Головорезы

– Я человек гражданский. До всей этой фигни оружие в руки вообще не брал. У нас свои порядки. Кстати про любовь. Вот женской компании между прочим не хватает.

– Ну, – поддержал его Артем, – Слышь, Абрам, ты чего не позвал ту свою, глазастую. Она дама видная, хоть и с головой у нее это. Ну, знаешь…

Он покрутил пальцем у виска.

– Все у нее ннн… н… нормально с головой.

– Конечно, нормально, – Артем улыбнулся, – Шучу я, не злись.

– Я не зззлюсь.

Кувалда, орудуя ножом, вскрыл одну из консервных банок. Разложил по тарелкам аппетитную тушенку.

– Что в штабе говорили Сергеич? Мы раньше ушли. Вас командиров оставили.

Клебан улыбнулся.

– Что значит «нас командиров»? А ты кто? Сам же сегодня командовал. И по отзывам успешно.

– Успешно, – поддакнул Тема, – зверюга просто. Раскатали ФНСников по самое не хочу.

– Вот, – Сергеич хрустнул огурцом, – сейчас у нас триста сорок два бойца. Всех поделим на три роты. Одной командует сам Раков, вторая моя, третью отдают тебе.

– Ого, – Тема хлопнул Кувалду по плечу, – с повышением, что-ли.

Снова выпили. Сергеич продолжил.

– Назначишь командиров взводов. Трех. Подумай, люди должны быть надежные.

– Что тут думать? Чирик, Тема, Муха.

– Отлично. У ФНС будут танки, это факт, они без техники никуда не суются. Машин пять-шесть не меньше. Плюс пара бэтэров, БМП, грузовики может быть. Будем с ними воевать издалека. В городе преимущество за нами. Заманиваем между домами, валим в упор, отходим. Постреляли немного, меняем позицию. Бей и беги. Будем партизанить, короче. У нас девять РПГ, по три в каждой роте. Плюс «мухи», наделаем бутылок. Будем сжигать их к хренам.

Все за столом одобрительно загудели.

– На крышах будут снайперы. У нас сорок шесть СВД[3 - Снайперская винтовка Драгунова калибра 7,62 мм], будет в кого пострелять, как в тире. Техники у нас немного. Бэтэр, два БМП, четыре грузовика с пулеметами. Плюс «Мясорубка». В этом плане мы проигрываем, но тактика у нас будет другая, я объяснил.

– Сколько их будет?

– Хрен знает. Тысяча-полторы, может чуть больше. Нам, главное, отбиться и жахнуть по ним помощнее. А если…, то есть когда мы отобьем их штурм, ФНС пойдет на переговоры. Снова терять своих в таких количествах они не станут…

Его прервал Тимоха. Великан прошамкал что-то беззубым ртом. Он был уже заметно пьян, шрамы на лице стали пунцовыми, налились кровью. Раз-Два поднял руку, призывая всех выслушать его, прожевал большой кусок, проглотил.

– Он спрашивает, что эти переговоры дадут.

– Для нас, главное, что? – риторически ответил вопросом на вопрос Сергеич, – Для нас главное избавиться от продовольственного налога. Чтобы жить, как раньше. И чтобы в городе не было их солдат. Рыков говорил, что в крайнем случае будет требовать от них автономии. Типа мы как бы с вами, но сами по себе. Вы к нам не суйтесь, и мы вас тоже не тронем. Идти войной на Минск нам незачем, да мне и пофиг, честно говоря, что у них там в столице творится. Так что я думаю, что на таких условиях они согласятся.

– Сомневаюсь, – подал голос молчавший до этого Чирик.

– С чего вдруг?

– Слышали когда-нибудь о Миорской республике? – Чирик вопросительно обвел взглядом сидящих за столом.

Никто не ответил.

– Года три назад, когда ФНС только-только появился, он начал подкупать отряды и банды, чтобы они служили столице. Среди них была Армия Плетнева, о ней, надеюсь, все слышали. И вот в Миорах сложилась похожая ситуация, как и у нас. С одной стороны, люди были рады, что наконец-то появилось центральное правительство, которое собиралось навести порядок и защитить их, с другой – им не нравились налоги и солдаты, которые грабили их дома. Решить проблему задумали мирным путем, все-таки демократия вернулась, как-никак. Задумали провести референдум о создании той самой автономии, Миорской республики, мол, мы как бы с вами, но тоже сами по себе. А потом, после референдума решили поставить ФНС перед фактом – вот смотрите, народ высказал свое мнение. Начали голосовать. Их было немного, около сотни человек, плюс столько же из соседних деревень. В день референдума в Миоры вошла Армия Плетнева, оцепила исполком, где проходило голосование, согнали всех на площадь, достали списки. Тех, кто проголосовал, сразу убивали и бросали в озеро. Красивое озеро с набережной прямо в городе, возле костела. Им специально стреляли в живот или в грудь и сразу бросали в воду. Там они оживали и плавали. Представляете, куча ходоков барахтаются в воде. А тем, кто не проголосовал, отрубали руки, чтобы они уже не могли этого сделать. Мы пришли в город уже после этого. В озере плавали ходоки, а по улицам бродили измученные люди с отрубленными по локоть руками. На площади стояли большие деревянные колодки, как для колки дров, все в крови. Вокруг были разбросаны отрубленные руки. На стене исполкома кровью кто-то написал «Нет рук – нет голоса». Вот, а вы говорите – переговоры…

Длинный, непривычный для Чирика монолог закончился. В комнате стало тихо.

– Я думал, что Плетнев воевал против ФНС, – сказал Артем.

– Это потом, – ответил Чирик, – через пару месяцев ФНС укрепился и ему уже не нужны были такие отморозки, как Плетнев. Они что-то не поделили и его так называемую армию разбили за несколько недель. Это назвали великой победой, а про Миоры уже никто не вспоминал. Но до этого головорезы Плетнева сделали еще несколько рейдов от Браслава до Верхнедвинска, после которых я оказался здесь.

– Чирик, – сказал Кувалда, – ты хороший парень, наш друг. Но мы не знаем о тебе ничего до того, как ты появился в Новополоцке. Откуда ты?

– Неважно, откуда. Главное, кто я. А я – человек.

Отвечать так было принято среди приверженцев веры в Мертвого Пророка. Они вкладывали в понятие «человек» гораздо больше, чем просто слово. Они гордились тем, что еще живы, видели в этом возможность для свершения добрых дел.

– Ты говоришь, как этот сектант, – сказал Раз-Два, – которые красят рожи белым и малюют на стенах.

Чирик улыбнулся.

– Так и есть. Я верю в Мертвого Пророка и жду его приход.

– Ну, дело твое.

В стаканах и кружках снова появился «вискарь». Пили уже без тостов и чоканья, как воду. Тела становились легкими, языки заплетались, руки и ноги не слушались. День, полный переживаний и опасностей, закончился, оставив после себя усталость и маленькое счастье в виде сытного ужина, крепкого спиртного и хорошей компании. Утро встретит их похмельем и головной болью.

– А почему ты не живешь с остальными в вашей церкви? – спросил Чирика Артем.

Церковью называли бывший молельный дом Адвентистов Седьмого Дня, который находился недалеко от здания автовокзала между двумя пустыми теперь торговыми центрами. Там же располагался небольшой участок частного сектора с пустующими коттеджами, где теперь отдельной общиной жили уверовавшие в Мертвого Пророка.

– Я живу с вами, – ответил Чирик очевидную вещь, – Вы мои друзья. Вообще у нас нет понятия церкви. Пророк повсюду. Он все видит и все знает. Нам не нужны специальные здания, чтобы молится ему. Да и вообще молиться ему не надо, я не так выразился. Нужно просто верить в него и ждать его прихода.

– А он же скоро придет, да? – спросил Раз-Два.

– Да.

– И что будет?

– Родится ребенок. Спаситель.

– Типа Иисус?

– Одно из его воплощений.

– Чушь! – рявкнул опьяневший Сергеич, – Полный бред. С эпидемии не родилось ни одного ребенка, который прожил бы больше года. Ни здесь, ни во всем мире, я уверен. Болезнь. Это все она. Кого-то она убила, превратив в ходоков, а остальных сделала ущербными, бесплодными. Не будет никаких детей и уж тем более спасителей. Люди вымрут и все. Останутся только ходоки, они сожрут друг друга и тоже вымрут. Думать о будущем глупо, его нет. Надо думать, как выжить. Сейчас это главное. А то, что втираешь здесь ты, – он указал пальцем на Чирика, – и остальные сектанты – это полная хрень. Сказка, чтобы не было так страшно жить.