Никого впереди

Константин показался Ирине гораздо моложе своих сорока лет. Он был в гражданском костюме, но выправка и небольшой свежий шрам от левого уха к шее позволяли догадаться о его профессии. Где он был в командировке, чем там занимался, хозяева не говорили, а гости деликатно не спрашивали. Но после очередной рюмки старший Воронов не удержался и достал из шифоньера вместе с «плечиками» парадный китель сына. Погоны на кителе были полковничьи, а колодка одного из двух орденов Боевого Красного Знамени явно была свежей.

Ирина недаром была из военной семьи. В воинских знаках различия и наградах она разбиралась. Набор орденов на кителе в сочетании с тремя большими звездами на погонах и двумя академическими значками на правой стороне груди юная соседка оценила по достоинству.

– Я смотрю, Костя, вы зря времени не теряли.

– В сутках, Ира, у всех лишь двадцать четыре часа. И у лейтенантов, и у маршалов. Увеличение служебного времени происходит за счет личного. Я когда-то был заядлый театрал, но сейчас одичал и полностью дезориентирован. Впереди у меня два месяца отпуска, и потратить их зря мне бы совсем не хотелось, – прозрачно намекнул полковник.

– А что вам нравится? – с удовольствием подхватила тему Ирина. – Сейчас народ валит в Сатиру на «Женитьбу Фигаро» с Андреем Мироновым. У Любимова на Таганке премьера «Час пик». И новые фильмы на любой вкус: от «Андрея Рублева» до шикарных мультиков «Ну, погоди!»… – и услышала в ответ:

– Мне нравится все хорошее.

Далее события понеслись со скоростью ракет дивизиона полковника Воронова. Два культпохода в театры не только обнаружили единство вкусов, но и прояснили ситуацию с личной жизнью «одичавшего» отпускника.

Еще взводным он по уши влюбился не в кого-нибудь, а в жену командира полка. Бурный роман удавалось долго скрывать. Через два года лейтенант поставил вопрос ребром: я или он? И получив отрицательный ответ, добился перевода в другую часть.

– А потом наступило полное невезение с температурным режимом: то горячие точки, то холодные женщины, – с грустной улыбкой подытожил самоотчет полковник.

Так уж случилось, что рядом со своим заводным гидом он забывал о прошлых опасностях и предстоящих заботах. Его, человека организованного и требовательного, совершенно не раздражали ее импульсивность и почти подростковая категоричность.

В конце первого проведенного совместно вечера новая знакомая обронила:

– Зенитчик, да что ты обо мне знаешь?

И немедленно получила в ответ:

– Ты мой опознанный, но непредсказуемый объект.

Удивительно, но Ирина не ощущала дискомфорта от их почти двадцатилетней разницы в годах. С Константином она чувствовала себя уверенной и защищенной со всех сторон. Другие представители сильного пола рядом с ним вели себя словно вражеские самолеты, улавливающие импульсы радаров его зенитных комплексов и старающиеся держаться от них подальше.

Через полторы недели Ирина дала решительную отставку двум своим поклонникам студентам.

Через неделю наступил Новый год, который они встретили вдвоем в подмосковном Доме отдыха ПВО. За эти три дня Константин Воронов смог убедиться, что обидные слова «холодная женщина» к его прелестному экскурсоводу не имеют ни малейшего отношения.

Два дня спустя он предложил Ирине свои руку и сердце.

Свадьбу они сыграли одновременно с завершением сессии.

Медовый месяц был урезан до двух недель студенческих зимних каникул. По всей стране у Константина были боевые друзья – командиры полков и дивизионов, «тыловое хозяйство» которых позволяло принять молодоженов по советским стандартам на самом высоком уровне. Молодые выбрали Эстонию, которая каким-то чудом сумела сохранить свой европейский лоск. Даже промозглая погода не мешала им наслаждаться уютом таллинских кафе, спектаклями Паневежского театра, уличками и музеями университетского Тарту. Но главное, они почти все время были вдвоем, им было хорошо и интересно друг с другом. Порой Ирине казалось, что они парят в небесах среди светлых, мягких и теплых в любое время года облаков.

Потом было возвращение в Москву.

Муж по возможности пытался вывести ее «в свет». Тем более что скоро дружной парочкой подкатили традиционные «мужской» и «женский» праздники, с размахом отмечаемые в окружном доме офицеров в Лефортово. В честь Дня Победы несколько друзей Константина получили очередные звезды на погоны, которые по воинской традиции обязательно следовало «обмыть». Естественно, последовали приглашения.

Но тонус пребывания «в свете» резко снижало одно обстоятельство. Супруга полковника была обречена быть в кругу не только довольно моложавых полковников и подполковников, но и их, увы, порядком увядших боевых подруг. По этой причине рядом с ней, как бы это назвать, неконкурентоспособных. Другая была бы этим только довольна, но Ирине пребывание среди них в качестве «белой вороны» удовлетворения не принесло.

Эта неприятность, как оказалось, была даже не мелкого, а мельчайшего калибра. В конце мая Константин позвонил ближе к вечеру и предложил встретиться через пару часов в ресторане «Прага»:

– Есть что обсудить, Ирочка.

После того как они выбрали, чем себя побаловать, и сделали заказ, Константин сообщил жене новость: сегодня в управлении кадров ему предложили два варианта назначения.

Первый – в службе военной приемки в Министерстве обороны. В Москве.

Второй – командиром дивизии. На китайской границе.

– Костя, ты, думаю, догадываешься, что генеральская дочь хорошо представляет разницу между этими вариантами. Первый вариант – ты козырный, но валет. С неясными и отдаленными перспективами. Во втором – ты туз. Хозяин. Нет, Хозяин – это командир полка. А комдив – Большой Хозяин. В генеральском звании. Или я неправа?

– Попадание точно в цель, – констатировал Воронов.

– Тогда что ты хотел со мной обсуждать, если все ясно? Это капитану еще можно ставить условие: я или служба. С генералами так не бывает.

Костя долго не отвечал. Он любовался ее лицом, осанкой, манерой разговора, обаянием молодости. Все еще удивлялся, что эта женщина его. И леденел от мысли, что уже сейчас может ее потерять.

– Мне хотелось бы знать твое отношение к этому. Если ты воспринимаешь себя в роли первой дамы гарнизона, матери-командирши, да притом генеральши, то я уверен, что все у нас сложится отлично. Если же нет, все усложняется. Я виноват перед тобой, Ирочка. Этот разговор должен был состояться «на берегу», одновременно с предложением стать моей женой. Уже тогда вероятность дальнейшей службы вне Москвы была велика. Но впервые за последние пятнадцать лет я положился на «авось». Если честно, то просто смалодушничал.

Ирина, как бы протестуя, приподняла ладони над столом.

– Костя! Я, конечно, не Мессинг, но не такая тупая, чтобы не догадываться о такой вероятности. У меня все детство прошло по гарнизонам. Мне нравится московская жизнь, но военные городки у меня не вызывают отторжения. А вот генеральшей я быть не хочу. Сотни девчонок на моем месте желали бы этого. Стряхивать пылинки с генеральского мундира, надувать щеки перед офицерскими женами, командовать начальником военторга, ординарцами и водителями. Я все это видела. Но это не мое. Ты спросишь: что же твое? На этот вопрос я пока дать ответ не готова. Ты ни в чем не виноват, Костя! Как бы дальше ни складывались наши отношения, я ни о чем не жалею. Теперь если без эмоций. Окончить институт я должна в Москве. Заочного отделения на нашем факультете нет, любые инязы по сравнению с «Торезом» – ничто. У меня есть проверенный способ борьбы с труднодоступными соблазнами. Я советую сама себе не дергаться, немного подождать, а после задать вопрос: ты без этого проживешь? Если оказалось, что нет, то вперед, на врага! А если могу? Зачем тогда надрываться и рвать на себе волосы? Странно, но незаживших со временем подобных душевных ран я что-то не припоминаю. Поэтому, полковник, вперед, не оглядываясь.

Удивительно, но первым вывод о том, что в дальнейшем их жизнь возможна друг без друга, сделал генерал Воронов-младший. Произошло это озарение в самолете, на котором он возвращался в Хабаровск из московской командировки.

Два месяца назад Константин Воронов опустошил граненый стакан, в котором по стойке «смирно», залитый по грудь водкой, уверенно стоял полевой генеральский погон. Смачно хрустнул маринованным груздем и произнес вечное:

– Генерал – это не звание. Это – счастье!

Счастье, как и семья, может быть полным и неполным. В его конкретном случае избежать недовеса не удалось. Константину очень хотелось, чтобы маленький мальчишник из трех первых лиц края и восьми генералов украсила его жена. Но ей для этого нужно было в обе стороны преодолеть по 6147 километров и, что оказалось самым важным, пропустить целых два семинара. Последнее препятствие оказалось непреодолимым.

Теперь, вспомнив вопрос: «Ты без этого проживешь?», Константин грустно усмехнулся.

Стремительно пролетевший год подарил им четыре встречи. Два раза он прилетал в короткие командировки в Москву. На майские праздники Ирина нанесла ответный визит, а еще три недели в августе они провели в сочинском санатории имени Ворошилова.

Это были три недели райской жизни, проведенные Вороновым в объятиях кавказских субтропиков и любимой женщины. Незадолго до отъезда он осторожно спросил:

– Ирочка, а может, сделаем в этих тепличных условиях маленького «вороненка»? Возьмешь на пару лет академический отпуск, потом вместе наверстаем…

– Костя! Но мы же договорились, что все это будет после окончания института.

Он не стал ей говорить, что к этому времени ему будет сорок семь, что будущего маленького человека надо будет не только поднимать, но и направлять, и что в этих процессах каждый год отцовской жизни стоит пяти.

А только тяжело вздохнул.

Перелистывая в памяти историю их отношений от знакомства до отдыха в Сочи, Воронов сделал для себя открытие. Все встречи, несмотря на разную географию, продолжительность, холостяцкий или семейный статус, относились к одному жанру, который имел строго определенное и вполне устоявшееся название – «курортный роман».

Курортный роман представляет собой жанр сугубо праздничный: яркое солнце, теплое море, белые брюки, букеты цветов, хорошее вино, желанная женщина. И деньги, которые зарабатываешь год, чтобы спустить за три недели. Курортный роман одет в парадную форму одежды. В этом жанре нет места мелочам семейного быта, тыловым приземленным заботам. Хотя нормальная семейная жизнь прежде всего складывается именно из этого. Большинство из ее радостей не падает на тебя с безоблачного неба. Они заработаны, а то и выстраданы.

Ему, состоявшемуся мужику, который никогда не боялся черной работы, трудностей и ответственности, пусть совсем небольшие, но регулярные, завоеванные и ожидаемые радости были дороже, чем ослепительные внеплановые подарки судьбы. Сочинский разговор о ребенке не оставлял места для сомнений: их брак относится ко второй категории.

– Ты сможешь прожить без нее? – спросил он сам себя.