Я рвусь к пределам синим
От книг и алтарей,
От общей медицины,
Религии, царей.
Я рвусь в пределы неба
От жертвы и ножа,
От каравая хлеба,
И облика пажа.
Я рвусь к пределам синим,
Чем больше, тем сильней,
Черты теряя линий, —
И все темней, темней…
* * *
Сменяются дни ночью,
Сменяет ночи день,
Но мы идем на ощупь,
Приняв себя за тень.
Мы движемся кругами,
Мы движем мир вокруг,
Мир – вдоль земных окраин
Не разжимает рук.
Мы жмемся в колыбели,
Мы жмем наш кулачок —
В незащищенном теле
Дыхания клочок.
Мы прирастаем к небу,
Мы прирастем к весне,
И в аромате вербы
Продолжим жить во сне.
* * *
Мне кажется, что я хожу во сне,
Продольны дни в невстречном расстоянье,
И тени уползают по стене,
В окне застряв, как шалое признанье.
Что прошлое мерещится мечтой,
Скользящей ветром в злое поднебесье,
Прикрывшись затухающей звездой,
И начертаньем, проведенным бесом.
Что в нынешнем краю горит земля,
Сияя под дрожащими ступнями,
Но ведь проснусь когда-нибудь и я,
Чтоб целовать печатными устами.
Признаться – вновь забыть; и жить впервой
Жестоким повтореньем древних сказок,
И локон мой шепнет над головой,
Что мы одни избавились от масок.
Что краски смыли ночи шелуху,
Что в аромат цветов проникла зависть,
И только миг мир будет на слуху,
Не вняв язык, как мнимый иностранец.