Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 1

И он убежал. Брайан некоторое время озадаченно смотрел ему вслед, а потом еще раз поглядел на печать.

– Не слышал, – сказал он вернувшемуся Фредди, который, пыхтя, тащил на спине рюкзак, а в руках – лопату, кирку и чайник.

– Что ты не слышал, мне некогда, – просипел Фред.

– Про Эдгара твоего.

– Чего там слышать, их читать надо, – кряхтел Фредди, пытаясь прицепить чайник на кирку. – Эдгар Поуэ, Стивенсоуз, Вилкин Коля – большие люди. Вот и жучок кстати. По-озволь, – и он, аккуратно срезав шнурок с жуком концом лопаты, забрал его и ушел. Брайан, как Ярославна, стоял, умоляюще протянув руки в ту сторону, куда ушел Фредди.

Стоял он так около часа, и вскоре узрел на горизонте возвращавшегося Фредди. Был тот весь в синяках, ужасно перемазанный землей, с обломком лопаты, куском кирки, без чайника, и приближался неумолимо, как ревизия. Мрачно покрутив жука на шнурке, он треснул им Мэя по голове.

– Барахло твой жук, – сухо сказал он. – И ты с ним заодно. Нету там ничего.

– А где ты копал? – полюбопытствовал Мэй. Фредди пустился в долгие объяснения, из которых Мэй понял только что-то про дерево, череп, никогда не дающуюся Фредди математику и какого-то козла.

– Не козла, а козленка, – буркнул Фредди.

– И что? – Мэя обуревала жажда все знать. – Пусто там?

– Пусто у тебя в башке, – с отвращением произнес Фредди и ушел.

Брайан почему-то гадко хихикнул и отправился домой. Но буквально у самого порога его ждало оглушительное известие. Он провалился в огромную яму, в которой валялся обломок лопаты и кусок кирки – именно об него и треснулся башкой Мэй, временно оглохнув.

– Где я? – робко спросил Мэй.

Ему никто не ответил, зато по шее съездили. Обернувшись, Брайан увидел Дэвида Боуи, который, делая зверское лицо, что-то яростно говорил ему, приправляя свои слова страшными жестами.

– Мне больно, – сказал Брайан. – Я голову ушиб. Помоги вылезти, не будь свиньей!

По характерной мимике Дэвида Мэй понял, что ему хотят дать понять, что сам он свинья, да к тому же шакал, сын шакала, и бабушка у него была гиеной.

– Сам ты злодей, – сердито сказал Мэй. – Я же в яму-то упал, не ты! И говори громче, я контужен.

Боуи проорал ему (и был услышан), что вовсе это Брайан свалился на него, Дэвида, и что он, Дэвид-то, сейчас ему как наподдаст! Поэтому Мэй не стал долго думать и быстро-быстро уполз назад к свету. Боуи же, прокричав ему вслед напутственное слово, взрезал ногами и руками землю и вгрызся вглубь. Спустя две секунды только забытый ботинок и слюни на стенах напоминали, что здесь кто-то был и страшно ругался.

На следующий день Брайан отправился на свою новую работу – в школу. Он приветливо поздоровался с учениками, в ответ на что класс стал дико хохотать. Сделав вид, что ничего не заметил, Брайан стал увлеченно рассказывать о науке геометрии. Класс веселился все больше и больше. Брайан разозлился.

– Кто зачинщик? – взревел он, щелкая зубами. – Вон из класса!

– Щаз, – сказали ему, и из-за последней парты нехотя и лениво вытянул свое тулово Фредди. Мэй опешил, а Фредди, показывая на него пальцем, триумфально заявил:

– Вот, братцы мои, это и есть ваш новый, не побоюсь этого слова, педагог! Вы уже многое о нем знаете из моей вступительной речи, но одного я вам не сказал! Он мой лучший друг!

Брайан расцвел, как иерихонская роза. А Фредди продолжал:

– Однако, хоть Брай мне друг, но истина дороже! Какого черта, дети, он сунулся в математику, если нифига в ней не понимает? Таких неучей и бездарностей прямо поискать!

– Ну и веди урок сам, – обиделся Мэй, – Тоже мне – уч и дарность!

– И буду! – уверенно откликнулся Фредди. – Детишечки! Вот вам теорема Пифагора! Почему она так называется? Потому что ее придумал один дядька по имени Пифагор. Фамилии его никто не знает, что еще раз доказывает, какая глупая наука математика!

Брайан гневно раздувал ноздри, но в ход урока не вмешивался. А Фредди, вдохновенно размахивая указкой, продолжал:

– И вот этот самый Пифагор придумал теорему. Это такая штука, с помощью которой можно чего-нибудь решить. Задачу там. Но вот в чем фишка – ее ведь тоже можно доказывать! Чем с успехом занимаются математики всего мира! Вместо того чтобы ехать на поля, садить картошку и злаковые! Стыд! Так, не отвлекаемся, не отвлекаемся. Итак, для решения теоремы этого, с позволения сказать, Пифагора существует целая куча методов! Вот, к примеру, – и он, стащив штаны, мигом приколотил их гвоздями к доске, а потом, мило улыбнувшись Брайану, с которого он, собственно, и стащил эти штаны, гордо сказал:

– Пифагоровы штаны во все стороны равны!

– Это штаны господина учителя, – неуверенно сказал один ученик. Фредди замолчал, пойманный врасплох.

– Я вас на секундочку перебью, коллега, – язвительно сказал Мэй и, взяв указку, в два счета объяснил классу теорему Пифагора.

– Если бы меня все время не перебивали, – напыжившись, ответил на это Фредди, – я сам бы все рассказал! Я же знаю. Это ты – глуп, как пуп.

Затем Фредди вытащил из кармана гвоздодер, наковырял паркета и прибил его к доске, прямо поверх штанов Мэя. Потом он показал на доски на доске и во всеуслышание заявил:

– Метод «укладки паркета»!

Затем он составил три стула один на другой, сел сверху и еще ухитрился наклонить все громоздкое сооружение на одну ножку.

– «Стул невесты»! – заорал он, с грохотом падая на пол.

Брайан, совершенно злой на друга за разорение классной комнаты, схватил Фредди за шкирку и вознамерился выкинуть вон, но Фредди отстранился и вышел в окно.

Окно находилось на первом этаже, и Фредди не ушибся, а напротив, ему даже очень понравилось. Теперь он повадился ходить по школам, проводить там уроки, а потом выходить в окна. Однажды он набился читать лекцию в Академию Наук, а потом, спасаясь от разъяренных академиков, которых он публично высмеял за их козлиные бороды и попугаичьи галстуки, опять-таки выскочил в окно.

И каково же было его удивление, когда он заметил, что окно-то находилось далеко-о не на первом этаже! Со свистом летя к земле, Фредди увидел стоящего внизу с разинутым ртом Брайана.

– Рот закрой, я падаю! – крикнул Фредди.

Мэй рот закрыл, но подло отскочил, подставив вместо себя Дэвида Боуи. На это раз Боуи несколько не повезло – он сломал ключицу и рассек бровь Брайану, который не успел увернуться от удара тяжкой длани Дэвида. А Буй вдобавок держал в руке обломок кирки, который нашел в яме и хотел вернуть хозяину.

Фредди еще долго ходил к Дэвиду в больницу, принося передачи – лимоны и землянику. Боуи швырялся в него лимонами (и только ими – какой дурак не ест земляники?), и тем самым отлично разработал мышцы. И ключица быстро срослась. И у Мэя бровь выросла новенькая, чистая, шелковистая. И все кончилось хорошо.

/ – картинка №16 – / РАЗВЛЕЧЕНИЯ, или УВОЛИЛИ! /

Однажды нас часто спрашивали, чем же занимались друзья в то время, когда не репетировали, не учительствовали в школе или не гоняли на машинах, как сумасшедшие, сбивая горы пустых ящиков и киоски «Велбритпечати»? Ну вот мы вам сейчас кое-что об этом расскажем.

Однажды Роджер шел по улице (пешком, потому как машину он недавно разбил об особо твердый киоск «Велбритпечати»), и развлекался. Развлечение его состояло в следующем – он внезапно подкрадывался к кому-нибудь сзади и громко рявкал в ухо несчастному:

– АГА-А! Попался, носорог!

Естественно, что многие пугались, кое-кто даже пытался дать дуба, но Роджер, будучи врачом, быстренько его спасал, что тоже входило в арсенал развлечений – когда было особенно скучно, Роджер шел и кого-нибудь лечил, невзирая.

Так вот, однажды Роджер был очень удивлен, когда очередная жертва позвала полицию, и его – на тебе, пожалуйста – в кутузку! На суде Роджер решил позабавиться в последний раз. Он перепрыгнул через скамью подсудимых, влез на стол к судье и завопил:

– АГА-А! Попался, носорог!

В результате этой невинной шалости одиннадцать присяжных в знак протеста упали в обморок, а судья вместе с оставшимся присяжным (очевидно, тоже в знак протеста) сошли с ума и полезли вдвоем на одну люстру, активно подсаживая друг друга. Роджер же довольно ухмыльнулся и пошел домой.