Душа не выстрадает счастья, но может выстрадать себя

Снова пошел в городской «Белый дом» к специалисту по рационализаторской работе. Что все-таки делать?

– Все-таки езжай ты в Москву, – повторил тот, – В Областной совет ВОИР – Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов. Здесь ничего не высидишь. Вот тебе адрес.

Ехать Сенину не хотелось, поездка «кусалась», но поехал. Дождался приема у эксперта, показал эскизы. У того разговор короткий: это не пойдет, и это, это тоже не годится. Как же так? – растерялся Сенин. С телевидения ответили, что «содержатся элементы новизны», специалист в их городке одобрил, а тут – категорически «не пойдет». Но делать нечего, спорить не мог, не умел, доводов веских не было, так что возвратился домой несолоно хлебавши. Усталый, если не сказать – подавленный. Виду не показал, но переживал неудачу тяжело и долго, месяца два ходил сам не свой.

Все это время Голос Павла Андреевича не беспокоил, видно, давал отдышаться. А едва пришел в себя Сенин, снова объявился, снова развернулся перед глазами экран с чертежами, на сей раз – картофелеуборочного комбайна. А после, закончив объяснения, Голос впервые обратился прямо к Сенину и стал настойчиво убеждать его ехать с идеей комбайна в Москву, в тот же Областной совет ВОИР. А Сенин – впервые – начал Ему отвечать. Вернее, с Ним спорить. Был я, мол, в вашем Совете, толку никакого, так какой смысл опять тащиться за тридевять земель, выкладывать деньги за билет? «Ты должен! – настаивал Голос. – Иди к другому консультанту, и у тебя все получится!»

Ну, чем черт не шутит… Голос, наверно, зря обещать не станет, да и комбайн уж больно хорош – это крестьянский сын Павел понял сразу. Старательно нарисовал эскизы, поехал. В Облсовете дождался приема у другого консультанта.

– Молодец! – сказал тот, посмотрев сенинские бумаги. – Поможем тебе оформить заявку.

Обрадованный Павел – была, не была! – показал консультанту эскизы устройств, забракованных в прошлый раз.

– Ты что, парень? – удивился консультант. – Ты уже опоздал. Наш сотрудник уже запатентовал насос для цистерн, – и достал журнал, где описано это самое изобретение за авторством… ну конечно, того самого эксперта, что в прошлый раз заявил «не пойдет!» и фактически выставил Сенина за дверь.

Тут в кабинет, как нарочно, вошел тот самый эксперт. Увидел Павла и поспешил исчезнуть.

– Вот он у меня насос и украл! – не смог сдержаться Сенин.

– Как?! – поразился консультант.

– Я у него был с этой идеей с полгода назад. Он меня отшил, а изобретение, выходит, присвоил.

– Не врешь? Пойдем-ка к председателю.

Председатель Областного совета эксперту сначала не поверил, потом попросил принести журнал регистрации. Там значилось, что Сенин действительно был в Областном совете и действительно был принят тем самым консультантом.

– Поезд ушел, – сказал председатель, – это изобретение уже не вернуть, оно принадлежит другому человеку. Мы с ним разберемся, а тебя прикрепим к постоянному консультанту.

С экспертом-вором действительно «разобрались» – выгнали, а тот консультант, которому поручили работать с Сениным, оказался хорошим специалистом. Он многому научил Павла, когда тот стал носить заявку за заявкой. Идей хватало, потому что ночной Голос общался с ним часто. В свой срок Сенин получил первое авторское свидетельство. В свой срок – первый патент.

В потоке

В свой срок был оформлен второй патент, затем третий, четвертый… Почти все идеи Голоса удалось Сенину довести до патента. Но именно «почти». Моечную машину для стекол так и не довел. Длительная переписка ни к чему не привела, и Сенин махнул рукой, не стал больше тратить время и деньги. Уже тогда догадался: чем технология уникальней, тем труднее получить патент. А если технология вторична, неинтересна, патент получить легко. Задумка моечной машины была первична, плодотворна, могла реализоваться в целом спектре устройств, принцип действия хорошо ложился в основу механизмов самого разного предназначения… Поэтому ей трудно было воплотиться в металле. Идея станка по резке металла тоже могла породить целый спектр агрегатов – устройства получались в чем-то похожим на известную пилу «Дружба» – хочешь, делай их переносными, хочешь, стационарными… Эта идея тоже была обречена от рожденья, что уже набравшийся элементарного изобретательского опыта Сенин понял быстро и переживать не стал – пусть переживает Голос, то есть, истинный автор, если, конечно, Он способен переживать…

Но Голос, похоже, тоже не печалился. Идеи текли к Сенину полноводным потоком. Канал контакта работал исправно.

– Стоп, стоп! – осаживал его эксперт из Областного совета ВОИР. – Остановись. Нормально подавать одну-две заявки в год. А ты нас идеями просто завалил.

– А разве нельзя подавать больше, чем две? – спрашивал Павел Андреевич. – И вам хорошо, больше «галочек» поставите.

Со временем он научился сам оформлять заявки, сам вести патентный поиск в библиотеке, оценивать достоинства и недостатки прототипов, рассчитывать экономический эффект. Приобрел опыт общения с экспертами-консультантами, чиновниками от изобретательства. Знал заранее, где начнут тормозить, – это, дескать, было, знал, как отключить чиновничьи «тормоза», доказать, что – «не было».

А главное, Сенин постепенно привык к ночным сеансам «передачи идей» и даже стал воспринимать их как должное. После первых явлений Голоса, вспоминая утром невероятное ночное событие, он думал, что тронулся умом или, в лучшем случае, впал в бред. Что за потусторонние голоса нашептывают о каких-то небывалых машинах? Что за фильмы мелькают перед глазами? И почему они настолько реальны, конкретны, полны подробностей, почему остаются в памяти, а не рассеиваются как наваждение, как дым, как утренний туман, не забываются при пробуждении, как большинство обычных снов?..

Сам ответить на все эти «что?» и «почему?» Павел не мог, спросить было не у кого, да и вообще, у кого спросишь про такое? Так что шок от первого контакта поневоле, под давлением обстоятельств жизни потихоньку прошел, будни сгладили остроту переживаний. Сенин старался не задавать себе бесполезных вопросов, заставлял привыкнуть к посещениям удивительных Сущностей или, может быть, Сил. А для внедрения полезнее всего было бы войти в роль изобретателя-самородка, автора самобытных идей – таланту из гущи народа пробиться все-таки проще. И он старался…

Однако и самородкам положено знать азбуку технического творчества. Она такова: чтобы что-то внедрить, надо сначала убедиться в его эффективности, чтобы убедиться в этом, его надо испытать, чтобы испытать, надо сначала построить. То есть, создать опытный образец, довести его до ума, оформить всю необходимую документацию и прочее, прочее, прочее, в общем, пройти через долгую и трудоемкую процедуру, в которой нельзя исключить ни один из этапов. Кто будет все это делать? Автор, ведь это ему больше всех надо. А если автор – частное лицо, не имеющее отношения к производству? Что прикажете делать ему?

Сенин рискнул обратиться к директору приборостроительного завода, где работал спортивным инструктором. Показал патенты, рассказал об изобретениях, расписал, как мог, возможную экономическую выгоду. «На моих машинах и устройствах вполне мог бы держаться самостоятельный малый, а то и средний бизнес, предпринимательские структуры при заводе, – убеждал он директора. – Помогая мне, завод ничего не теряет, а выиграть может немало». Директор доводам внял и приказал для начала организовать нечто вроде временного творческого коллектива из спортинструктора Сенина и двух инженеров-конструкторов. Они должны были переводить разработки на профессиональный конструкторско-технологический язык.

Падение в экономическую яму

Силами ВТК была доведена до ума идея машины для чистки тротуаров от снега и льда. На заводе сумели сделать опытный образец (хотя это дело для спецов по железу, а не для приборостроителей). Он оказался удачным. Работал без сбоев, доказывая всем свою надежность и эффективность. После отладки изготовили шесть устройств. Создали комиссию. Словно понимая важность момента, машины старались «от души». Только снежная пыль летела! На комиссию это произвело большое впечатление. Она признала агрегат работоспособным, рекомендовав лишь немного дополнить конструкцию.

Модифицированный образец сделали для коммунальных служб – по их заказу. Этой машиной мог управлять один работник, даже мог при желании усесться на нее верхом. Машина могла косить, подметать, убирать снег, скалывать лед – только меняй насадки, заменяющие метлу, скребок, косилку, пылесос или лом. Хочешь – ставь машину на колесики, чтобы дворник возил ее так, как возят моечную машину по платформе метро. Для уборки плотного снега и наледи предназначалась большая машина; ту, что служила пылесосом и веником, сделали маленькой…

Сенин предвкушал коммерческий успех, однако ни одного заказа больше не поступило. Почему, Павел понял потом, а тогда это показалось ему каким-то недоразумением, ошибкой, которую придется исправлять… но это потом, сейчас надо заняться очередным подарком Голоса – машиной для укладки стен из кирпича, прекрасно заменяющей каменщика. Директор, понимавший больше, не видел смысла в продолжении эксперимента. Сенин с трудом уговорил его не закрывать ВТК и полагал, что не зря: машина получилась быстродействующей и очень выгодной экономически, могла, повинуясь командам оператора, сама заливать раствор и класть кирпичи, причем, в хорошем темпе. Однако строителей она не заинтересовала и не привлекла на завод ни одного заказа.

После этого провала эксперимент прекратили, а Сенина, неожиданно для него, пригласили работать в кооперативную фирму, действующую как филиал крупного машиностроительного завода и занимавшуюся доводкой и внедрением изобретений, изучением возможного спроса на оригинальные устройства, машины вроде сенинского многопрофильного агрегата для коммунальщиков, рекламированием новой техники, сбором заявок и размещением заказов в заводских цехах. Ездили по совхозам и колхозам, молочным и колбасным заводикам, спрашивали, в чем у них нужда и чем мощный завод, с его квалифицированными кадрами и современным оборудованием, может им помочь. Нужна, например, вам моечная машина для доильных агрегатов? Таких машин – идею, понятно, дал Голос – кооперативу заказали две и завод их, разумеется, сделал.

Обращались в строительные и коммунальные организации, к ремонтникам, дорожникам, транспортникам, в автопарки. Что вам надо? Что вы хотели бы получить нового, чего у вас никогда не было, но облегчило бы жизнь? Какое-нибудь устройство, приспособление? Постараемся это сделать… Тогда Сенину казалось, что с помощью Голоса, а именно Он был самым ценным членом кооператива, можно действительно сделать все, что угодно. Приспособить, скажем, уже имеющуюся идею. А если этого недостаточно, создать под заявку конструкцию на уровне изобретения. И ведь действительно, в конце 80-х успели отладить нормальную экономическую схему, начать нормальную работу – нужную, интересную, творческую. Время, в целом, было неплохое – время надежд и дерзаний.

Кооператив погубили экономические реформы Ельцина – Гайдара. В 1991 году цены быстро поползли вверх и дело встало. Чтобы его спасти, кооператоры бросились в села, ища заказы на биоустановку, производящую горючий газ из навоза – компактную, экономичную, очень удобную для индивидуального отопления на селе (одна из идей, подсказанных Голосом). Сенин полагал, что биоустановка может вытащить кооператив из экономической ямы. Скептиков он решил убедить, лично испытав установку. На собственной кухне.

Горючий газ при определенных условиях получался в специальных емкостях, куда помещали навоз. Вот такой бак Сенин и приволок домой, водрузил на кухне, загрузил исходным материалом и оставил на ночь – за это время процесс должен был набрать силу, достаточную, чтобы судить о производительности и эффективности установки.

Рано утром его разбудила жена:

– Слушай, у нас коровником воняет!

Бросился на кухню. Кошмар! Обогащенный горючим газом, взошедший, как на дрожжах, «воздушный» навоз разорвал емкость, выпер наружу и залил весь пол в кухне. Эх, емкость нужно было сварить, а мне спаяли! – сообразил Сенин. Сокрушаясь, он вычистил кухню. И заказал новую емкость, сварную. Привез, заполнил всякой гнилью, втащил на балкон – если разорвет, то не в квартире, на улице. Но обошлось. Емкость выдержала, газ устойчивым потоком выходил через редуктор наружу. Поднеси спичку – получишь факел. Грей воду, направляй в батареи, отапливай дом.

Факел – наподобие нефтяного – горел на балконе целых четыре дня. Установка показала эффективность и экономичность. Начинай серийный выпуск… если найдешь заказчиков. Нашли всего двух. Больше желающих среди домовладельцев не обнаружилось. А вот директора некоторых хозяйств с удовольствием сделали бы заказ – ведь дело очевидно выгодное, животноводческие фермы можно было бы перевести на «энергетическое самообслуживание», отапливать собственным навозом, но совхозная экономика не позволяла потратить ни копейки на что-то постороннее.

Так и распался творческий кооператив. И не только этот. Все фирмы и фирмочки, занимавшиеся внедрением новых технологий, новой техники и изобретений, распались… Причины очевидны: невероятная цена на материалы, ужасные, почти стопроцентные налоги. Воплощать идеи в «железе» стало практически невозможно. Сенин понял – с «железом» надо заканчивать.

Предварительные итоги (материя)

Пять лет трясла Сенина изобретательская лихорадка. Словно тяжелая болезнь, она завладела им целиком, не отпуская ни днем, ни ночью, ни в будни, ни в праздники. Ночные озарения, дневное оформление заявок, сидение в библиотеках, переговоры с экспертами и чиновниками, поиск партнеров и денег, заключение договоров, испытания опытных образцов, доводка, опять испытания… И вот – стоп, машина. На полном ходу дело налетело на непреодолимую преграду. По-видимому, изобретательский этап жизни завершен. Он начинался не по своей воле и не по своей завершился, но, тем не менее, завершился. Надо бы подвести итоги.

Сенин пристально оглядел свою ударную пятилетку, и у него задрожали руки: при беспристрастной оценке результат оказался плачевным. Потрачена уйма сил, времени и семейных денег, а не заработано практически ничего. Квартиры как не было, так и нет, нет и надежд, что она появится, по-прежнему приходится снимать жалкую «двушку» в заштатном городишке за совсем не жалкие деньги. Отношения с женой напряглись, ее здоровье ухудшается, сын лишен отцовского внимания. А главное-то, главное, совсем похолодел Сенин, практически ничего из данного Свыше, оформленного, запатентованного, построенного, испытанного, даже заказанного – не внедрено.

С горечью вспомнил он про загубленный картофелеуборочный комбайн. В этой машине заключались целых четыре новинки: подкапывающее устройство – раз, ботвоудаляющее – два, сортировочное – три, а четвертой новинкой был сам комбайн в целом. Макет подкапывающего устройства клубнеуборочной машины в половину натуральной величины сделали, как ни странно, на приборостроительном заводе – там нашлись умельцы. Испытали. Работает! И хорошо работает. Но приборостроительный завод – не то место, где нужно строить и испытывать сельскохозяйственную технику, категорически заявил в целом благожелательно настроенный директор. Что ж, Сенин через Областной совет ВОИР пробился на профильный завод сельхозмашин. В комиссии было 10 человек. Описательная часть, эскизы и чертежи ее устроили, а сам Павел Андреевич даже удостоился нескольких комплиментов от тех, кто видел явное преимущество его машины над прототипами.

Дошло до обсуждения итогового протокола.

– Ваше мнение, товарищи? – спрашивает председатель комиссии.

– Мнение хорошее, – говорит первый специалист. – Я – за.

– Ваше?

– Отличная штука, – говорит другой. – За.

Третий член комиссии тоже «за». Пятый – тоже. Седьмой – тоже. И все прочие – тоже «за». А вот десятый – против. Аргумент: подкапывающее устройство не справится с типичным российским грунтом. И этот десятый – сам председатель комиссии, он же – главный инженер завода, на котором проходят испытания и на котором, в случае положительного решения комиссии, должны выпускать сенинский комбайн.

– Почему не справится? – возражает Сенин. – Пожалуйста, обоснуйте.