Под говор хриплый в скважине замка,
Я не очнусь в дожде под стук и ругань,
Неторопливый, сяду у окна,
Считая сны под шум воды и уголь.
* * *
Ни фотографий, ни лица,
Ни воли черствой черта.
Ни рамок тесных, ни венца
Во вкусе злого сорта.
Нет влажных писем без конца,
Ни дерзких валентинок,
Где замыкают шаг творца
В словесный поединок.
И тени на асфальте нет,
Да в окнах отражений,
Хотя бы тонкий силуэт,
И след от привидений.
И в слое пыли пальца нет,
Сползет кривою почерк.
Без сообщений и замет.
В квартире – четкий прочерк.
Или как призрак, или дух,
Не след, не дикий танец,
Чуть евнух в мире, или друг
Триумвирата пьяниц.
Но может много от всего,
И ничего особо?..
Чужого нет, и своего, —
А есть ли я у Бога?
* * *
Мне мертво в доме, не зажечь свечей.
Тьму заполнять вне света нечем,
Когда я стал синонимом вещей,
Невидим, тих и не замечен.
Я безграничен в пыльной тишине,
И заполняю мутное сознанье,
Картиной на стене, в окне, при той луне,
В которой не отмечены признанья.
Красивые слова, молчащие уста,
Коленопреклонение немое —
Все исчезает, появившись, в никуда,
Откуда письма жгут над аналоем.
* * *
Излишен свет в скользящей тьме:
Ты изворотлива, изменчива
При искалеченной луне,
Так часто нами незамеченной.
Ты бесконечная в моих речах,
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: