Родные

Родные
Евгений Никуш

Они родные. У них нет имён, только родство и родственные роли. Они вместе встречают и празднуют Новый год.Он восьмилетний мальчик, испытывающий сильную привязанность к маме, из-за чего родные, включая отца, считают его маменькиным сынком. Когда отец начнёт пить, а мама тяжело заболеет, семейные узы порвутся. Девятнадцатилетним юношей он найдёт веру, чтобы удержатся на краю. Ему предстоит повзрослеть и понять, что родные способны обмануть, сделать больно и даже вычеркнуть из жизни.Он постарается наладить некогда прерванное общение и доказать родным, кто он есть на самом деле. Но родные ли они ещё?

Евгений Никуш

Родные

ГЛАВА 1. ЕДИНЕНИЕ

Для большинства жителей нашей страны встреча Нового года является самым любимым и, что примечательно, самым семейным праздником. Когда дома за общим столом собираются родные или близкие друг другу люди, весело провожают год уходящий и встречают новый. Я в этом отношении никогда не являлся исключением.

С того момента, как помню себя, каждый год 31 декабря я с родителями приходил встречать Новый год к бабушке и деду, родителям моего отца.

С маминой стороны, мои вторые дед и бабушка жили в другом городе, и виделись мы в основном летом, когда приезжали к ним погостить в мамин отпуск.

Кроме нас, встречать следующий год приходили моя тётя – младшая сестра отца с мужем и дочкой, моей двоюродной сестрой, которая была на полгода старше меня, а также из соседнего города обычно приезжал мой дядя – средний брат отца.

Родители отца жили в трехкомнатной квартире типовой пятиэтажной хрущёвки. Я же с родителями проживал в малосемейном общежитии, где у нас были две небольшие комнаты, одна из которых наполовину служила кухней, и свой санузел. С точки зрения вместимости и удобства размещения всех встречающих, квартира деда и бабушки, как нельзя, лучше подходила для празднования, являясь родным гнездом для отца и его брата с сестрой.

1992 год близился к завершению, а я оканчивал первое полугодие первого класса общеобразовательной школы. За неделю до нового года, в выходной день мы с родителями пришли к деду и бабушке, куда также подтянулись мои тётя и сестра. Первым поводом для семейной сходки было обсуждение и составление праздничного меню, а также распределение обязанностей, кто и что возьмёт на себя для приготовления. По понятной причине, бабушка назначила себя ответственной за горячее. Остальным присутствующим достались салаты и закуски.

Вторым поводом стала ёлка, которую нам с сестрой доверили украсить. Войдя в большую комнату, за окном на балконе, мы увидели зелёные хвойные лапы, плотно заслонявшие большую часть оконного проёма. Нам сразу захотелось, как следует, рассмотреть ёлочные игрушки, которые мы стали искать глазами, кидая взоры по разным сторонам. Дед, щелкнув шпингалетами, открыл балконную дверь и втащил пушистую ель в комнату.

– Путь постоит немного в тепле, согреется. Игрушки в этой антресоли, – показывая пальцем на шкаф, произнес дед. – Вы пока идите чай пить. Бабушка колобки испекла!

Я и сестра пошли на кухню, где все дружно чаёвничали и что-то бурно обсуждали. За то время пока мы пили чай с колобками и грели свои уши за столом, дед поставил ёлку в большую банку, по-хитрому закреплённую толстой проволокой между ножками перевернутого табурета. Войдя в комнату, я почувствовал запах еловой хвои и смолы, который сразу создавал ощущение праздника. Мы достали из антресоли коробку с ёлочными украшениями и стали разглядывать игрушки, бусы и гирлянды. Некоторые из них выглядели достаточно истрёпанными и, очевидно, висели на ёлках во времена, когда наши родители были такого же возраста, как я и сестра. Наряжая новогоднюю ель, мы настолько увлеклись этим делом, что совершенно не услышали, как в дверь позвонили.

Ещё одной причиной для нашего прихода сюда, ожидаемой с нетерпением больше всего, была новость о появлении в доме щенка. Возвращаясь домой, отец сестры заприметил в котельной, возле работы, троих щенков, недавно появившихся на свет, и предложил принести одного из них бабушке и деду. Дед давно подумывал о том, чтобы взять себе собаку и ездить с ней в лес или на дачу.

Услышав доносившиеся из прихожей оживление и суету, мы с сестрой сразу оставили ёлку и выбежали из комнаты на шум. Возле входной двери стоял отец сестры, из-за пазухи которого на нас смотрела щенячья мордочка. Мы тут же бросились разглядывать и гладить щенка, который весь был в угольной пыли и походил на чёрный мохнатый клубок с маленькими искрящимися глазами. Незамедлительно взяв щенка под свою опеку, вместе с бабушкой, мы аккуратно отмыли его, а затем накормив тёплым молоком, положили возле батареи на одеяло, где он сразу уснул слегка поскуливая. Так в доме деда и бабушки появился ещё один встречающий новый год, который на деле оказался пепельно-серого окраса с чёрными кончиками ушей.

Наступило 31 декабря. Закончив работу, родители пришли домой, и начались приготовления к встрече нового года. К девяти вечера с салатами и закусками мы приехали к деду и бабушке. В их доме уже гостил мой дядя, который, как мы поняли, на этот раз приехал не один, а со своей невестой, чтобы представить её родителями и всем нам. Чуть позже подъехали моя тётка с мужем и сестрой. Семья была в сборе.

В углу большой комнаты разноцветными лампочками сияла украшенная ёлка, а по центру стоял большой праздничный стол, на который приземлялись, проплывающие украшенные блюда, мандарины и конфеты. Щенок лежал под столом с дедушкиной тапкой и пытался разгрызть её своими маленькими зубами.

Наконец все собрались за общим столом и начали провожать уходящий год по традиции, не ругая его и вспоминая только хорошее. Вокруг стола происходила оживленная беседа, прерываемая смехом или очередным тостом. Я с сестрой и щенком на руках по больше части молчали и слушали разговоры старших. По телевизору пробили кремлёвские куранты – начался 1993 год. Начались поздравления друг друга и пожелание пресловутого нового счастья, а после, закончив дарить и разворачивать подарки, все снова притянулись к столу и продолжили чествовать наступивший год. Через несколько часов, утомлённым от веселья и шума, нам с сестрой предложили лечь спать, а наши родители с дядей и его невестой, как стало понятно из разговоров, собирались идти на городскую ёлку, установленную на главной площади.

Бабушка достала из кладовки два матраса и постелила нам на полу в спальне. Это было самым удивительным и необычным событием за весь вечер, поскольку такая возможность нам представлялась не часто. С радостью разлегшись на полу, в освещаемой уличным фонарём тёплой спальне, мы уснули под смех и нетрезвые весёлые крики, доносившиеся с улицы.

Утром, проснувшись ближе к десяти часам, я увидел, что между мной и сестрой, в ногах сладко спал щенок. Аккуратно переступая через ноги спящих на полу, я вышел в большую комнату, где на диване тоже спали. Большой стол по-прежнему стоял по середине комнаты, но выглядел уже далеко не празднично. Услышав из кухни звон посуды и плеск воды, я проследовал туда. Бабушка мыла посуду, оставшуюся с ночи, а дед сидел возле окна и по аромату, витавшему в воздухе, пил кофе.

– Доброе утро! Первый проснулся! – произнесла бабушка.

– Доброе утро! Да, все ещё спят, – ответил я.

– Завтракать будешь? – спросил дед.

– Чем?

– Салаты остались, горячее ещё есть, – сказала бабушка.

– А оливье?

– Есть, есть, – улыбнувшись, ответила бабушка.

Некоторое время спустя в кухне появилась заспанная сестра, а ещё через час начали поочередно пробуждаться остальные.

Ближе к полудню мы снова оказались в большой комнате за общим столом, чтобы то ли позавтракать, то ли пообедать. Во время нашей трапезы дядя предложил приготовить солянку, которая, по его мнению, нравилась всем и была его фирменным блюдом. Одобрив семейным советом его желание, каждый занялся своим делом. Мы с сестрой стали играть с щенком, бабушка прилегла вздремнуть, мама с тётей убрали со стола и мыли посуду. Дядя же принялся готовить своё фирменное, фанатом которого, по правде, я не был и не стал по сей день.

Просидев до часов семи вечера, вкусив и насладившись дядюшкиным кулинарным шедевром и, конечно, ещё пригубив за наступивший год, все стали расходиться по домам. Дядя со своей невестой оставались у деда с бабушкой ещё на четыре дня и пообещали за это время зайти в гости к нам.

Вечером 1 января ожидать автобус можно было крайне долго, если даже не бессмысленно, поэтому я с родителями возвращался домой пешком, шагая с подарками по снежным и полупустым улицам города. За то время, пока мы шли, нам встретились лишь несколько человек, и те собаководы, которые выгуливали своих меньших братьев или наоборот последние выгуливали своих хозяев. Во многих окнах домов горел свет и из открытых форточек доносились застольные разговоры и смех.

Держа маму за руку, я шагал, сожалея, что празднование закончилось так быстро и надо опять ждать целый год. В этот праздник я ощущал некое единение всей нашей семьи, которое представлялось мне дружным хороводом родных, крепко держащих друг друга и кружащих посолонь колесо жизни. Тогда мне верилось, что так будет всегда, но время-судья, вынося вердикт, решит иначе, разуверив меня в родных людях.

ГЛАВА 2. НЕПОСЛУШАНИЕ

Мама рассказывала, что я был спокойным и послушным ребёнком, и она никогда не имела особых хлопот со мной. Думаю, она просто очень сильно любила меня, а я всегда чувствовал, что нужен ей. Со своей стороны, я любил маму не меньше и эмоционально был сильно привязан к ней, что в результате порождало во мне страхи, самым сильным, из которых был остаться без неё.

Очень хорошо помню с детства, если мама задерживалась на работе и не приходила домой в привычное время, это вызывало у меня беспокойство и тревогу. А если же мама задерживалась на более длительное время, часа три-четыре, то я начинал нервничать и плакать, листая альбом с её фотографиями.

В наши дни, это может казаться глупостью, поскольку телефон есть под рукой практически у каждого, даже ребёнка, и связаться с человеком, находящимся в городе, не вызывает затруднений. Но во времена моего общежитского детства домашнего телефона у нас не было, а мобильные ещё не продавали, поэтому возможности сообщить или предупредить меня о своём несвоевременном возвращении у мамы не было. Если мама задерживалась, конечно, я был не один дома, а вместе с отцом, но его присутствие никогда не придавало мне спокойствия. Вспоминая свои детские ощущения, я никогда не чувствовал надежности и нужности рядом с ним. Успокаивать меня он не имел привычки, мог только сказать вроде «Хватит реветь!» или «Успокойся!».

В ноябре 1994 года мама сообщила, что ей необходимо лечь в больницу на операцию по удалению двух кист нижней десны, которые обнаружились при лечении зубов. Не знаю, было ли решение родителей совместным или только мамы, но с отцом, на это время, меня не оставили.

– Пока я буду в больнице, ты некоторое время поживешь у бабушки с дедушкой, – сообщила мама, глядя на меня с улыбкой. – В школу и из школы правда придется ездить на автобусе. Они живут далеко, но ты ведь у меня уже взрослый! Справишься?

– Да. Справлюсь, – неуверенно ответил я. – А кошка? С кем она будет?

– Кошка поживет с папой дома, – ответила мама, а помолчав недолго, продолжила. – Ну, если хочешь, можешь остаться с кошкой и папой.

– Ладно. Поживу у бабушки с дедом, – смиренно ответил я.

Через несколько дней утром мы вышли с мамой из дома. Я с рюкзаком за плечами, а мама с сумкой необходимых вещей для больницы. Проводив меня до школы и поцеловав напоследок, мама сказала: «Всё, давай беги на уроки. Сегодня после школы едешь к бабушке. Сядешь на автобус № 19 и доедешь до остановки «Центральный рынок», оттуда дойдешь до их дома. Помнишь, как дойти?».

– Да, помню!

– Ключи взял от квартиры?

– Взял, – нащупав ключи в кармане, ответил я.

– Ну всё, давай беги. Люблю тебя!

– И я тебя. А когда я приеду к тебе?

– Операцию сделают, потом придёшь с папой или с бабушкой, не переживай!

Мы попрощались и разошлись возле школы каждый в свою сторону.