Громыхнуло! Я с опаской посмотрел наверх: вороны кружили над замусоренным берегом реки, выиская что-нибудь себе на обед.
Я перебрался на берег реки и лег в тени растущего там деревца (под ним лежало грязное борохло). Ай! Стекло поразбросали. Что ни говори, а с бабушкиным пирогом ни один чебурек не сравнится. Может, попросить как-нибудь маму испечь? Сегодня, пожалуй, не стоит…
Искупаюсь… Там, на берегу, у самой кромки, от скрипов изнывает лодка…
На веслах кто? Чья это лодка? Иль кто меня сбивает с толку?
Голова опрокинулась на скользкий грунт, я бултыхнулся в воду. Фу! Ил! Туда плыви – где поглубже.
Я плыву вдоль крутых берегов. Я не один – со мной мой друг Игнат. Он пытается раззадорить меня: то и дело заплывает вперед. Он так легко плывет! Я уступаю ему: нет настроения. «Ну ты и лентяй», – сказал он, и окатил меня водяными брызгами. – Сделалось холодно.
Игнат меня достал! Подождав, пока он отплывет подальше, я нырнул и поплыл к берегу. Еще немного… Теперь дыши, дыши!
Сижу на берегу реки и слышу, как Игнат зовет, потом оскорбляет меня. Его голос затихает. На реку ложится туман. Река теряет форму и обесцвечивается.
Глава 2. Видение
Время подобно торговой палатке с бесконечно разнообразными открытками-представлениями о том, что было, есть и будет. Как ни странно, но то, что будет – это единственное, что осталось на линии времени для меня. Меня? Меня нет. Я обнулился. Или нет? Что-то мешает – в ноге, – торчит бугорком. Стекло! Рана уже затянулась. Когда? Не помню – не важно.
Я помню лишь то, что был частью чего-то в самом деле важного, воспринимаемого мной и всеми теми, из чего это Что-то формируется, как совершенное. Я представлял собой деталь в большом механизме. Моя задача была – дополнять это Что-то. Как и всякая деталь, я мог сломаться, потому что в рамках целого несовершенен. И в какой-то момент я сломался…
Я шел по скалистой дороге. Там по сторонам стояли безликие образы, почившие во времени. Я почти прошмыгнул мимо них, как они вдруг ожили и заговорили со мной голосами предков:
– Мы жили ради тебя, неблагодарный!
– Мне жаль! – сказал я, ожидая прощения.
Но они, не говоря больше ни слова, вытянули руки вперед, отстраняясь. Потом они превратились в гусей-лебедей и улетели прочь. Я не мог следовать за ними, потому что был не такой, как они.
В сердцах я разразился проклятиями. В ответ прямо мне под ноги свалился шерстяной клубок. Свалился – тут же вперед устремился. Я поспешил за ним.
Долго ли, коротко ли, клубок провел меня через каменные стены в тень седого леса. Стволы дереверьев были совсем голые. Трудно было различить что-либо еще из-за густого тумана. Я шел сквозь него, словно разбивал стеклянную завесу, и тысячи осколков погружались в мягкую плоть.
Туман распахнул предо мною окна в незнакомые дома. Заглянув туда, я увидел людей за праздничным столом, рядом играли и смеялись дети. Я было обрадовался им, но вдруг, как по мановению волшебной палочки, все преобразилось: изуродованные тела, накрытые плащаницами, лежали в гробах; родные скорбели по преждевременно усопшим.
Всматриваясь в длинный ряд лиц, я увидел себя! Тело было изорвано в клочья неведомым злом. Как умер я и все эти люди?
Я вышел из тумана к берегу реки. Дальше нет пути – клубок полностью размотался, только на конце узелок остался.
У самой кромки воды стояла яхта. Ее деревянная корма отливала серебром в цвет воды, бьющей о борта. На палубе стояли люди, что повстречались мне в лесу, и еще кто-то (лиц не разглядеть): их необычайно высокие фигуры словно нависали над людьми. «Нужно подняться на яхту и расспросить их обо всем!» – решил было я, но меня опередил вороватый человек, загородивший собою трап.
– Ты не пройдешь, хе-хе, – сказал он голосом Игната.
– Почему? – спросил я.
– Ты теперь мне должен.
– И что же я должен?
– А давай сыграем в картишки? Если выиграешь – поднимешься на борт, если проиграешь – платишь.
– Ну хорошо.
– Так, в козла или в дурака? – предложил он на выбор.
– Давай в дурака.
– Окей, мешаю, мешаю, сдаю… остался ты в дураках!
– Да у тебя карты крапленые! – спалил я его. – Победа не засчитывается!
– Ладно. Но ты все равно мне должен!
– У меня нет денег, тогда что возьмешь? – спросил я.
– М-м… Что нежалко: оставь надежду… эм-м, не, лучше веру – что тебе с нее?
– Хорошо.
Он щелкнул пальцами и исчез, как исчезают фокусники.
И вот я уже поднимаюсь по узкому трапу на палубу, смотрю на людей, а они – на меня.
– Мы ждали тебя! – сказала женщина с тремя детьми.
– Вы? Зачем?
– ТЫ привел нас сюда! Нам все еще тяжко: слишком близко от былого мира. Ты должен переправить нас на тот берег. Там отпустишь нас туда, куда не пойдешь сам.
Я не ответил. Язык прилип к небу. Да ни за что не пойду за ними, куда бы они ни пошли! Но куда же тогда идти?
Я стоял у штурвала, корабль плыл по дымной воде. Впереди засветился силуэт земли, будто это был дракон, намеревавшийся дохнуть на нас огнем. От страха я рванул штурвал, но мою руку удержала высокая фигура, все это время стоявшая позади меня. Пламя исчезло.
Мы подплыли к берегу и причалили к помосту небольшой бухты. Люди сошли на берег, готовые разбрестись кто куда, но вкруг них встали, словно пастухи, высокие фигуры попутчиков. Я подумал: «Кто они?» – встретился взглядом с одним из них, и словно прочитал ответ.
Я попал в дивный сад: стройные кипарисы уходили вдаль ровными линиями, и повсюду раздавался сладкий шелест, будто напев про вечное наслаждение. Я ступал по воде. На ее помутненной поверхности словно увязали звезды. Они то появлялись, то исчезали в ночи, пребывающей здесь, наверное, вечно. Свет тянулся, подражая тени, за мной. Светом мерцали стволы и кроны деревьев. – Кап! И новая звезда увязала под моими ногами.
Вдруг я услышал звуки трубы и голоса неземной красоты. А потом я увидел ИХ: из света были их тела, и свет они несли. В них было намерение заботиться обо всем, чему они были обязаны жизнью. Словно солнечные зайчики, существа играли, купаясь в сиянии друг друга.
По мере того, как я смотрел на их танцы, быстрые и сложные, у меня закружилась голова. Наконец, я повис над водой (может, я тоже стал солнечным зайчиком?) и с оглушающей быстротой понесся вперед, пока снова не оказался в бухте…
Не было ни души. Яхты и след простыл.
Я огляделся по сторонам и увидел гору невдалеке. Может быть, оттуда удастся увидеть тот берег?
Я взошел на ближайший отрог, в глаза, ослепив на какое-то время, ударил свет. Когда я снова смог различать очертания и цвета, то я засомневался в божественной природе света. Я сказал себе: «Обманный свет! В его сиянии истины не найти – она всегда за краем пути». – Тогда я поднялся еще выше: там увидел леса и реки, услышал сойки крики и водопады пенящейся воды, почувствовал свежесть дождя и жар палящего солнца. Я узрел красоту как закон бытия!
Спустившись с горы, я приник к земле. Мне хотелось поделиться с ней испытанной радостью, но взрывная волна заставила очнуться от грез заоблачных далей. Прямо перед моими глазами рос ядерный гриб.