Затонувший гобой: Антология английской, французской и бельгийской поэзии XVIII, XIX и XX веков

Картин изменчивых чредою под ногами
Равнина взорам открывается моим.

Здесь пенные валы поток ворчливый,
Меж тёмных берегов змеяся, вдаль влечёт.
Там озеро восход неторопливый
Звезды встречает плеском сонных вод.

Хотя верхам вон тех холмов лесистых
Последний солнца луч вечор ещё дарит,
Царицы нощной колесница, – мглистых
Во облацех, – край неба уж сребрит.

Стрелы готичной звон ли колокольный
В последних звуках дня вдаль над землёй плывёт.
Его заслышав, странник богомольный
Вблизи селенья замедляет ход.

Но, хладную, восторгами былыми
Картинам милым душу не пленить,
И солнцу, что восходит над живыми,
Тень неприкаянну, увы, не воскресить.

С холма на холм взор тщетно мой блуждает:
Вот – юг, вот – аквилон, аврора и закат.
Я говорю: «Меня не ожидает
Здесь ни толика юности услад.»

Что долы мне? что хижины с дворцами? —
Их для меня очарованья след простыл.
Безлюдно всё теперь под небесами —
Ужель природе человек не мил?!

Восходит солнце или же заходит,
Не изменяя курса своего —
Что солнце мне? Впустую дни проходят.
От них не жду уж боле ничего.

Очам моим предстали б лишь пустыни,
Когда бы я свершил за солнцем круг.
Не надо мне от жизни благостыни —
Щедрот вселенной, обретённых вдруг!

Но, может быть, есть место, где иные
Иное солнце освещает небеса, —
Душе, оковы сбросившей земные,
Там давних грёз явилась бы краса!

Там идеал, в юдоли безыменный,
Она б по имени смущённо назвала.
Там, родника упившись влагой пенной,
Любовь и веру снова обрела!

Ах, если бы, – Авроры колесницей
Несом, – лик смутный твой вдали увидел я!
Здесь на земле в изгнании томится, —
Чужая ей во всём, – душа моя.

Когда с дерев валится лист последний,
Его долиною уносит ветр ночной.
Ты, Аквилон, меня, как лист осенний,
Прочь унеси во мгле предгрозовой!

    Mеditations poеtiques, 1820 (p. 1—3)

Озеро

Так мы к неведомым и сумрачным брегам
По океану времени влекомы.
Ужель не суждено вовек на якорь нам
Стать в бухте незнакомой?

Ах, озеро! Уж год, свой завершивши круг…
И я близ милых волн опять – как прежде с нею.
Смотри! Сажусь один на камень, где сам-друг
Был с милою моею!

Под кручами тогда стонало так же ты,
Об их бока израненные билось—
У ног возлюбленной, где ветер гнул кусты,
Ты пеною ложилось.

Ты помнишь ли? Вечор здесь плыли мы:
Был слышен только вёсел шум размерный,
О волны бившихся – их тихие псалмы
Столь сладкопевны…

Вдруг зачарованно дремавших берегов
Знакомый голос чуткий сон нарушил;
Сих многократно повторённых эхом слов
Поток лился мне в уши:

«О, Время! Свой полёт для нас останови!
Часы! Замедлите свой бег!
Прекраснейшие дни оставьте для любви,
Ея недолог век!

Здесь горемычные, томясь, взывают к вам —
Для них, для них теките!
Их дней заботы, с горем пополам,