Фольклорный путеводитель по Каргополью

Казаково, 1998, НИП

225. [На Макарья заветы кладут?] Не знаю; может, люди-то знают. Заветы делают люди. Если какой больной, дак там скажут: «Завет сделал – туда-то сходить надо, на Макариев день», – так вот как. [Куда сходить?] Там если на Макариев день, у нас Валдовка[169 - Валдовка – почитаемое в связи с культом св. Александра Ошевенского место возле с. Ошевенск, в 1 км от д. Ширяиха: небольшое озерцо, камень-следовик с отпечатком ноги св. Александра Ошевенского и обетные кресты; ранее там стояла часовня иконы Божьей Матери Всех Скорбящих Радость. Больше всего народа святыня собирает в Валдовинский праздник – праздник иконы Божьей Матери Всех Скорбящих Радость (24.X/6.XI). См. № 235–237.] есть, валдовинский праздник, Валдовка от Ширяихи; завет, может, если какой больной… забыла; туда, скажут, надо сходить, завет положить – завет положишь или что: голова болит – так платок, ноги болят – так тапки какие или чулки, вот такие заветы делают. [Куда положить?] Там крест сделан, в монастыре; здесь в роще у нас тоже так крестик есть[170 - В роще напротив Александро-Ошевенского монастыря также стоит несколько обетных крестов. На эти кресты навешивают или к ним кладут предметы одежды, чтобы избавиться от болезней соответствующих частей тела. См. № 238.], Александрова память, так у нас так тоже этого, и туда ходят с заветами, даже приезжают.

Ошевенск, 1999, НИН

226. [Откуда у вас здесь, в д. Большой Халуй, была часовня?] Здесь… раньше – вот я слышала, что проходил… святой… Александр… Ошевенской <…> вот там были у нас поляны, землянику мы всё бегали собирали, вот, – и он проходил, и с… ну, мужики-то были же, знаете, раньше, дома-то все были вон какие здоровые, это сейчас вот стали ставить… Двухэтажные… дома были. Вот, и мужики… в общем, он спросил: «Мужики, давайте… – ну вот я слышала так вот от стареньких, да, – давайте вот тут часовенку построим», – оне сказали: «Нет». Раньше же земельку-то каждо клочок берегли, вот сеяли всё: ведь мы не покупали в магазинах хлеб, сами всё <…> не да… не разрешили, в общем, ему, и он как топнул этим вот, стукнул – ну, раньше батогом [называли]… батог, ну, палка сейчас, батог вот – стукнул и сказал: «Жить вам у воды и без воды!» И вот сейчас река-та… вода-то идёт, оттуда течёт, до Колотовки[171 - Почитаемое место на р. Халуй, где она уходит под землю в соответствии с проклятием св. Александра Ошевенского (см. сноску 175).] доходит – там такие круганы два, и там была часовенка тоже, ту часовенку, я помню, разорили тоже, её председатель колхоза один разорил – ну вот, и, это самое, без воды, вот стали: вот река, а воды нету[172 - Легенду о св. Александре Ошевенском и проклятии местных жителей см. № 352–394.]. [Почему Александр – Ошевенский?] А вот и… так Ошевенский вот и назвали у нас Ошевенский сельский совет. <…> Книга есть Голхо… Голго… Голгофа – читали? [Соб.: Нет. А что за книга?] Вот, и там описывается это, вот он пошёл к Макарию. Тридцать километров, вот как раз мимо нашего… где наш дом был – раньше тридцать километров была лесная дорога, вот, и ходили. Там тоже святое место, и там… много было этих, церквей, часовенки были. Я помню: маленька была, у мня глаза болели, раньше врачи здесь, доктора… не доктора, а фельдшера были, и мама у меня завет дала и… босиком. Туда тридцать километров, обратно тридцать километров[173 - Расстояние от Ошевенска до Макария – примерно 30 км лесом. К святыне ходили пешком.] шли б… босиком, ну вот, ходили, и, это самое, там кругом озёрышка мы проходили. Там есть Макарьев день – только забыла, когда: в августе, то ли шестого, то ли восьмого августа Макарьев день – вот, и туда… к празднику ходили. Ходи… ходили старушки, вот же… ну, женщины. [А там что делали?] А там кру… часовенка[174 - Имеется в виду церковь. См. сноски 165, 167.], служба шла, и кругом, это самое, кругом озёрышка проходили. [Проходили?] Да, ходили, ходили кругом озера. [Купались?] Да, купалися, умывалися, да, так… такой завет был, вот. Вот. [Что такое завет?] Ну, например, вот… допустим, вот, болеет человек и сказал: «И, ой, чтобы мне поправиться, пойду схожу в церковь, поставлю свечку», – ну вот, завет дают люди, вот так и у нас.

Ошевенск, 1999, ЕАК

Место Кирилло-Челмогорского монастыря

227. [Что значит завет класть?] Вот есть у меня определённая болезнь. Если я её… у меня выздоровеет, Бог даст здоровья, я на коленях обойду вокруг этого Монастырского озера [озеро возле разрушенного Кирилло-Челмогорского монастыря близ с. Труфаново]. Вот такие заветы клали. Кто ставил крест – у кого здоровья не было, может быть, тот ставил; я поставлю крест.

Труфаново, 1998, ТАИ

228. [Рассказывает о месте разрушенного Кирилло-Челмогорского монастыря.] Тоже выросли, вырос березнячок. [Где вырос березнячок?] В монастыре. По краю ограды, по краю ограды. [Монастырской?] Да. И по краю церкви. [Как ограда?] Да, просто как вот специально насажено. [А никто не сажал?] Нет. Потом уже, сейчас, вырубили, чистили: [нрзб.] приезжал – и мимо самой-то церкви… там повырубали. А по ограде так и стоит.

Труфаново, 1998, ШМА

229. [На территории Челмогорского монастыря есть яма, вокруг которой стоят кресты. На этом месте была] часовня. И делали как типа заветы. Вот этот крестик, вон старый, дак бабуля делала моя. А тот дя[дя] Коля Исаев [ИНМ из с. Труфаново], по-моему, сделал. Ну, кто какой завет сделат. [Бабушка ББГ поставила крест, чтобы ее сыновья пришли с войны.] Вот она поставила, и сыновья обои пришли.

Орлово, 1998, ББГ

Святыня Колотовка в селе Ошевенск[175 - Река Халуй в летнее время, когда в ней мало воды, уходит под землю в месте, где начинается д. Большой Халуй. Карстовое дно изобилует трещинами, в одну из них вода и уходит. Вновь она появляется на поверхности земли уже в конце деревни, так что деревня, выстроенная вдоль русла реки, стоит у сухого русла, наполняющегося только весной и осенью. Согласно легенде, это произошло вследствие проклятия, которое св. Александр Ошевенский произнес в адрес местных жителей, после того как они не позволили ему построить монастырь/церковь/поселиться на их землях. См. № 352–394. Это место называется Колотовка, оно почитается как святое, на берегу рядом с местом, где вода уходит в землю, стоят обетные кресты под навесом, туда приносят вещи по завету, ходят молиться.]

230. [Река Халуй в д. Большой Халуй:]

[ОАИ: ] Зимой тоже почти пересыхает.

[ОВИ: ] Вымерзает.

[Почему?]

[ОАИ: ] Воронку она имеет под землёй [?].

[ОВН: ] Хотели строить монастырь, увидите крестик на горе, а халовцяне не дали, пожалели земли, раньше земля-то ценилась очень дорого. А священник сказал: «Живите вы у воды, но без воды». И он пошел на Погост, поставил крестик, палочку, и потом в будущем он пришел и поставил крестик и поставил монастырь на Погосте[176 - Монастырь построен в другом конце с. Ошевенск, недалеко от д. Погост: согласно легенде, св. Александр Ошевенский отправился туда, после того как его не пустили жители д. Большой Халуй, и там ему было позволено остановиться. См. № 352–394.]. То – «у реки, но без воды»[177 - Такими словами, по легенде, св. Александр Ошевенский проклял жителей д. Большой Халуй, после чего река и ушла под землю. См. № 352–394.].

[ОВИ: ] И действительно, сколько лет живём <…> – и всю жизнь на мы прожили у реки, но без воды.

Ошевенск, 1999, ОАИ; ОВИ

231. [Праздновали праздники] хорошо. Были колоколы. У кажной деревенки были часовенки, ещё вот на том Халуе, тотамом, там. [На Большом?] На Большом Халуе. Там было две цясовенки. У реки. Одну… одна цясовенка – праздновали это, Здвиженьё называлось, двадцать восьмого сентября, Здвиженьё, два дня. От Здвиженьё. Первый день на том Халуе, другой на другом[178 - Престольные и часовенные праздники праздновались по деревням: один день в одной, другой в другой, таким образом, праздники переходили из одной деревни в другую – как правило, соседнюю. Праздник Воздвиженья праздновался сначала в д. Большой Халуй, а потом в д. Малый Халуй.]. А друга цясовенка – там Колотовку праздновали. Вот. Вы, наверно, ходили туда, в Колотовку. Там весело ведь этого. Крестик был. Всё было хорошо, йорданчик был. У кого как завет кладен, так купалися. [Где был иордан?] А вот йорданчик, он теперь запустошён. От крестика-то эк идёшь вот так и оттуда спускаешься немножко, вот так. А теперь он уж такой. Дак вот как сходя в Колотовку, денежки клали. Денежки клали, нынь стали вынимать. Дак теперь что, в этот йорданчик-от и стали денежки кидать. Под крестик положишь, все равно выловя тут. А этими деньгами разве ты наживёшься? Если чёловек принёс там, так каки-нибудь копейки, да положил, ли рубли, дак уж ты возьмёшь как эти деньги, ты не розживёшься. Оне положены как на дело, вот на того чёловека грех не пойдё, а хто возьмё, на того всё па-дё. Вот так. [Что падет?] А весь грех. [Какой?] А почто не с положенного места берё. Это не надо, дружок, никогды. Вот у меня еси три сына. Один такой, тожо вино все пьё. К Макарью туды ходили. Там цясовенка тожо есь. Он иногды мне ска[жет]: «Ма, дак мне-ка этого…» – «Витька, ты пойдёшь в цясовенку – там уж ныне жила-то нету, но цясовенка стоит, – зайдёшь в цясовенку. Если там поближности, не порато далёко, деревни, ходя, кладут там на торелоцьку, торелоцька в цясовенке положена, – ты у меня не шевели, даже вот единого гроша. Этим ты не розживешься». А вот Бог его знат, во чём-нибудь, может быть, тя Господь не поблагословит. Эсли ты не с положенного места возьмёшь копеечку денек. Вот я прожила, греха не любила заводить, врать не любила. Все равно: хоть врать, хоть правду сказать. Вот так.

Ошевенск, 1999, НАВ

232. [Что рассказывают об Александре Ошевенском?] А я так не знаю. Тут говорили, Александр Ошевенско… дали под монастырь поставить вот там вот. Так наши не пустили, мужики, и старики, и все, – в поле и угодья. Так он и говорит: «А живите, – говорит, – ни с водой, ни без воды»[179 - См. сноску 175.]. Мы так и живём. [А говорят, что он где-то ещё хотел поставить?..] Не знаю, этого я не слыхала, не слыхала. [А в деревне Волосово?] Волосово… Волосово – это надо от Ка… Каргополя, там Волосово есть. У мине вырос брат в Волосове. [А там не был Александр Ошевенский?] Не знаю, нет, в… Александр Ошевенский в этой был, как сказать, вот только монастырь был его, под ём – ну да вот, это наши все, все это церкви из-за ёго сделаны. У нас была церковь там – видали, нет? – в Колотовке[180 - В Колотовке, как и вообще в деревнях Большой и Малый Халуй, никогда не было церкви. Непосредственно в Колотовке стояла часовня, сейчас же стоит несколько крестов под навесом на четырех столбах.]. Это место вот и эти крестики. Это тоже была церква. [А что с ней стало?] А с ней? А тоже был другой глупой [?] председатель. Взял разворочал эту церкву и перевёз на заднюху. [Куда?] На заднюху себе: сделал из часовенки-то, сделал заднюху. [Что такое заднюха?] Ну… ну вот такую избушку сделал себе – заднюхи, у нас скажут. У кого под избой, у кого на боку заднюха, зи… зимой-то живут. Ну и он долго ли в этой пожил. Вот [нрзб.] мы пришли раз тоже к ему, его сын был, нать идти было, он с нами одного года. У нас девки-ти: «Пойдёмте, пойдёмте», – а в ФЗО отправили. «Пойдёмте, – говорит, – ко мне на вец’еринку». Мы пришли – так его и нет, а потом, это, баб… огонёк зажган, и толь нам невесело. «Девки, не пойдёмте: это в часовне плясать будём, не будём». Ну ладно, а мы пошли и убежали, а уж одна-то ходит: «Девушки, наверно, убежала, пойдемте на вец’еринку, како куплена». Мы на вец’еринку-то и ушли. Потом он пришёл. Ак ц’его, и он пришёл – дак, говорит спать нельзя: огня не гасила, уж она-то <…>. Огня не гасила, раньше лампа горела-то, а не свет, раньше лампы были-то у нас[181 - Лампами называют именно керосиновые лампы, в отличие от слова свет, которое обозначает электричество.]. Лампу, говорит, нельзя лампы загасить. [Почему?] А вот нельзя, и все. [Не гаснет?] Не гаснет. «Загасю, – говорит, – боюсь, и вот; боюсь и все». Цясовенка! Вот, говорит, у его загнила нога одна, у мужика-то. Загнила. И вот эти все, которые небеса-ти[182 - Расписной потолок в часовне: см. Указатель диалектизмов и малопонятных слов.]все под… туды положил. Вот его нога и загнила. [Какие небеса?] А небеса эти вот: как в церковь-то зайди, а там эти листа-ти есть. Те называют небесами. Вот ёна и первая нога-то отняла, как только корову выпустит, корову убьёт грозой. Сколько коров убило. Вот он и болел, тут старуха умерла, тут у него все так и пошло. Потом гнила, гнила нога, костыль отрезали. Опять рука загнила. Вот те как чужое-то по… вот цясовенка-то. И ён так умёр. Сам: «Дайте, – говорит, – мне проститься с людями. Во всём я, – говорит, – виноват». Так и житья не было, сын ушёл, с доц’ерью… тот с… а жена умерла, пришлось взять другую, а другую-то взял жену, и ёна: «Я в этой жить не буду». Она розвороцяла, перевезла в свою избу. Вот в той и живёт. А в этой нет, вот так. А тоже из-под горы взял, неужто не было, бригадиром работает. То обидно, что чего. Ну я: «Не бери, Павел». А ён взял да развороцял, мол, я буду жить. Ему и счастья-то не было. Грозой убило. [Эти камни так и лежат?] Ну[да], эти камни уж много заросло; мы ешчё ходили – вот причитывальщица одна была, а говорит: «Подьте, девки, хоть по иконке возьмите». Так мы схо… с девушкой Шуркой (звали – она рядом была), мы дак вытащим иконки-ти, плотно две иконы – она икону взяла, и я икону, так и остальные куды склали. Было икон-то много. Так и в заговинье-то ведь как народушку туда – заговенье празднуют[183 - Видимо, имеется в виду заговенье на Великий пост.]. Там как народушку-то соберётся там ой вся-то волость: с Погоста, из… отовсюду, наверно, на заговиньё-то. А там обидня-то с ака… ви… так сделают. Ходила – сделают вот как их дак купалися, иордан. Свяшченник приедёт, иордан был. До того тут дослужатся, дак праздник был большой. Заговиньё-то. Народушку-то обсто… огорожат-то под горой. Ины-то ещё ходя. Крестики-ти бывали, нет. Там навешены много. И крести… курган. Курган такой есть. Как оттуда под гору спускаться-то, налево курган. [А что это?] А курган – вода живёт, тёмна така вода. А возле вот этого кургана выходит вода туды, там вон Халуём да вон туды, да вот так обойдё. Вот из этого кургана-то выходит. [А в нем тоже купались?] Тоже купались раньше-то, а нынче нихто не купается: там страшно купаться-то. Там вьюн такой, завиват сразу все, всегда. [А не говорят, что это за вьюн такой?] Был – откуда пойдёт так, как тебе говорю, что он пойдёт, туда идёт – там сойди на… и все выворотки тут… там есть. Там так вот он идё: вот сжи… эти за рекой, эта вода, и она выходит вон там, мельница есть. Бывали, нет… тут полём. [Говорили, что водяной хозяин там живет и потому вьюн?] Нет, нет, нет, водяной хозяин ни к чему тут. Водяной хозяин – нет. [А на какой-то праздник купались?] А только в заговиньё и так, так купаются. Мы как, в детстве-то дак тут купалися. А так-то этого… и почто. Никаких тут нету. Мы в детстве купались. Мы придём, купаемся – там как раз была цясовенка, а у цясовенки вот такой был камень… подушечка. Мы тут всегда калиток настряпаем, все настряпаем. <…> [А крестики зачем там?] На святом мисте. Вот цясовинка здесь, дак поставили крестики. Свято место. Тут все свои ходят. Век свой все было много народу. Я хоть попозже: все у меня гости – дак я попозже-то, все как гостей-от отправлю. У меня… это… а я позже-то и схожу. [Их просто поставили или обещали?] Дак завет положён, и всё. [Кем?] А вот я завет схожу, так если у меня цё-нибудь болит, а я заветы положу: «Господи, я вот это только бы стала, я вот это место[184 - См. Указатель диалектизмов и малопонятных слов.] поставлю». Вот и ставя. То платок несут – токо там навешано, сходи, сколько навешано туда. Много-много. Это недалёко отсель-то ведь. [А платок?] Платок… Вот такие платки повешаны всякие, ну… простые-непростые – ну, всякие навешаны. [Чтобы не болеть?] Но, эти заветны все платки. [Когда голова болит – платок?] Но, когды голова болит – ну все, ну за все, вот цёго у тебя: може, рука, может, цё-то – все ска[жут]: «Сняли для Господа Бога». Вот так, девушки.

Ошевенск, 1999, ТАА

233. [У меня ребенок болел тяжело.] А потом ту… а вот, в Колотовочку сходила, пелену взяла да под голову положила – ну, оклеял [?], стало лучше. [Что под голову положили?] Пелёну: там на крестике есть пелёны <…> – дак вот, я сходила, эту пелену взяла и положила под головушку, а потом ему лучше стало, я её обратно снесла. [Они особенные, пелены?] Дак оне кладут-то тоже ведь по завету: кто болеет – от и ложат туда; там веком была цясовенка Александра Ошевенского, вот туды по завету и ложат пелены эти.

Ошевенск, 1999, ПЗИ

Святыня Валдова в селе Ошевенск[185 - Почитаемое место возле с. Ошевенск, в 1 км от д. Ширяиха: небольшое озерцо, камень-следовик с отпечатком ноги св. Александра Ошевенского и обетные кресты; ранее там стояла часовня иконы Божьей Матери Всех Скорбящих Радость, а камень-следовик лежал в качестве паперти. Больше всего народа святыня собирает в Валдовинский праздник – праздник иконы Божьей Матери Всех Скорбящих Радость (24.X/6.XI). Паломники купаются в озере, вешают на кресты обетные предметы, наступают ногами в след на камне.]

234. [Про Валдову знаете?] Слыхала; часовенку у нас поставили, часовенку, здесь была часовенка, тожо разрушили часовенку-ту, ну вот когда разрушали церквы, вы ведь слыхали? Ну дак и у нас тожо разрушили эту часовенку. А часовенку тожо кто ставил, я не знаю, и когда ставили. А когда ставили, к озёрышку ходили рыбаки, рыбу ловили и икону увидели на дереве. Что там как бы Божья Мать пришла. И вот была икона, и в честь этой иконы была поставлена часовенка. Туда старушки ходят, молятся. И там есть озёрышко. Сходите, посмотрите, как там весело! Как там хорошо. [Туда ходят?] Дак люди-то ходят. И место-то очень весёлое. И там насаждения сделаны берёзок. [Там крест стоит?] Два креста поставлено, дак кое-кто тут привешивают разные тряпки. Там тряпки – как говорится, что платки, полотенца. Или кто чего сможет повесить. [Завечают?] Завещенья… завещанья делают, как приболеют, что дак завет какой-то кладут: туда сходить, или в озёрышке там покупаться, ли что-нибудь. А есть такой праздник, у нас Валдовинской праздник, дак в этот Валдовинской праздник много ходило туда, всё купались. И служили: старушки-те молитвы знают – дак пели молитвы-те, служили, как бы служба-то была. Или там из книги, какие-нибудь молитвы там читают. Собираются. Стары-те люди.

Ошевенск, 1999, БВВ

235. [Вы обет давали?] Давала. Давала. Я болела… вам росскажу: болела я с Покрова – знаете, Покров осенью, праздник, – и до Пасхи болела. И меня потом до того уж свезли в больницу. В больницу, я в больнице-то лёжала, мне стало легц’е-то, я и говорю: «Ска, вот сёдни такой завет я положу: мне, – говорю, ска, – только поправиться, вот пойду к Валдовке окупаюсь». [Валдовка?] А Валдовка-та вот Всей-то Скорбящчей[186 - См. сноску 185.]. Там озёрышко, ты не бывала? Там в Ширяихе, там озёрышко есь. Валдовка, но пресвя… Всех Скорбяшчей празднуют в Валдовке. Ска: «Пойду, окупаюсь. Ешчё, – говорю, ска, – вот то, что схожу к родителям на могилу». Вот я и… дожила, только дошла к Валдовке, пришла, сразу окупалась. Окупалася, а потом села опеть, сходила и к родителем на могилу, мне легц’е стало. И, Бог храни, я не [нрзб.]. Всё. Есь заветы кладут, большие заветы кладут. Кто вот несут платки, завет кладут, кто чёго, то чёго заветы кладут. Хоть там, говоря, не верят, а нет, есть чего-то, я уж знаю по себе.

Ошевенск, 1999, ТАА

236. [АС вспоминает о том, что на Богомолье[187 - Богомолье – праздник в честь св. Александра Ошевенского, отмечается в первое воскресенье Петрова поста; до закрытия Александро-Ошевенского монастыря в этот день туда совершались крестные ходы из Каргополя.] в Ошевенске ходили купаться в «луже».]

[Что за лужа в Ошевенске?]

[КС: ] Какое ещё слово?

[АС: ] Богомолье. В общем, есть такой праздник – Богомолье; в Ошевенске, то есть в Ширяихе, есть такая в лесу, под первым мостом, недалеко, лужа такая, старая лужа, болотистая[188 - Имеется в виду Валдова.]. К ней приходят в этот праздник грехи замаливать. Не… несут с собой монет разных, мелочь, кидают в эту лужу монеты, и где у тебя болит что-то, например, ноги болят, руки болят, голова болит постоянно чё-то, – моют святой водой [из этой лужи]. Помылись, монетку кинули, там тем более что лучше, и пошли; там есть поляна такая небольшая, и там камень есть, большой такой камень, там есть след, отпечаток [ноги], – и раздевают обувь, левой ногой в этот отпечаток [наступают]. Несколько минут постояли босой ногой и пошли, обсохли и пошли домой все. Вот это считается, что грехи замолил, как… смыл грехи в этой луже. И вот к хорошему вот это все ходят туда, к этой луже. [Чей след там?] А вот след-то не знаю, чей. Давнёшний след. Там на камне отпечаток ноги. Да. Я ходил первый раз, сколько я живу – первый раз ходил в этом году, все грехи смыл за восемнадцать ле… ой, за двадцать лет.

[КС: ] В этом году ходил?

[АС: ] Да. [Из лужи можно деньги забирать?] Не-не-не-не-не, не, нельзя, нельзя.

[СВ: ] А ты по деньгам там ходил своими ногами?

[АС: ] Оно там настолько много денег, что уже мхом затягивает. Там воды… ну сколько? Ну, воды по колено, не больше. Просто постоянно так кидают. Там [возле лужи] есть три крестика старых. Завязываются платки [нрзб.] – да, платки с головы снимают и завязывают-то вот, болезни свои оставляют. [Что-нибудь говорят, когда платки оставляют?] Нет, просто идёшь, чувствуешь… ну, что у тебя какая-то где болезнь есть, платок повяжешь – и очень-очень часто помогает. [Это ото всего платок – или, если, например, ноги болят, надо что-то еще повязать?] Нет, там чаще всего вот платки, кидаешь деньги, вот в… какие места – те и моешь.

Озёрко, 2001, КС; СВ; АС

Роща напротив Александро-Ошевенского монастыря

237. [Напротив Александро-Ошевенского монастыря есть роща.] Рошча-то стоит высокая. Вот там тожо три крестика стоит. Ставили люди, ну у кого по завету крестики поставлены. Ну там, если человек болеёт ли, что ли, дак вот завешчают, что: «Дай Бог здоровья, так вот я это сделаю». И носят что-нибудь тако, что если голова болит ли что, нать головной убор носят [нрзб.]. Да и повесь так вот. У меня ноги-то болели, дак я от носила, обувь носила, чулки носила. На крестик. Там озёрышко есть тако, только заросло оно больше. Туда ходят Богомольё [праздник в честь св. Александра Ошевенского, отмечается в первое воскресенье Петрова поста], ходят там, моются люди. Там ещё в Ширяихе есть Валдова, Всем Скорбям Скорбяшчей, тожо как рошча, тожо озеро, тожо моются. Раньше там была и часовенка, а теперь уж нет ницёво. [На Валдове была какая часовенка?] Всем Скорбям Скорбяшчей Пречистой Богоматери.

Ошевенск, 1999, ХНА

Александровские роднички у села Река[189 - Почитаемые святые источники в 2 км от с. Река, в лесу. Это четыре родника, возле них стоит крест на месте уничтоженной часовни, увешанный предметами одежды, деревья вокруг родников тоже увешаны. В родниках купаются и берут воду.]

238. [Почему родники у с. Река называются Александровскими?]

[СЗИ: ] Потому что Олёксандр Ошевенский шёл уже эту дорогу и тут остановился. [Где?] От у этих…

[СНИ: ] У этих родников.

[СЗИ: ] У этих родников. У них ведь и дна нет, у этих родников. <…> А потом, потом он ушёл в Ошевенск. А шёл, а шёл через Поздышево. <…> [Кто он был?] Святой, так уж он святой. [Святой?] Да. [Зачем он шел в Ошевенск?] А шёл, прокладывал путь, где можно останавливаться. Вот в Поздышеве его не пустили, он сказал: «Живите у воды, но без воды!» Вокруг шесть озёр, а в самом Поздышеве нет воды[190 - Село Поздышево стоит на берегу большого Спасского озера, рядом есть еще пять небольших, однако местные жители считают, что они живут без воды, так как у них нет реки, мало колодцев и т. п. Вероятно, мы имеем дело с переносом формулы проклятия «У воды, но без воды» с д. Большой Халуй в с. Ошевенск (см. № 230, 232, а также № 352–394).]. И он ушёл по своей, значит, тропе: проложил. И на Ошевенске-то – вот родники-то – и вышел. Там построили же, там часовня ведь есть[191 - Часовня была сожжена по приказу председателя сельсовета предположительно в 1970-е гг.]. [Где?] На родниках-то. <…> Ну вот часовня, часовня должна быть. [Там еще кресты какие-то стоят – это что?] Да, да, и часовня тожо, если её не сожгли, дак она должна быть. [Там еще на крестах какие-то тряпочки висят – зачем?] Ну… значит, часовни нет, а это просто несут женщины – как бы, не знай, подарок ли, что ли вот, не знаю, это, наэрно, было так.

Каргополь, 2003, СЗИ; СНИ