Теку, или Испытывая жажду

Я бросился в воду и погреб к тому берегу. Я плыл отчаянно не заметив, как надо мной засобирался шторм. От сильных порывов ветра на воде поднялись волны. Я уже не плыл – меня просто кидало из стороны в сторону. Господи, спаси меня! Да светится имя твое, да прибудет воля твоя!

– …сь! …рок!

«Что? Где ты?! Покажись! – Знакомое лицо…»

– Катись отсюда! Понарожали, мля, идиотов!

«Подожди! Я еще борюсь с течением! Что он так злится?! Нет, ты точно мне кого-то напоминаешь… – Отец Игнатий! Черт! Нужно двигать, иначе опоздаю!»

Я поспешил обратно, вверх по проспекту Карла Маркса, убегая-ковыляя от рассвирепевшего бомжа (похоже, это было его место), пройдя через Тифлисские ворота (наверное, меня унесло дальше по течению).

Дом за домом прохожу: заканчивается один, начинается другой – старинные дома отстроены еще при царе-горохе (проспект тогда назывался, кажется, Николаевским). Они слеплены в одной исторической фактуре. Вот простой одноэтажный дом, и следующий за ним такой – между ними нет просвета; дальше – двухэтажный особняк важных господ – без просвета! И почему они дожили до наших дней? Ну каменные, наверно, вот и дожили. Но вот почему, к примеру, их не снесли большевики? Людей не щадили, а здания сохранили – правда не все: дворянские оставили, святым меньше повезло. Хотя в итоге религиозный дух оказался куда более живуч, нежели дух дворянский.

Я свернул на Крепостную Гору. Дальше бы – вверх по ступеням, мимо Казанского собора и прямиком к Солдату. Нет, на этот раз пойду по другому пути.

Я завернул налево, прошел мимо Вечного огня, оставив Собор справа, и вышел на привычный маршрут. Хе-хе! – Каков хитрец!

Кхаааа-аааа-хаааа. Пшикну сальбутамол… Сразу полегчало.

Я упал на скамейку и стал высматривать Отца Игнатия. По вторникам мы встречаемся на этом самом месте. Со стороны Карла Маркса Солдат (вообще, само место по-гидовски называется «Крепостная гора», но местные говорят просто «Солдат») был огражден видавшей виды каменной стеной. Это все, что осталось от Ставропольской крепости, возведенной, кажется, во времена Кавказских войн с басурманами. Теперь тут была площадь и собственно сам медный Солдат, но это уже в память о совсем другой войне.

С Отцом Игнатием мы познакомились не так давно. Я гулял на Солдате, когда увидел группу парней, окруживших его. Парни, с которыми он говорил, были, как и я, из потерянного поколения. Старались говорить по понятиям, а зачастую, когда им не хватало слов, матерились. Главное ведь, чтобы тебя понимали, так что можно овладеть в совершенстве тридцатью словами. Хотя в моем случае это не прижилось, поэтому-то я частенько говорю невпопад вместо того чтобы сказать пару емких слов.

Так вот, я остановился поодаль, прислушиваясь к разговору. Он, кажется, заметил меня, посматривал в мою сторону. С ходу я принял его за священника: он был одет в длинное черное платье и опирался на палку.

Когда парни разошлись, он сам подошел ко мне. Назвался Игнатием. Я же стал называть его «Отец Игнатий».

– Я тебе не рассказывал, откуда у меня этот шрам? – спросил он меня тогда, как если бы мы давно были знакомы. – Нет? Тогда слушай. В моей жизни было время, когда я скитался по лесам. – «Зачем?» – спросишь ты. – Да чтобы испытать моих детей (я тебе о них потом расскажу). Так вот, мои дети зорко стерегли меня, и дикие звери обходили меня стороной. Однажды я прилег на отдых в полдневный зной, когда меня разбудил запах гари. Открыв глаза, я увидел, что совсем рядом со мной горит лес. Я пустился наутек и бежал, пока не прибежал к крутому обрыву. Там, внизу, текла река, а в воде торчали острые камни. Сам понимаешь, что прыгать было опасно. А тем временем пламя подобралось ко мне вплотную. Кхм. Я подумал тогда: «Неужели мои дети предали меня?» – Чтобы их наказать, я развернулся к пламени лицом, выставив распахную грудь, и оно тут же смачно меня лизнуло. Не выдержав боли, я оступился и полетел вниз… Кхм. Меня ударило об воду, но я отделался шрамом на лице. С тех пор я борюсь до конца, и мои новые дети ни разу больше не подводили меня…

Неподалеку на детской площадке играли дети. Они загадывали друг другу загадки. Малыш, который отгадывал, пыхтел от умственного напряжения. Затем глаза его просияли, он закричал: «Граната!» – Остальные закивали, и малыш стал выдумывать свою загадку. Вдруг дети заспорили о чем-то. Игра тут же сменилась другой: теперь дети бегали друг за дружкой.

За детьми присматривали родители – не слишком бдительно, – самый маленький оступился и сорвался с высокого парапета площадки. Взрослые с воплем кинулись к «потерпевшему», и игра закончилась – все игры закончились. Нафига они его лупят?! Он уже получил свое!

– Мальчик мой! – услышал я голос Отца Игнатия (не заметил, когда он ко мне подсел). – Что завис?

– Добрый вечер. Да так… Можно вопрос?

– Валяй.

– Скажите, у вас есть друзья?

– Конечно. У тебя разве нет?

– Есть. Но мне кажется, что скоро их не будет.

– Почему?

– Не сходимся во взглядах.

– Понятно, – лицо Отца Игнатия было безучастным («Не похоже на него»). – Ну ничего, найдешь новых – по взглядам, хе-хе.

– А разве по-вашему нужны друзья?

– Дурной ты еще! – сказал он. – Да вообще никто никому не нужен! Но ты живешь среди людей – среди людей ты выбираешь себе врагов и друзей.

– Постой вон в очереди за хлебом, может присмиреешь, – продолжил он. – Купи тех сладких булочек и пару Грушевых – ну, как обычно. – «Что за человек!»

Я пошел и купил в ларьке сдобные булочки на нас двоих. Отец Игнатий с жадностью сьел их все и выпил весь Грушевый. Ну, я не голоден, а вот Грушевый бы выпил.

– Я вижу, что наши беседы идут тебе на пользу, – сказал он с довольным лицом. – Ты почти готов пройти обряд.

Я непроизвольно вытянулся в струну. Он продолжал:

– Но прежде я дам тебе кое-какую работу.

– Что за работа?

– Поедешь в разные места, встретишься с людьми. Нужно собрать долги.

– Долги?

– Да не долги, – заговорил он с жаром в своей излюбленной манере («Узнаю Отца Игнатия!»). – Они собирают подати. Добрые и бескорыстные люди! На, вот, передашь им эти книги. Покажут тебе святые места, расскажут много интересного. Там, правда, нужно будет поработать: то песок разгрузить, то крышу накрыть. Едешь?

– Да, конечно!

– Отлично! – обрадовался он. – Завтра поедешь в Ипатово на скотобойню…

– На скотобойню? – переспросил я.

– Да, хорошие люди встречаются в разных местах. Хе-хе! Завтра – на скотобойню.

– Ладно.

– Послезавтра в …Мммуааннский на хлебный завод!

– Куда?

– В Мухосранский! Скину название по эсэмэс.

– Вот деньги на проезд. Пойдешь на вокзал, купишь билет туда. На обратно возьмешь из тех денег, что передадут. Билеты мне потом отдашь! В Мухосранский так просто не добраться – поедешь на автобусе до Лабинска, шеф подскажет, что и как.

– Хорошо.

Отец Игнатий откинулся на спинку скамейки и начал шарить вокруг глазами, словно ему уже было не до меня. Я хотел еще поговорить.

– Знаете, я хочу помогать людям бескорыстно, но мне кажется, что многие люди просто недостойны того, чтобы им помогать.

– А те, кто достойны – разве им нужна помощь?