Талии –
кубки.
Ногти –
в глянце.
Крашеные губки
розой убиганятся.
Ретушь –
у глаза.
Оттеняет синь его.
Спины
из газа
цвета лососиньего.
Упадая
с высоты,
пол
метут
шлейфы.
От такой
красоты
сторонитесь, рефы.
Повернёт –
в брильянтах уши.
Пошевелится шаля –
на грудинке
ряд жемчужин
обнажают
шиншеля.
Платье –
пухом.
Не дыши.
Аж на старом
на морже
только фай
да крепдешин,
только
облако жоржет.
Брошки – блещут…
на тебе! –
с платья
с полуголого.
Эх,
к такому платью бы
да ещё бы…
голову.
По Маяковскому получается, что увлекающиеся модой не всегда имеют голову. Но это не только у Маяковского. Мы можем вспомнить и Эллочку-людоедочку из «Тринадцати стульев» Ильфа и Петрова, у которой в лексиконе было всего несколько слов, но бедность речи не мешала ей обожать модные вещи.
Однако мода бывает всё же разной. В высшем свете по моде носили смокинги и бабочки, а в деревнях модны были лапти да валенки. А потом уже, как это ни странно, валенки оказались модными и в городе, правда, не столь простые, как в деревне, а стилизованные, да с ювелирными украшениями. Но, как говорится, на вкус и цвет товарища нет. Или, как писал тот же Маяковский в «Стихах о разнице вкусов»:
Лошадь
сказала,
взглянув на верблюда:
«Какая