Миссия «Пилигрим-II». Фантастическая повесть

– Он во всем сознался. Ступай, Прох, мне надоело отвечать на твои многочисленные и глупые вопросы…

Марсель

Марсель в задумчивости походил взад-вперед, затем вынул из ящика стола колокольчик и позвонил. Одна из створок шкафа открылась, и появился человек в черной маске (это был брат Пампух – телохранитель и начальник службы личной охраны Настоятеля).

– Повелеваю! – Марсель повысил голос. – Отца Пирея закрыть в подвале. Кормить солёной рыбой и не давать пить две Луны. После, пять Лун – молитвы, без еды и питья. Братьям Живо и Клё – экзекуция – по пятнадцати кнутов каждому, обрить обоих наголо, переодеть в рубище и отправить на сбор милостыни в Грогг, пусть им ещё там бока намнут… Брата Удода, – Марсель замялся… – и что с ним делать? Разыграй «нападение неизвестных разбойников с целью грабежа», когда он будет возвращаться со сбора податей из Калгаба. Затем напои старым медом и положи отсыпаться в баню. Деньги и пожертвования отобрать – расплатишься с наёмниками, остальные – в монастырскую казну. Выполняй.

Пампух скрылся в шкафу, и Ален догадался, что шкаф служит потайной дверью, соединяющей келью Настоятеля с другим помещением. И еще он подумал о том, что тот же Пампух мог подслушивать. Но неожиданно, Марсель удивил его своей проницательностью.

– Он не мог нас подслушивать, инородец. Я раз и навсегда отучил их от этого, – сказал Настоятель, – к тому же он, с некоторых пор нем, как улитка.

Настроение Марселя улучшилось, и он начал что-то мурлыкать себе под нос, затем налил в кружку морса и залпом выпил. Посмотрел Алену в глаза.

– Это для того, Лицедей, – сказал он, – чтобы псы, лживые и неблагодарные, знали свое место. Днём клянутся в верности и преданности, ночью плетут злобные заговоры. Вот с кем приходится служить Всепредобрейшему. Этот сброд надо держать в кулаке, – он сжал ладонь в кулак и для верности ударил по столу.

О крутом нраве Настоятеля в Плисте и за его пределами ходили легенды. В молодые годы он прославился тем, что организовывал поимку и лично участвовал в допросах подозреваемых в различных заговорах и отступничестве, и их пособников. В число подозреваемых попадали люди самых разных сословий: чернь (крестьяне, работный люд), средние (чиновники и купцы), и даже дворяне (Великие и Благородные князья).

К служителям своего монастыря у Марселя было особое отношение. Дисциплина и повиновение в Монастыре были беспрекословными и поддерживались системой тяжелых физических наказаний и моральных унижений. Марсель был твердо убежден, что каждый второй среди старших и младших братьев – вор, каждый третий предатель, и все вместе они – сборище неучей, пьяниц и тупиц.

Но именно они – служители Верховного и Нижних монастырей составляли основу, на которой держалась с незапамятных времен верховная государственная власть в Анималии.

Анималия

Анималия была единственным государством на единственном материке Земли-2. Полудикие племена брунтальцев, населявшие остальную часть суши и некоторые острова, находились на ранней стадии развития.

Государством управлял Верховный Монастырь и его вассалы – Нижние монастыри отцов, братьев и сестёр, опутавшие густой сетью страну, поделенную на Монастырские округи. Законодательную власть, осуществлял Совет Великих князей, но это была чистая формальность. На деле и законодательная, и исполнительная и, конечно же, высшая судебная власть принадлежала Верховному Монастырю. Собственно, Монастырь и был государством. Великие князья лишь безропотно подчинялись распоряжениям Монастыря. Кроме того, наука, образование и полиция так же подчинялись Монастырю.

Каждые 380 Лун (около года в земном исчислении), Великие князья, правившие в своих округах, направляли в Нижние монастыри определённое количество юношей и девушек, достигших совершеннолетия в количестве, указанном в Высочайшем Указе Распорядителя Верховного Монастыря. Молодежь «посвящали» в монахи, и монахини. Их обучали наукам, ремеслам, и боевым искусствам. После обучения они либо оставались на служение в Нижнем монастыре, либо становились проповедниками. Наиболее одаренных направляли для служения в Верховный Монастырь.

Согласно Указу, каждые 45 Лун Великие князья по очереди снаряжали обоз с продуктами питания, мануфактурой, оружием и доспехами, словом всем необходимым для жизнеобеспечения Верховного и Нижних монастырей.

В распоряжении Верховного Монастыря имелись регулярные войска. Кроме того, охрану Главной Резиденции Верховного Монастыря в столице Анималии – форте Трусте осуществляли дежурные военные формирования, которые предоставляли в соответствии с Указом Великие и Благородные князья. В случаях непредвиденных, (например, при возникновении беспорядков, или угрозы революции), когда вооруженных сил Верховного Монастыря не хватало, по единой команде каждый из Нижних монастырей направлял под знамена Верховного Монастыря свою небольшую армию.

Иногда появлялись князья, выражавшие недовольство правлением Верховного Монастыря. Однако, они бесследно исчезали, и их никто не искал. Хорошо организованная Служба сыска Верховного Монастыря успешно действовала во всех слоях Анимальского общества, поэтому, даже Великие и Благородные князья (не говоря уже о других гражданах) не чувствовали себя в безопасности. Порой, даже на личную охрану многие из них рассчитывать не могли.

На заре утверждения власти Верховного Монастыря был случай, известный в истории Анималии, как Заговор Троих. Непокорные князья во главе своих дружин, по заранее согласованному плану, по трём направлениям двинулись на Труст. Однако, то ли не всё до конца было просчитано, а скорее всего сработала Служба сыска Верховного Монастыря и план провалился. Одна из дружин попала в Черное болото, из которого никто не выбрался. Две других встретились совершенно в другом месте, да ещё вступили в бой друг с другом. В итоге, князья с остатками войск были пленены.

На главной площади Труста при огромном стечении людей самых разных сословий состоялся суровый Суд справедливости. Плененные князья были объявлены изменниками, лишены имущества (перешедшего в собственность Верховного Монастыря), переодеты в лохмотья, и под свист и улюлюканье специально подготовленных «людей из толпы», отправлены на принудительные работы (чистку свинарников одного из Нижних Монастырей) сроком на три тысячи пятьсот Лун.

После этого в Анималии никто не задавался вопросом, хорошо или плохо правит Верховный Монастырь, и почему он, собственно, у власти. Через некоторое время были введены новые законы, согласно которым один раз в год каждый гражданин мог во всеуслышание говорить всё, что ему вздумается. Правда, в специально отведенных для этого местах всегда находились переодетые агенты Службы сыска. Люди опасались ругать всё, что связано с Монастырём, а больше жаловались на князей или друг на друга, князья жаловались на соседей. Больше было добрых пожеланий и слов благодарности Святым отцам, братьям и сёстрам, а также приветов родственникам.

Один раз в двести двадцать пять Лун, в День Почестей, всем гражданам Анималии необходимо было восхвалять Верховный Монастырь и всех его служителей. В этот день трактирщики должны были бесплатно поить святых отцов и братьев малиновым морсом. Святые отцы и братья надевали парадные рясы, колоннами маршировали по улицам городов и селений с факелами, и имели право до полуночи веселиться.

Власть Верховного Монастыря была безгранична. Настолько, что даже грабители и воры (досье на которых находились в специальном архиве Верховного Монастыря), должны были часть своей добычи отдавать в специальные пункты приема Верховного Монастыря, имевшихся во всех крупных городах. За это, в День Почестей, Верховный Монастырь отпускал грехи преступникам (по предварительной записи), а некоторых за особую щедрость и чистосердечные покаяния даже брали на службу, выдавая при этом охранную грамоту.

Марсель

– Итак, Лицедей, – веско сказал Марсель, – внял я речи твоей, несуразной, но складной. Чего только не случается в наше смутное время… и вот теперь ещё это – вечные странники, фальшивые люди… И хотя, скорее всего, ты мне поведал ложь, ибо ты очень ловкий мошенник и плут, но есть у меня замысел, исполнить который дело моей чести. Чести, понимаешь?! И ты, порождение Зла, поможешь мне в этом. Откажешься, убью. Да, хочу повелевать я Анималией, и потому мне спасти тебя надо, да простит меня Всепредобрейший! Видение мне было… – он покосился на портрет Распорядителя Верховного Монастыря Премудрейшего отца Вука.

Ален перехватил его взгляд, и вдруг ясно понял, каким образом злодей хочет воплотить в жизнь свои планы. Даже в истории древних государств Земли бывали случаи подмены действительных правящих монархов, наследников короны и их родственников самозванцами. Королей подменяли, непонятно откуда взявшимися братьями – близнецами, принцев – нищими, достойных и честных граждан – разбойниками, ловко используя внешнее сходство. И, похоже, Марсель хочет воспользоваться его способностями, чтобы проникнуть в резиденцию Верховного Монастыря. А там…

– Да, мой юный друг, ты правильно все понял, – Марсель, криво усмехаясь, смотрел на Керта в упор, – но об этом позже. Скоро будут звонить Большое собрание, и ты за все свои злодеяния предстанешь перед Судом. Потом я лично буду слушать исповедь, здесь в моей келье, после чего свершится Справедливость.

Но мы подставим другого – в темноте не разобрать… Да им, в сущности, все равно, кто будет гореть на костре. Когда начнется экзекуция, мы переоденемся в трубадуров, покинем монастырь и скроемся в Северном лесу… С нами пойдет Прох. После… а что будет после знаю только я и мой Всемилостивейший Покровитель.

Справедливость

Суд Нижнего Монастыря округа Плист, в составе семи старейшин, приговорил Алена Керта к Справедливому Возмездию. Обвинив его в мошенничестве, колдовстве и призывах к бунту (список преступлений был составлен лично Марселем), Главный судья монастыря – отец Грим безоговорочно доказал вину по всем статьям и, поставив вопрос на голосование, предложил сжечь Алена Керта – Лицедея на костре, с последующим раздуванием пепла. При одном воздержавшемся (он был за повешение), судьи проголосовали единодушно.

Алену надели на голову мешок и поволокли в келью Настоятеля на исповедь, а младшие братья, перебрасываясь шутками, стали готовить костер, должно быть, предвкушая картину мучений колдуна.

В келье у Марселя на полу извивался связанный человек с мешком на голове – жертва, которая пойдет вместо Алена на костёр. Жертва мычала, Марсель с аппетитом глодал кость, оставшуюся с обеда.

– Чего стоит человеческая жизнь, – размышлял он вслух, – вот так живёшь себе, живешь, а потом или на костер, или сам подохнешь… Не повезло тебе, Гаренга, прости меня Всепредобрейший…

– Это Гаренга? Мне жаль его…

– С ним ничего не случится, мой жалостливый злодей, – Марсель отпил морса из кружки. – Они его развяжут, увидят, что это не ты, и отпустят. Если, конечно не решат, что это ты, как посланник тьмы, принял его обличье. Ты ведь умеешь превращаться в гадов и крыс? Ладно, залезай под топчан, сейчас придут.

Раздался стук в дверь, похоже, все было готово, и святое братство жаждало зрелища, а также торжественной трапезы и увеселений после свершения Справедливости. Вошел Прох с тремя младшими братьями. Братья схватили Гаренгу и поволокли его к месту, где все было готово к празднику, Прох остался.

По замыслу Настоятеля, Прох должен был вывести их из монастыря (на случай встречи с патрулем), и далее сопровождать по лесной тропе до ближайшего селения Ильме. Там, Марсель собирался пристроиться к обозу с продовольствием и оружием, направлявшемуся в Труст. Ален и Марсель переоделись: Марсель приклеил себе усы и бороду, надел на голову полосатый колпак. Ален надел рыжий парик, прицепил ослиные уши и перевязал глаз.

Послышалась барабанная дробь, означавшая, что Справедливость начинается.

– Пора, – сказал Марсель, – сейчас Грим будет оглашать приговор.

Они покинули келью через «шкаф» и вышли из пристройки с другой стороны. До центральных ворот добрались без приключений. Во дворе никого не было, все собрались у костра.

Стражник у ворот узнал Проха, однако, поинтересовался, кто эти двое с ним и куда это они ночью направляются. «Пьяные трубадуры, – неожиданно суровым тоном ответил Прох, – велено выпороть и выдворить из Монастыря. Я же, назначен сопровождать их до полицейского участка в Ильме». Тем не менее, стражник подошел ближе, и осветил их факелом. «Чтоб мне захлебнуться в Чёрном болоте! – воскликнул он, – это что, родной брат нашего Настоятеля?» «Нет», – сказал Прох и опустил дубину на голову стражника. Тот кубарем скатился в канаву, дорога к свободе была открыта.

Когда послышался шум, крики, свист и гиканье обманутых святых отцов, старших и младших братьев, беглецы уже были за пределами Монастыря.

– Скорее всего, – усмехнулся Марсель, – они решат, что ты, колдун, сбежал сам и прихватил меня и Проха с собой в Царство Злейшего. Так что поторопимся, если поймают – разорвут на части прямо здесь.

Северный лес

В кустах за воротами Монастыря их ждали приготовленные Пампухом ослы, навьюченные увесистыми мешками. «Монастырская казна, провиант, оружие и запасное платье, всё как приказывали. И фальшивые документы» – доложил Прох, и Настоятель остался доволен. Через некоторое время они въехали в густой лес, и Прох зажег факел.

В приемник, встроенный в левое ухо Алена пришла информация из Центра. В сообщении содержался приказ заканчивать работу, и указывалось место, где через две Луны его будет ждать телепортационный лифт. Это было недалеко от селения Ильме, куда пролегал их путь.

Впереди замаячил огонёк, видимо, отблеск костра, они спешились и направились к нему.

У костра грелся известный налётчик и грабитель Бут, старый знакомый Настоятеля. Раньше он был монахом в Монастыре Калгаба, потом решил сменить профессию, для чего ловко обчистил монастырскую казну. Потом он появился в Монастыре Плиста, где отдал настоятелю половину добычи. За это он получил две Грамоты, одну об отпущении прошлых грехов, и вторую о том, что теперь он – свободный охотник, обязующийся ежемесячно вносить в казну Монастыря пять золотых.

Марсель сдержанно поздоровался и поинтересовался, удачная ли нынче была охота. Бут, несмотря на маскарад, сразу узнал Настоятеля, но лишних вопросов задавать не стал. Он, между прочим, похвастался, что «освежевал двух кабанов и остриг две дюжины баранов» (что означало: «ограбил двух ремесленников и взял дань с двадцати четырех крестьян»). Теперь же, он возвращается с ярмарки в Грогге, где удачно сбыл свои охотничьи трофеи. Потом он разглядел Алена и умолк. Дело в том, что в прошлом году Ален защитил от него детей одного знакомого Благородного князя, для чего пришлось выбить негодяю зубы и сломать нос. По всей видимости, он не забыл этот урок. И теперь жаждал мести.

– А вот эту собаку я знаю, – сказал Бут, – Марсель, продай мне его, я щедро заплачу.