Скалистый берег

Скалистый берег
Евгений Овчинников

Авторский сборник из десяти рассказов, написанный в стиле лавкрафтовских ужасов на современном языке. Вас ждут десять абсолютно непохожих историй, написанных по всем законам жанра с неповторимыми сюжетом и атмосферой, отдающих дань уважения родоначальникам и мастерам жанра классической мистики и ужасов. Погружаясь в атмосферу книги, Вы забудете об окружающей реальности и если сумеете вернуться обратно, то увидите, как тени неведомого смотрят на нас из глубин прочитанных страниц.

Скалистый берег

Евгений Овчинников

© Евгений Овчинников, 2018

ISBN 978-5-4490-8130-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ТЕНЬ НА ЧЕРДАКЕ

1

Этот дом я купил ранней осенью, в 1930 году. Он был неприметен, стоял в стороне от дороги, а уединенность и спокойствие царили в его окрестностях. Тишину вокруг нарушал лишь вой ветра и звуки дождя, шедшего в этой местности чаще обычного. Джек Краверс – агент по продаже, сразу же решил показать мне этот дом, когда услышал мои пожелания относительно будущей покупки.

Когда мы подъехали на его автомобиле к дому, то первое что я заметил – это сверхъестественную тишину этого места. Ни лай собак, ни голоса людей, ни пересвист птиц – ничто не нарушало её. Лишь изредка легкий ветерок колыхал листья на деревьях, заставляя петь их свою тихую песнь на протяжной, постоянно шелестящей ноте. Сама же постройка, которая располагалась на почти круглой и просторной поляне, выглядела весьма крепко, несмотря на то что дом был построен в начале 1900ых годов. В стороне от дома находился лес, за ним вперемешку раскинулись фермерские угодья. Подъезд к дому был только один – узкая земляная дорога с лицевой стороны дома, именно в конце этого подъезда мистер Краверс и оставил стоять свой автомобиль.

Выйдя из машины я увидел, что дом был выложен из сероватого камня, а в общей архитектуре постройки преобладали строгие готические формы. Поверхность камня была местами покрыта наростами белого грибка, скопления которого складывались в разнообразные замысловатые узоры, напоминающие очертаниями гротескных существ с телами причудливой формы. Мистер Краверс заверил меня что внутри дом был весь обит первоклассным деревом прекрасно сохранившемся до наших дней. И окончив прелюдию на этой ноте, сделав паузу на то время пока он отопрет массивную двухстворчатую входную дверь, мы прошли внутрь.

С удовлетворением я отметил простор гостиной и довольно чистый воздух сохранившийся во всем доме, несмотря на давнее отсутствие людей в помещениях. Осмотрев все на первом этаже я обнаружил довольно много мебели заботливо накрытой чехлами, вероятно оставшейся от предыдущих владельцев. Поднявшись по винтовой лестнице с широкими ступенями на второй этаж, моему взору открылась просторная комната с широким окном готической формы врезанным прямо в противоположенную от лестницы стену. Осмотрев все имеющиеся помещения, я заявил мистера Краверсу что данный дом мне вполне подходит, но нужно будет уточнить у него ещё некоторые детали и хорошенько все обдумать.

На следующее утро сидя в конторе Джека Краверса и обдумывая возможность подписания бумаг на покупку дома, я задавал ему вопросы более всего меня интересовавшие: куда делись бывшие хозяева дома и как долго он пустовал? Мистер Краверс слегка заколебался и ответил, что дом долго не мог найти новых хозяев так как его чрезмерная уединенность и отдаленность от соседей отталкивала клиентов, которым он и его предшественник – мистер Джойс, предлагали дом. Однако контора по продаже недвижимости все же не оставляла надежду на то что кому-то из покупателей все же понадобится приобрести именно такой дом. Волею случая этим покупателем оказался – я.

Что же касалось бывших владельцев дома… Ими оказался семейный клан Кавентонов. Глава семейства – сэр Джеймс Кавентон, был прямым потомком некогда богатого и знатного в этих краях рода. Джеймс Кавентон был по образованию архитектором, и говаривали – весьма незаурядным. Тут мистер Краверс упомянул, что сэр Кавентон лично составил чертежи этого дома и построив его переселился туда вместе со всей своей семьей. Семья Кавентонов прожила в этом доме немногим более 15 лет. Однажды владельцы ближайшей фермы во время одной из частых вечерних прогулок приметили – в доме перестали зажигать свет, однако зная о некоторой странной тяге своих знакомых к уединению, фермеры не предали этому большого значения.

Холодным декабрьским утром в Воскресенье 1915 года старый почтальон – Стивен Грохэм, подъехал на своей почтовой повозке к дому Кавентонов дабы передать сэру Джеймсу письмо, адресованное ему, но обнаружил что двери дома раскрыты, а хозяева отсутствуют довольно давно судя по занесенной снегом гостиной. Прибывшая по вызову почтальона полиция не обнаружила ни каких следов или зацепок. Расспросы соседей, извозчиков, кондукторов на станции и поиски в окрестных лесах ни к чему не привели – клан Кавентонов будто растворился в воздухе.

Предшественник Краверса, мистер Джойс, славившийся своей предприимчивостью среди агентов недвижимости, сумел спустя пять лет со дня обнаружения пропажи владельцев выкупить дом, надеясь, что его необычный архитектурный стиль позднее принесет выгоду. Мистер Джойс проработал до 1925 года и отошел от дел. За эти пять лет никто так и не купил этот дом. Несколько семейных пар интересовались этим домом у Джека Краверса, назначенного в 1925 году на место мистера Джойса, однако некто из них не изъявил желания к покупке.

2

В 1930 году я стал законным владельцем дома клана Кавентонов, которые загадочным образом исчезли без следа 15 лет назад. Довольно быстро я устроился на новом месте. От старых владельцев осталось приличное количество мебели, сдернув с неё чехлы я отметил что мебель в превосходном состоянии. Пришлось лишь докупить широкий письменный стол на второй этаж и заменить старую двуспальную кровать на широкий диван. Все обустройство заняло у меня лишь несколько дней, и после посещения магазинов в ближайшем городе, окончательной расстановке продуктов по полкам и изучения свежих газетных статей под приятное потрескивание камина, я окончательно решил, что сделал правильный выбор – это уединенное место в пригородной глуши как нельзя лучше подходит моей скрытной и стремящейся к отшельничеству натуре.

За несколько месяцев проживания в доме мое уединение ни разу не нарушалось неожиданными гостями. По-прежнему я зарабатывал себе на жизнь переводами исторических латинских и древнегреческих текстов. Закончив запись очередного перевода, я ехал на своем автомобиле в город и отправлял рукопись в издательство пользуясь услугами местного почтамта. Примерно раз в 10 дней приходилось выбираться в город за пополнением продуктовых запасов. Вечера занимали меня мерным шелестом книг из моей библиотеки, проигрышем граммофонных пластинок из архива и ухаживание за «Жестяной Лиззи» в гараже.

К ноябрю в доме стало заметно прохладнее. С тех пор сидя по вечерам в доме за своим письменным столом я стал замечать некоторые странности. На втором этаже тени в комнате становились отчетливо видны раньше обычного, начиналось это примерно в то время, когда Солнце ещё только готовится к заходу. Поначалу ничего подозрительного я об этом не думал, несмотря на то что тени второго этажа выглядели гораздо более тёмными и густыми чем в других помещениях дома.

В один из вечеров ноября, в полнолунье, я лежал на своем диване и слушая песню зимнего ветра за окном рассматривая противоположенную стену, левую от входа в комнату. В ярком свечении зимней Луны в самом дальнем конце стены мною был замечен некий блестящий объект, приковывающий к себе внимание. Встав и подойдя к источнику белизны, я внимательно изучил этот участок стены и обнаружил миниатюрную спрятанную в стене щеколду, сделанную по-видимому из серебра. Осторожно потянув на себя щеколду и приведя в действие какой-то пружинный механизм в стене рядом с собой, я открыл небольшую дверь. Взяв керосиновую лампу и осветив новообразовавшийся проход мне представилось что эта невысокая потайная дверь, по-видимому, ведет на чердак. Пройдя внутрь и поднявшись по четырем широким и высоким деревянным ступеням, я оказался внутри просторной комнаты. Осветив все углы и осмотрев помещение, внутри не обнаружилось ничего, что могло бы остаться от старых хозяев дома. Мне так же показалось странным что в углах чердака нет ни каких следов паутины или вообще какой-нибудь живности появлявшейся обычно в подолгу пустующих помещениях. Решив осмотреть свою находку днем я покинул чердак, плотно закрыл за собой дверь и потушив лампу лег на диван раздумывая о своей находке до тех пор пока сон не околдовал меня.

Проснувшись ярким морозным утром и позавтракав, снова осмотрел стену второго этажа. Как же раньше мною не была замечена блестящая щеколда в стене? Открыв дверь и поднявшись по ступеням, я вновь оказался на чердаке. Здесь было почти так же темно, как и ночью накануне, ни единой сквозной щели выходящей на улицу не было, и чиркнув каминной спичкой я зажег керосиновую лампу предусмотрительно захваченную с собой. Более тщательное обследование вновь подтвердило отсутствие следов каких-либо насекомых или грызунов. Странно, размышлял я тогда: просторное тихое место представилось мне весьма привлекательным жильем для всякой фауны или даже флоры; а бывшие хозяева дома исчезнувшие внезапно, неужели они ничего не хранили в просторном и похоже сухом чердаке? Осветив все четыре стены, я удостоверился в сухости плотности и целостности всех наглухо подогнанных друг к другу досок, несмотря на их изрядный возраст. Самой широкой частью чердака оказалась стена противоположенная входному проему. По моими прикидкам эта стена как раз выходила на сторону леса. Покинув чердак и затушив лампу мне подумалось что сюда стоит перенести часть моих книг которые редко используются и с трудом помещаются на стеллаже, стоящем на первом этаже дома.

В течении всего следующего дня я небольшими стопками переносил отобранные книги наверх. Их накопилось приличное количество и последняя дюжина перекочевала на новое место в половине восьмого вечера. Уже собираясь покинуть чердак и поднимая с пола керосиновую лампу меня посетило неожиданное открытие: в лучах света исходящих от керосиновой лампы не было и намеков на мою собственную тень. Краски странности сгустил так же факт отсутствия теней на стенах от высоких книжных стопок. Должен тут отметить – будучи несуеверным человеком я всё же почувствовал неприятный холодок зарождающийся внутри меня. Списав увиденное на слабое подергивающееся освещение керосиновой лампы и физическую усталость от многочасовой работы, я поспешил на первый этаж к обеденному столу. Поужинав, я твердо решил завтра же купить в универмаге появившееся там недавно переносные электрические фонари на батареях.

Той ночью мне снился загадочный, пугающий сон. Я видел будто стою на просторном поле. Проблески молний рассекали кругом невиданной черноты небо, трава, неестественно серая колышется на ветру, а густота вдыхаемого воздуха позволяет прочувствовать границы собственных легких. С разных сторон доносились то женские то мужские голоса, о чем-то шепча мне, пытаясь что-то передать. Однако, я не мог разобрать ни слова.

Всю ту ночь я ворочался на своем диване слушая в полудреме таинственные голоса, наблюдая один и тот же пейзаж похожий на испорченный негатив. Под утро остатки странного сна стали развеиваться… как будто кто-то направил луч света на черное небо и серую траву из моего потустороннего сновидения…

Утром заведясь с первого раза и издавая мерный рокот «Жестяная Лиззи» доставила меня до города. В нем посетив бакалею я закупил необходимое мне продовольствие. Зайдя перед отъездом в универмаг мне посчастливилось стать обладателем самого мощного фонаря на прилавке, второго комплекта батарей и перезаряжающего батареи устройства.

Час неспешной езды по пустынному шоссе и мой автомобиль вернул меня домой. После переноса продуктов немедленно принялся за ланч. За едой мне вспомнилось мое ночное сновидение. Днем оно казалось вызывающе противоестественным, и приснится же всякое! Однако сознание мое немного повело, стоило мне вспомнить странные голоса. В голосах отчетливо слышались нотки отчаянья, просьбы о… помощи? Я поежился как мне надеялось от зимнего холода. Закончив ланч преступил к изучению лежавшего на столе фонаря. Щелкнув переключателем, я убедился, что стал обладателем действительно мощного экземпляра; инструкция к изделию, батареям и ручному зарядному устройству уверили меня в том, что теперь даже на моем темном объемистом чердаке можно будет читать книги.

Поднявшись на второй этаж и отворив потайной щеколдой дверь чердака, я направил луч фонаря на массивные ступени лежащие передо мной. Сейчас под пронизывающим лучом отчетливо поблескивала их гладкая деревянная поверхность. Поднявшись по ним и направляя свет фонаря на противоположенную стену вдоль которой я складировал книги вчера, мне тут же передалось ощущение будто сердце уходит куда-то в пятки от увиденной картины. Заполненный накануне чердак показался абсолютно пустым. Вместо пятна света от фонаря на противоположенной стене надвигаясь на меня зияло огромное черное пространство, походившее на растянутую ткань из абсолютной темноты, пульсирующую словно пламя колдовского огня. Стопки книг были буквально поглощены иноземным живым существом. С ужасом развернувшись я побежал сломя голову, помчался прочь с чердака, забыв о ступенях под собой. Оступившись, падая и с грохотом ударяясь об пол я тут же потерял сознание.

Не знаю сколько времени я пролежал не в силах подняться. Помню, приоткрыв глаза, первое что увидел: осколки толстого стекла вокруг ножек моего письменного стола. Похоже при падении разбился недавно купленный фонарь… Поднимаясь с пола я подобрал корпус фонаря и уставился на разбитый, торчащий остов небольшой лампочки глядящий на меня из-под кусочков круглой линзы. Оглянувшись назад мне раскрыл свое нутро проход, ведущий на чердак и решив не искушать судьбу я привел пружинный механизм в действие вдавив серебряную щеколду и захлопнув тем самым злополучный чердак, затем немедленно поспешил прочь от таинственного места на первый этаж.

Надевая пальто я собирался покинуть этот странный дом заночевав в своей машине где-нибудь на подъездной дороге, а по утру намеревался явится в контору Краверса, попытаться выставить на продажу это место с таинственным чердаком походившим больше на портал в неизвестное Ничто.

Подойдя к парадной двери и навалившись на обе её створки я с удивлением обнаружил что дверь не поддается. Ударяя в створки плечом мне лишь удалось набить себе синяков несмотря на плотное пальто. Бросил это бесполезное занятие. Взяв с кухни прихваченный со второго этажа разбитый увесистый фонарь ещё не понимая что делаю вернулся в гостиную и размахнувшись со всей силы метнул поверженный остов прямо в широкое оконное стекло. Фонарь с грохотом отскочил от окна не оставив на нем и царапины. Когда шум от падения утих я ощутил пришедшее ко мне осознание факта паранормальной замкнутости в таинственном доме, полностью отрезанном от внешнего мира. Даже звуки ветра не проникают больше в это жилище.

Придя в отчаянье я начал разбрасывать все вещи попадающиеся мне под руку, швыряя даже обувь в ставшее вдруг неожиданно твердым как камень стекло. Добравшись до столовой и пытаясь выбить стулом окно я в конце концов довел себя до состояния полного бессилия и сел на пол выронив стул из ослабевших разом пальцев.

Спустя какое-то время, как мне показалось несколько десятков минут, я вспомнил о карманных часах лежавших во внутреннем кармане пальто, которое по прежнему было на мне. Взглянув на циферблат я выяснил что с момента похода на чердак с фонарем прошло около шестнадцати часов. Рассвет за окном так и не наступил, снаружи за окнами все было затянуто непроницаемой черной пленкой.

Поглядывая время от времени на второй этаж заметил, что зловещее черное пятно с чердака разрастается и сейчас лестница ведущая на второй этаж постепенно превращается в сплошное черное месиво. Открывая дверь в комнату находящуюся под вторым этажом будто бы открываешь дверь в никуда – за дверным проемом простирается все то же темное пятно колышущееся будто пламя свечи. С этого момента я осознал, что пятно пришедшее с чердачной стены со стороны леса стремится всей своей противоестественностью поглотить меня, забрать с собой в бескрайнее тёмное измерение откуда оно несомненно пришло в наш мир. Теперь известен ответ на страшную загадку о том куда же делось семейство Кавентонов, бывших обитателей этого дома. Их поглотило таинственное нечто пришедшее к нам из параллельных миров и втянуло в какое-то иное место. Теперь оно пришло за мной. Когда-нибудь кто-то всё же посетит мое жилище и вновь обнаружит таинственную пропажу владельца, когда-нибудь мистер Краверс или его преемник вновь кому-то продаст этот дом.

Я знаю, этот дом некогда не коснется губительная сила времени, ведь этот дом существует вне времени меняя свои формы и ничто не властно над ним в нашем измерении. Кем же на самом деле был последний глава клана Кавентонов – сер Джеймс, построивший этот дом? Или нечто привлеченное нашим физическим пространством само пришло сюда из неведомого мира, глотая по пути чужие тени и желая когда-нибудь поглотить большую часть нашего мира, перетащив его в свое тёмное измерение бесцветного мрака? Может быть это нечто пришло из лесов древних владений Кавентонов… но от чего же тогда их клан охранял эти места?

Сейчас я дописываю эти строки в столовой, это самое отдаленное место от зловещего чердака. Я отчетливо вижу вдалеке края колыхающейся тьмы, она сочится из-под порога словно свечной воск. Что же, после того как отсутствие Кавентонов обнаружилось вся их мебель и вещи остались на своих местах, видимо, они не паниковали, не разбрасывали вещи в доме, когда осознавали, что их поджидает ползущее по дому нечто. Быть может увидев раскиданные в прихожей вещи, полиция решит будто меня похитили, однако эти записи должны рассказать им о произошедшем! Если конечно мистер Джойс, предшественник мистера Краверса что-то не скрыл. Быть может Краверс что-то скрывал и от меня… скроет ли он мои записи от полиции если найдет их? (Полиция… если она с ним? Или с ними…) Нет времени размышлять об этом. Мне остается лишь надеяться, что читающий это сейчас, к какой бы эпохе он не принадлежал, не сочтет эту рукопись записками сумасшедшего человека, решившего в один зимний день сбежать из дома и сгинуть бесследно в местных лесах.

При переезде в новый дом я купил пистолет. Оно, нечто – уже совсем близко. Я отхожу подальше к окну затянутому непроницаемой черной пленкой снаружи (существует ли ещё привычный мне мир за окном или клокочущая тьма есть и там?). Я оставлю свои записи в одном из ящиков буфета, больше всего я надеюсь, что их обнаружит следующий владелец дома в первые же дни заселения в это место наполненное сверхъестественным искусно скрывающимся под маской обыденности. Мне уже пора уходить, отступать через единственную дверь в стене дома, ведущую в гараж. Сяду в старушку «Жестяную Лиззи». Я останусь там до тех пор пока тьма не поглотит меня, забрав с собой в свой темный, лишенный красок и света мир.

БЛУЖДАЮЩИЙ В ТЕМНОТЕ

Мне всегда нравилось естественное спокойствие и приглушенные переливы света царившие в этом лесу, его чарующий голос состоявший из пересвиста птиц, шороха насекомых и потрескивания коры старых деревьев. Я привык к одиночным лесным прогулкам ещё с детских лет и со временем они стали настолько мне привычны, что почти каждый день я старался попасть на тихие лесные тропы и пройтись по ним придавшись свободному течению своих мыслей. Блуждание среди возвышавшихся деревьев, их шорохи и звуки живой природы – всё это успокаивало меня, прибавляло во мне сил и навевало покой и уединенность в душе. Пожалуй, мне нравилось чувство отчужденности от общества, появлявшееся у меня с того момента как я углублялся в лесную чащу и за моей спиной строился непроницаемый заслон из густых деревьев.

За несколько лет частых дневных и ночных прогулок я обошел почти всю территорию этого леса и зная каждую тайную тропинку, легко определял где пролегает кротчайший путь домой. Этот лес располагался недалеко от небольшого городка, в котором я проживал с детства прибыв сюда с родителями. Мой дом был самым первым при въезде в город и стоял ближе всех к раю леса – могучие деревья высились стеной в сотне метров от человеческого жилища. Восточная сторона лесного массива на всём своем протяжении соседствовала с мощеной дорогой, по краям её росли густые кустарники и часто встречались невысокие деревца. Это была единственная дорога, по которой можно было попасть в наш город. По ней обычно ездили запряженные повозки местных жителей и только начавшие появляется в продаже легковые автомобили. Население здесь в основном промышляло фермерством или работало в местных контрах и на угольной шахте. В последнее время однако по дороге стали все чаще и чаще проносится автомобили с заезжими туристами, они обычно останавливались на несколько дней что бы отдохнуть от дороги, полюбоваться местными красотами и затем продолжить свой путь дальше.

В нашем небольшом городке, где я проживаю и по сию пору, меня всегда считали непревзойденным знатоком местного леса. Часто приезжие терялись в окрестных землях отправившись в чащу на прогулку, и меня всегда звали полицейские помогать им в поисках. Как правило гостей манили в лес слухи о прекрасной на вид реке, протекающей по западной части леса – большой, глубокой и чистой. Местные мужчины по выходным дням ловили там рыбу, водившуюся в изобилии, да и туристы часто арендовали снасти на несколько дней.

Благодаря поиску людей, со временем я овладел настоящим искусством следопыта. Городской шериф выступая перед жителями раз в месяц на общественном собрании в церкви, частенько звал меня на должность лесничего, но я все время отказывался – меня вполне устраивала работа в книгохранилище нашей небольшой городской библиотеки. Помимо того должность лесничего тогда занимал Чейс Скипмен, заступивший на пост в 1900 году, проработав несколько десятков лет на этом месте и продолжавшим делать свое дело несмотря на пенсию. Он хорошо знал свое дело, и все ещё был в неплохой форме несмотря на почтенные года и небольшую хромоту при ходьбе. Встречая его в лесу во время своих пеших прогулок, я иногда заговаривал с ним шагая по лесным тропинкам и с годами мы сдружились. Разговаривая на разные темы, выяснилось, что Чейс человек весьма грамотный, он любил читать и знал толк в литературе. Порой я удивлялся познаниям мистера Скипмена, его знанию разнообразных наук – они были весьма обширны, что выдавало в нем выпускника одного из престижных университетов. Иногда мне казалось, что вместо должности лесничего место Чейса – в одной из префектурных контор нашего города.

Однако, натура Чейса Скипмена не была склонна к скучной и однообразной работе в конторе. Он всегда любил присущее лесу естественное спокойствие. Душой он стремился проводить на природе как можно больше времени, отчасти он был отшельником, даже в местном баре он отсаживался в самый дальний угол затянутой приятной успокаивающей полутьмой. Вероятно, можно сказать что я был его единственным близким другом, ему казалось, будто у нас родственные души и общая потребность уединятся со своими мыслями шагая по лесным тропам и обдумывая что-нибудь. Иногда случалось я замечал Чейса, стоящего неподвижно и вглядывающегося в чащу леса своими зоркими зелеными глазами. Эту привычку я заметил за ним ещё толком не зная его, просто видел, как он стоял неподвижно на какой-нибудь из очень далеких и путанных лесных тропинок. Мне всегда казалось, что Чейс Скипмен что-то ищет в лесу. Даже сидя по вечерам на заднем дворе своего жилища и выкуривая старую табачную трубку, он неизменно устремлял ищущий взгляд в сторону лесной чащи. Одному Богу было известно за чем действительно Чейс наблюдает в этом лесу. Из-за его странной привычки, и манеры поведения в которой всегда присутствовала доля отчужденности от реальных событий, за мистером Скипменом закрепилось положение чудаковатого сварливого старика, которому одинокая работа лесничего подходил как нельзя кстати, тем более что справлялся он с ней превосходно. Что касается семьи, то у Чейса была жена и сын. Несколько лет назад сын Скипмена старшего – Эдвард Скипмен, в возрасте двадцати восьми лет покинул наш небольшой городок и устроился работать банковским клерком в крупном городе в шестнадцати милях от нас. Раз в полгода он обычно приезжал повидаться с Чейсом и его женой – Аннет. Семейство Скипменов проживало через три дома от меня, на противоположенной стороне городской улицы.

Наш городок довольно тихий. Обычно в дневное время улицы находились в некотором временном запустении, исключение составляли лишь праздничные и выходные дни, а вечером все обитали либо в нескольких местных барах, либо в своих домах. Местные жители в основном работали на фермах, за старой городской чертой. Молодёжь по большей части перебрались жить в крупные города, но кое-кто все же остался и работал в муниципалитете, отделении полиции, в паре шахтерских контор и бакалейном магазине. Наш город пополнял значительную часть своего дохода за счет своего древнего промысла – добычи угля в местных шахтах. Хотя, с массовым появлением моторной техники свою часть дохода приносили и туристы, любившие в сезоны посещать подобные городки – из-за их уединённости, которая жителям мегаполисов казалось диковинкой.

Иногда в городе появлялись новые жители, обычно приехавшие издалека. Разные причины толкали их на прибытие сюда, но большинство называло тишину и спокойствие этого места, возможность вести свое хозяйство и вполне достойно при этом существовать.

Сам я, как и упоминалось выше, работал в местной библиотеке. Она располагалась в небольшом двухэтажном каменном здании и была доверху забита самой разнообразной литературой, архивами полиции, пожарных и документами муниципалитета. Часть рабочего времени, когда в читальном зале отсутствовали и без того редкие посетители, я проводил время изучая пыльные увесистые тома, из отдельной библиотечной секции на втором этаже. Пожалуй, в своем повествовании мне стоит упомянуть что по большей части эти книги были посвящены оккультным знаниям. Как мне удалось узнать, копаясь в архивах – эти книги были завезены сюда неким таинственным лицом, индусом по происхождению поселившимся в городе задолго до моего рождения. Находясь в преклонном возрасте владелец книг завещал весь свой архив вновь построенной городской библиотеке. После его смерти тома были перенесены в закрытое библиотечное хранилище на втором этаже – содержание текстов слишком пугало и данное пожертвование не было предано огласке. Книги отложили не зная что с ними делать и потом предпочитали о них не вспоминать. Признаюсь, я был очень удивлен, обнаружив в один из вечеров перед самым закрытием библиотеки незнакомые мне тома с подернутыми пылью пугающими корешками. Будучи по натуре своей исследователем, я начал ознакомление с текстами, но понимая специфичность их содержания не кому не сказал о своей находке.

Однажды осенью прогуливаясь после рабочего дня я повстречал Чейса на одной из лесных троп, в центральной части леса, недалеко от огромного древнего дуба массивные корни которого торчали из-под земли. У Чейса в тот день было явно хорошее настроение, вероятно перед прогулкой он пропустил пару согревающих кружек в баре и был очень дружелюбно настроен. Пройдясь по тропинке, я предложил ему фляжку с горячим глинтвейном, которую всегда укладывал во внутренний карман пальто при холодной погоде. С благодарностью кивнув Чейс сделал пару глотков и вернул мне полу пустую фляжку. Мы сразу же завели разговор, состоявший в основном из местных сплетен и через десять минут я заметил, что Чейс начал заговариваться и клевать носом. Решив, что с него наверное хватит прогулок на сегодня, я свернул на ближайшей развилке в сторону городской черты. Спустя полчаса ходьбы Чейз признался, что он подустал, его хромая нога разболелась и неплохо было бы устроить привал на пнях виднеющихся неподалеку, прежде чем мы достигнем городской черты. Я ответил что так же устал и с готовностью согласился. Мы распили остатки глинтвейна и меня охватило беспокойство – как бы старик не уснул, ведь тогда домой к миссис Скипмен мне придется доставлять его на себе. К моему облегчению Чейс поежился на осеннем ветерке и заметно оживился, начав делать предположения что зима придет раньше в этом году и принесет с собой более сильные морозы чем обычно. За разговором мы завороженно наблюдали как садится осеннее солнце: за верхушками деревьев, окруженных багряным свечением, проступали блеклые очертания жёлто-красного диска, на ветвях ещё держались немногочисленные листья готовясь сорваться от малейшего дуновения пронизывающего ветерка, лесное эхо доносило до ушей пронзительное карканье старых воронов из самой сердцевины леса.

Пробурчав что-то себе под нос Чейс стал бережно ощупывать свою больную ногу, жалуясь, что та опять начинает болеть от чрезмерной ходьбы по лесу и прохлады. На тот момент мне было лишь известно, что ногу он как-то повредил во время одной из лесных прогулок будучи молодым и не состоящим ещё в должности лесничего. И тогда, во время нашего привала я попросил рассказать его о случившемся. Неожиданно старик насторожился, слегка поежился и начал что-то выискивать лихорадочным взглядом, будто пытаясь кого-то высмотреть в зарослях кустарника высившегося за моей спиной.

Прошло несколько минут. Неожиданно притихший Чейс начал говорить. Поначалу неохотно, делая заметные паузы между словами, затем более торопливо, однако не упуская деталей. Тогда Чейс поведал мне удивительную историю, которую я привожу здесь в точности.