Затонувший гобой: Антология английской, французской и бельгийской поэзии XVIII, XIX и XX веков

Что на стенах своей пещеры
Напишет разум-резолют[14 - Резолют (уст.) – то же, что резолютный, от франц. rеsolution, решимость, смелость, твердость, предприимчивость (см. Резолютный в Словаре галлицизмов). Любопытно, что в латинском языке прил. resolutus имеет совершенно противоположное значение, а именно: изнеженный, расслабленный.]!

Венециянец полоумный
Не так ли – в каменном мешке—
Царапает свой бред безумный,
Томясь у ночи на крючке!

Должно быть лишь на смертном ложе,
Когда загасит пламя смерть,
Душа сей мрак покинуть сможет
И к свету вечному взлететь!

    Op.cit., pp. 66—67

О чём говорят ласточки

Осенняя песня

Уже увядшими листами
Пестрит желтеющий газон.
И поутру, и вечерами —
Как воздух свеж! Как ясен он!

Увы! Запас конечный лета —
Наш сад хранит ещё цветы:
Кокарды георгин воздеты,
И токи[15 - Ток (головной), мн. ч. токи (франц. toque) – женский головной убор без полей, округлой формы.] бархатцев желты.

Гроза. В бассейне пузырится,
Вскипая яростно, вода.
Щебечут ласточки: «Сестрицы!
Зима уж близко, холода!»

Их сотни в вереницах длинных.
Собрались в путь. Им нет числа.
Одна – другой: «Тот раз в Афинах
Погода ясная была.

Я каждый год туда летаю.
Там строю в Парфеноне дом:
Под крышей гнёздышко свиваю—
В дыре, проделанной ядром.»

«А я, – другая отвечает, —
Зимую в Смирне – в небольшом
Кафе. Хаджи перебирают
Свои там чётки день за днем.

То вылетаю, то обратно
Лечу туда, где белый дым
Кальянов стелется. Приятно
Тюрбан задеть крылом своим.»

Но тут ещё одна: “ В Бальбеке,
В триглифе[16 - Триглиф (лат. triglyphus) – часть антаблемента античных колонн дорического ордена, прямоугольная плита с тремя вертикальными врезками-желобками. Вместе с метопами образуют фриз.] щелистом, приют
Я свой нашла. Пусты сусеки:
Птенцы, разинув рты, зовут!»

Четвёртая: «Мой адрес прежний —
Родос. Обитель шевалье:
Там и сытней и безмятежней
Дни пролетают в феврале.»

За ней ещё: “ Отяжелела —
Трудней становится взлетать:
Террас мальтийских камень белый
Придётся нынче обживать.»

Шестая: «Там, где минаретов
В лазури тают купола,
Из глины, солнцем разогретой,
Я зимний домик возвела.»

«Моё гнездо – за водопадом,
Где полноводный Нил течёт.
Там фараоновым нарядам
Всю зиму делаю учёт.»

Все вместе: «Завтра мы увидим
Равнины, горы и моря
Под нами – в первозданном виде,
И как рождается заря!»

Так щебетали над карнизом
Лепным подружки. В добрый путь!
Уж леса золотая риза
Вот-вот готова соскользнуть.

Ясны мне разговоры эти:
Поэт ведь с вольной птицей схож!
Увы! Невидимые сети, —
Как в них ни бейся, – не порвёшь!

О, как бы я расправил крылья!
Как в песне Рюккерта парить
В лазури с ними без усилья!
К весне полет свой устремить!

    Op.cit., pp. 96—98