Занимательное артуроведение

– А кто такая славянка?

– Героическая женщина, вроде валькирии, – пояснил маг, – провожающая любимого, если в поход страна позовет. И все плачут.

– Прошу прощения, – уточнил Кутя. – Любимого кого?

– Всего. Мужа, отца, сына.

– А штушу?

– Если хочешь.

– Тогда я – славянка, – вмешалась Тильда и широким жестом перекинула рыжую косу на могучую грудь. – Плачьте все. Я папу проводила. И сестру. Теперь вот братца провожаю. Скоро одна останусь, буду одинокая, как синица.

– Это точно, – ехидно поддакнул Кутя. – Вон и любимого в болото засасывает.

Тильда кинулась стегать его лозиной. Штуша беззлобно хохотал, а Прич-по-пояс скорбно смотрел на нас из трясины.

Мерин, сложив губы трубочкой, тихонько засвистел. Болото немного вспучилось.

– Ага! – посветлел лицом маг. – Тогда сделаем вот что!

И он подпрыгнул. Зависнув в воздухе, волшебник несколько раз дрыгнул ногами и сплюнул. Тут же у оруженосца на голове возник венок из ромашек.

– Ошибочка, – невозмутимо сказал маг. – Учтем направление ветра, левый тип дороги, закольцованность мышления и уловку-22.

Он приземлился, стал на четвереньки, поднял голову к небу и коротко взвыл. По трясине пошли волны, но Прича упрямо не желало отпускать.

– Молодой человек, – взволнованно обратился маг к Причарду. – А сейчас вас попрошу мне помочь: я буду творить чары, а вы, в свою очередь, не стесняясь и не выбирая выражений, высказывайте все, что у вас наболело. Вы же, господин рыцарь, – обратился он ко мне, – отойдите в сторону и заткните свои рыцарские уши.

Я не замедлил послушаться. Со стороны освобождение оруженосца выглядело довольно жутко: колдун прыгал через посох, плюясь во все стороны, а Причард медленно выезжал из болота. Губы его беспрестанно шевелились, а на лице было написано невыразимое наслаждение по поводу того, что он высказывает относительно меня, Тильды, Кути, коней, колдуна, короля Артура, всех наших родственников до пятого колена, а также всего этого путешествия в целом. Но вот услышать его страшные слова я бы не хотел – уж очень мне нравятся тихие, спокойные, без признаков кошмаров ночи.

ГЛАВА 10

«Эх, друидушка, ухнем!»

(Из неопубликованного кельтского фольклора)

– Ну, господин волшебник, что ты на это скажешь?

Наша кавалькада доскакала до очередной развилки, от которой вновь бежали три дороги. И опять посередке валялся камень с рунами.

– Сложное дело, – подумав, сказал Мерин.

– Ты не увиливай, – потребовал я. – Говори четко и ясно, что написано.

– С подробностями?

– С подробностями.

– Позолотишь?

– Нет! Ты еще нам должен за тот раз.

– Так нечестно!

– Все честно. Рассказывай!

– А, вот еще что! – вмешалась Матильда. – Раз уж ты такой скаредный, не мог бы ты нам наколдовать немного денег. И нам хорошо, и тебе позолота.

На морщинистом лице волшебника отразилась жестокая душевная борьба.

– Попробовать-то оно, конечно, можно, – почесал в затылке Мерин. – Раньше вот, правда, никогда не получалось…

Он опять развел какие-то пассы в массы, плевался, рвал, шипя и кривясь от боли, волоски из бороды, а в заключение ритуала громко заскрипел зубами и крикнул: «Джана! Рейшан! Некст!». Тут же в его лапах появились три увесистых мешочка.

– Дай, – разлепил губы Прич (после истории с трясиной и последующей утомительной стирки, усушки и утруски он с колдуном не разговаривал).

Мерин отдал ему мешочки. Прич развязал один из них и жадно засунул туда руку по локоть.

– Что за ерунда? – вскрикнул вдруг он. – Колется!

И высыпал содержимое на землю. Мы склонились над кучкой круглых жестяных разноцветных штучек. На каждой была надпись на непонятном языке.

– В каждой кучке – двадцать три штучки, – проинформировала нас Тильда, под шумок успевшая высыпать содержимое остальных мешков. – И они разные!

И в самом деле, в Причевом мешочке жестянки были красно-белого цвета, а в двух Тилевых – зелено-белые и желто-синие.

– Больно легкие они для монет, – с сожалением произнес я. – Мерин, что ты наваял?

– Это не монеты, – кивнул раздосадованный старец. – Я же говорил, что ничего не получится. Эхе-хе, теряем былую легкость, – и он принялся ссыпать гремящую рухлядь обратно в мешочки.

– Дед, – встрял Прич, вертя в руках одну из кругляшей. – А тута гляди, че нарисовано! Зачем?

– Видишь? Половина рубахи. Найди в другой крышке вторую половину – и получишь рубаху нательную бесовской расцветки, – нараспев сказал старик.

В глазах моего друга оруженосца загорелся азарт. Эту его сторону мы с Тильдой знали очень хорошо – еще в детстве, после игры у стен замка в расшибалочку, Прич нередко убегал домой в темноте, прикрываясь листом лопуха. Вот и теперь он перерыл все мешочки и нашел только такие же, как у него, половинки.

– Че за бред? – вскипел Причард. – Дурят нашего брата! Где вторые куски?

– Кто знает, – меланхолично отозвался Мерин. – Может, у Морганы. А к ней за этим соваться не след. И вообще ни за чем не след.

– А кто такая, Моргана? – поинтересовался Штуша, хрумкая каким-то сочным растением.

– Злая волшебница, – с видимым раздражением сказал маг. – Сестра короля Артура. Да вы что? Вы где живете-то? В первобытном обществе? Про Моргану они не слышали!

– Я слышал, – поспешно сказал я.

– Как я понял, денег не будет, – уныло, но, как всегда, не к месту вставил Прич, взвешивая на руке мешочек.