Неуловимый

Справа от него сидела девочка, внешне старше брата года на два, а по свидетельству о рождении на все пять. Соня ростом пошла в маму, которая к своим 32 дошла лишь до отметки 155 сантиметров. В Диме наоборот, доминировали папины гены, который с лихвой перевалил за 155 и в 35 имел полные 186 сантиметров. За счет такого разного потенциального роста, сейчас Соня была совсем чуть—чуть выше брата. Многие уверены, что разница у них не больше года.

Она весь год много времени проводила в школе, а родителей видела лишь иногда по вечерам. В последнее время у родителей появилось много дополнительной работы, из—за чего даже в выходные дни они были дома лишь физически, а их мысли вновь возвращались в душные офисы.

Обычно, с ними сидела бабушка, которая отказалась ехать на море. Может по своим личным причинам, а может, потому что она не ладит с папой. Всегда, если домой первым должен был вернуться папа, бабушка встречала его на пороге уже собранная и одетая, чтобы вылететь из дома при первой возможности.

Каждый день был по одному и тому же сценарию. Утром ранний подъем, завтрак, школа. Лишь фотографии родителей и смесь их ароматов в коридоре: мамины духи и папин одеколон – давали Соне понять, что они всё еще живут вместе с ними, что они были здесь еще до её пробуждения.

Она скучает изо дня в день. Словно преданный щенок, она каждый вечер смотрит в окно. Ждёт, когда во дворе появится силуэт папы или мамы. Но, случается это редко. Бабушка укладывает их спать уже в 9, а родители возвращаются лишь ближе к 10, и только в особенные дни они появляются во дворе до бабушкиного часа икс. Она не спит, ждёт. В двери их с Димой комнаты есть стеклянные вставки. Через них она каждый вечер следит за приходом родителей, но как бы она ни хотела, не может подойти, обнять их и сказать, что скучает.

Отдых – их единственная возможность побыть всем вместе.

– Папа, посмотри, – Соня нарисовала на стекле их четверых. На заднем фоне был силуэт дома, а рядом много деревьев. Она всегда мечтала о том, что в какой—то момент они уедут в такое место, где не надо будет каждое утро расставаться и видеться лишь редкими вечерами. В место, где они будут счастливы.

Миша повернулся к дочери и на доли секунды упустил из виду дорогу. Её улыбка заворожила его. Как у мамы. Он так давно не видел, как она улыбается. Каждый вечер, возвращаясь домой, он боится разбудить их двоих и поэтому заходит к Соне и Диме лишь после того, как сам соберется идти спать. Тихо открывает дверь, нежно целует, и жалеет о каждой минуте, проведенной вдали от детей.

Миша, осторожно! – Катя вцепилась в руль и резко дёрнула его вправо. Шевроле начал терять сцепление с дорогой, он съехал на грунт и ушел в занос.

Адреналин поднялся до критического уровня, всё внимание Миши вернулось на дорогу. Он знал, что рано или поздно ему пригодятся навыки, полученные на курсах экстремального вождения. Задние колеса потянули машину влево, увлекая за собой в последний вальс. Миша резко вывернул руль в сторону заноса и вдавил педаль газа в пол. Салон погрузился в абсолютную тишину. Миша действовал инстинктивно. В голове крутилась одна фраза: «Спасти семью!» Катя молча молилась, закрыв глаза и прикоснувшись лбом к скрещенным рукам. Дети крепко схватились за свои ремни безопасности. Они чувствовали, будто машина уходит из под них. Она хотела их скинуть, словно необъезженный скакун вырывается из поводьев неопытного наездника.

Занос продолжался около 15—и секунд. Семье показалось, что он был вечным. Перестав сопротивляться, задние колеса постепенно выровнялись и вновь пошли строго за передними. Шевроле сбавил обороты и вскоре вовсе остановился. Только шум мотора нарушал тишину трассы 76. Покрышки «гудели». В городе Шевроле никогда подобного не делал. Боевое крещение произошло.

*******************************************************************************

Красный Ямаха вновь развил привычные 145. Эта трасса безлюдна. По крайне мере, так было раньше. Сегодня здесь строят мотели, бары, то, о чем никто не задумывался ещё каких—то год—два назад. Это не первая Его поездка. Преодолевая километры, Он снова и снова мчится к своей любимой.

Ей не нравятся мотоциклы, говорит, что они опасны. Он с ней не согласен, ведь Ямаха с ним уже 5 год, и за это время он даже зеркало чужой машины в пробке ничье не задел. Скорость для него – всё. Без ежедневных впрысков адреналина в кровь, которые происходят, как только стрелка спидометра опускается ниже 140 – Он никто.

Всегда сосредоточен, всегда максимально аккуратен. Они мчатся вперед. Вместе. Они созданы для скорости. Не зная преград и пределов.

До сегодняшнего дня, до сегодняшней встречи.

Чёрный Шевроле свернул прямо к нему под колеса. Может водитель уснул, может задумался, а может, это один из тех, кто считает веселой шуткой подрезать мотоциклиста. Мотив не важен, важен только результат. На мгновение Он увидел один из вариантов конца пути. В ту секунду, дорогу накрыло пеленой, а время остановилось. Он больше не чувствовал ветра, он больше не чувствовал солнечного тепла, он больше не чувствовал дорогу. Никого и ничего больше не существовало. Только Он, Ямаха и Конец пути.

Скорость – его наркотик. Отказаться от него, сродни продаже собственной души по дешевке на аукционе. Он никогда и никому не расскажет об этом случае на трассе 76. Это будет их большой секрет, Его и Ямахи. Но перед его глазами всегда будет всплывать образ черного Шевроле, как только стрелка спидометра вновь упадет ниже 140.

*******************************************************************************

– Миш, может переключим? Опять эти глупые шутки. Их давно уже пора закрыть. Не понимаю, откуда у них вообще берутся эти рейтинги. Давай лучше фильм посмотрим или мультик, – Катя сидела в мягком кресле. Она с трудом отошла от случившегося несколькими часами ранее. Только 15 минут назад она начала говорить.

Миша мысленно всё ещё был на трассе.

«Я отвлекся. Я чуть не отправил всех нас в могилу».

Он не слышал слов Кати. Стоило ему закрыть глаза, как перед ними появлялось лицо жены после происшествия. На нём был написан страх. Страх и нечто ещё, чего он раньше никогда не видел. Отвращение, смешанное с ненавистью. Он заслужил это. Он отвлекся.

Шевроле припарковался под окнами мотеля. Полдесятка однотипных домиков, пригодных лишь для жилья на одну ночь, стояло на огороженной территории. В двух из них горел свет от телевизоров. Шевроле стоял под окнами второго дома и смиренно ждал утреннего отправления.

На трассе 76 не часто бывают гости. Ещё меньше на ней появляются те, кто желает остаться на ночь. Обычно, подобными «гостями» становятся или подростки, или заблудшие дальнобойщики. Те, кому не нужны стандартные условия для проживания, кого не смущает отсутствие ремонта, текущая крыша, бегающие по номеру тараканы, и кто готов переплатить за наличие ящика с парой программ центрального телевидения. Небольшая территория, где кроме домов для проживания имеется маленький магазин с продуктами, способными храниться от полугода и более. Гарантий, что некоторые продукты не достигли собственного юбилея – нет. Но если кто—то отважился здесь остановиться, то и покупка просроченных пирожков не должна их смутить. Для самых отчаянных, неподалёку расположен бар, который открывается ближе к ночи. Популярностью он не блещет, но стабильный заработок своим хозяевам приносит. Всё те же дальнобойщики уже давно облюбовали его, во многом за такие качества, как наличие дешевой выпивки и доступных женщин, готовых за лишний коктейль организовать пару минетов в одном из туалетов.

Тучи скрыли Луну и звезды. Тьма захватывала территорию метр за метром. Она шла медленно, внимательно, не оставляя без своего внимания ни малейшего уголка, ни единого клочка земли. Сегодня небо играло с землёй, словно кошка, поймавшая добычу. Земля отправила на игры Тьму, а небо выставила Молнию. Тьма с каждым шагом становилась всё увереннее, и Молния об этом знала. Она ждала подходящего момента, готовилась. Ей нужна лишь секунда, одно мгновение, чтобы пронзить небо, и заставить Тьму спрятаться под кустами и деревьями. Она ждала, словно хищник, её «хвост» уже начал вилять в разные стороны. Она готова, Она не оставит Тьме ни единого шанса.

– Папа, это молния? – Дима отошёл от окна и прижался к отцу. – Папа, а она нас здесь не достанет? – в глазах мальчика стоял страх, смешанный с малой долей интереса. Сколько он себя помнит, ему всегда говорили, что во время молнии нужно быть дома и не гулять под деревьями. Дима считал, что Дом, это особое место, куда не может попасть молния. Но сейчас они были в мотеле, не у себя Дома.

– Нет, конечно, молния нам ничего не сделает, – Миша зевнул, потянулся и посадил сына к себе на колени. Сон постепенно брал верх над стрессом, пережитым днём. – Давай лучше найдём что-нибудь поинтереснее, – он протянул Диме пульт. – Давай, нажимай на кнопки.

Дима радостно схватил пульт двумя руками. Папа очень редко разрешал ему самостоятельно решать, что они будут смотреть. Только если он очень хорошо себя вёл, или же папа просто сильно устал. Дима переложил пульт в левую руку, а правой начал переключать каналы. Первый, второй, третий, рябь. Назад, третий, второй, рябь. Вперёд. Рябь.

– Папа, что случилось? – у Димы задрожали руки. «Я сломал телевизор», — пронеслось в маленькой голове.

– Ну вот, неумеха. Вечно ты что-нибудь ломаешь. Теперь мы без телевизора, прекрасно, – Соня злобно посмотрела на брата. Глаза Димы наполнились слезами. Он всегда старался угодить старшей сестре, но она все равно на него злилась по любому поводу. Потому что он был младше, а значит и внимания требовал больше, и её оставляли практически ни с чем.

– Так, дети, не ссорьтесь. Видимо, это молния. Сбила нам настройки, или антенну задела. В любом случае, нам уже пора спать, а завтра разберемся с этим, – Миша хотел уже подняться с кресла, но в этот момент Соня сделала свой излюбленный приём. Словно кот, выпрашивающий еду, она подошла к отцу и начал пристально на него смотреть. Он никогда не мог отказать её зеленым глазам.

– Папа, почини антенну, пожалуйста, там передача очень интересная должна начаться, про животных, – она всегда использовала этот приём, когда ей чего—то очень сильно хотелось. Если обычно он мог найти в себе силы, чтобы сопротивляться, то сейчас он был слишком сонным, чтобы противостоять дочке. Было понятно, что выбора у него нет.

– Ты предлагаешь мне сейчас пойти на улицу? Там дождь, да и… – он вновь посмотрел в глаза дочки и больше никакие аргументы не лезли к нему в голову. Белый флаг был поднят. Соня ликовала.

Натянув дождевик поверх домашней одежды, всунув ноги в холодные сапоги, он выключил телевизор и стал открывать входную дверь.

– Папа, стой, не надо. Не ходи туда, пожалуйста, – Дима подбежал к отцу и схватил его за штанину.

– Ну, хоть кто—то не хочет меня туда отпускать, – усмехнулся Миша. Ему не хотелось идти, но он привык делать так, чтобы его семья всегда была счастлива. И сейчас, для этого им не хватает простой передачи о животных.

– Там плохо.

– Даа, в этом ты прав, дружок. Там очень плохо, но, скажи «спасибо» своей сестре. Не жалеет меня совсем. Эй, не грусти. Давай поиграем с тобой в игру? Мы с тобой мужчины, и ремонт – это по нашей части. Смотри, ты будешь вести игру отсюда, а я с улицы. Минут через 10 я уже закончу с антенном, и тогда я три раза постучусь в окно, это будет нашим с тобой сигналом. Ты включишь телевизор и крикнешь мне, работает он или нет, хорошо? – Дима кивнул в знак согласия. Ему не нравилось, что папа пойдет на улицу, но, сегодня он вновь назвал его «мужчиной», а значит, ему действительно нужна помощь. – Вот и отлично. Жди меня, я скоро вернусь, – он поцеловал сына в макушку.

– Папа, нет, не уходи, – шёпотом произнёс Дима, но папа уже вышел на улицу и больше его не слышал.

– Мам, может включим телек? Как мы узнаем, починил папа антенну или нет? – отца не было уже 10 минут. Дима помнил про время, которое назвал отец, но сигнала не было, и ему приходилось только ждать.

– А если папу ударит током, когда мы включим его? Ты же не хочешь, чтобы папа пострадал? – Катя волновалась сильнее всех. Или ей это просто казалось. Она знала, что Миша умеет разбираться с электроникой, в том числе и с антеннами. До рождения детей, они жили в деревне, где с антенной приходилось возиться достаточно часто, из—за чего Миша выучил её устройство наизусть. На подъезде к мотелю, она успела заметить, что на крыше установлено нечто подобное, что было у них, когда—то давно в деревенском доме, поэтому сомнений в успехе мужа не было.

Казалось, время остановилось. 10 минут, 15, 20 минут – Его нет. На улице не слышно ни единого звука, который мог бы издать Миша.

Свет в доме начал мерцать. Перегрузка. Автоматы выбило на всей территории мотеля. Тьма проникла в каждый из домов. Тишина. Только дождь стучит по карнизу, и изредка сверкает молния, принося за собой гром.

*******************************************************************************

– Стойте! – Крис вдавил педаль тормоза в пол. Под капот его Хёндая бросилась женщина. – Помогите, пожалуйста, умоляю вас! Моему мужу срочно нужно в больницу, – она была в легкой ночнушке. Волосы растрепаны, возможно, при свете дня ей не дашь больше 35—и, но сейчас её возраст стремительно приближался к отметке 50.

– Что случилось? – Крис взял из бардачка фонарь, выбежал из машины, и незнакомка сразу же повела его за собой. На улице шёл страшный ливень. Из—за разбивающихся о землю капель было практически не слышно, пыталась ли женщина что—то ему объяснить, или же звуки голоса были лишь в его голове. Сегодня Ева одарила его самой прекрасной улыбкой, но сейчас он об этом уже не вспоминал.

– Молния… антенна… нет… – слух его не подвел. Женщина рассказывала ему историю произошедшего. Но он слышал лишь обрывки. Если какой—то дурак полез чинить антенну в такую погоду, то ему не позавидуешь. За подобные выходки можно получить «небесный поцелуй». По нормам безопасности, здесь должны быть установлены громоотводы, но далеко не всегда «должное» совпадает с реальностью.

– Помогите, пожалуйста, – она взмолилась вновь. Ливень не прекращался. Сквозь него было плохо видно, где лежит пострадавший муж. Крис сделал шаг и резко остановился. Перед ним лежал мужчина. Его тело будто замерло в воздухе. Он навел на пострадавшего фонарь.

Свет упал на тело мужа незнакомки. Он не шевелился. Во время падения ему не удалось достичь земли. Только кисти и ноги касались луж. Из спины торчало несколько прутьев антенны. Один пронзил насквозь рот, словно пуля самоубийцы, он разорвал шею насквозь. Два других вышли в районе лопаток, разорвав легкие. Ещё два распороли брюхо. Ручьи дождя превратились в кровавые реки. Вспышка молнии на мгновение осветила всю картину целиком. Его прозрачный дождевик стал кроваво—красным. Казалось, будто бы под весом собственного тела, с каждой секундой он очень медленно приближается к земле, все сильнее и сильнее насаживая себя на металлические прутья.