Утятинская торговка

– Вернее, вечером. Надеюсь, он будет добрым. Вот так, теперь огибайте площадь… теперь в проулок… налево в ворота. Все. Приехали.

Вышли. Ираида Семеновна светила, а Константин ковырял в замках какими-то длинными железками. Управился за пару минут. Пошарив по стене, она включила свет, и тут же схватила лежащие на шкафу запасные ключи и повесила их на палец. И вовремя: в дверь уже заглядывала бдительная соседка.

– О! Ираида Семеновна! А Тамара Семеновна приехала?

– Нет, я одна. Вот… решили квартиру продавать. Привезла с собой возможных покупателей.

– Ой, правильно, давно пора. Если в цене не сойдетесь, я вам подскажу, кто квартиру ищет. Вы здесь еще побудете?

– Завтра, по крайней мере. Надо же все осмотреть, цены узнать.

– Может, поужинаете у меня?

– Да нет, спасибо. У нас все с собой.

Соседка ушла. Мужчины стали устраиваться на ночлег, а Ираида, переодевшись, устремилась в кладовку под лестницей. Сюда с незапамятных времен выносилось все, что добрые люди кидали бы на помойку. От бедности, что ли? Как было заведено мамой, так поступала и Томка. А вот Ира, помотавшись по свету, усвоила, что обрастать вещами нерационально. Поэтому вышвыривала все, чем переставала пользоваться.

Проспав в дороге часов семь, она с энтузиазмом переставляла пыльное барахло до полуночи. Но потом угомонилась. Спала тревожно. Вроде бы, родной дом, а снились ей люди, внушавшие страх: Ахмад, его опасные посланники… и мама с Томкой. Причем родные были в одной компании с теми, кто пришел пытать ее. «Сабахнур! – шептали они. – Отдай нам Сабахнур, и мама не умрет!»

Утром, попив чая, она продолжила поиски. Прервавшись через два часа, уселась на кухне, чтобы передохнуть. Из зала, где негромко бормотал телевизор, вышел Константин.

– Ираида Семеновна, – начал он.

– Да просто Ира, – устало сказала она. – Давай, как подельники, просто по имени.

– Ладно, тогда я просто Костя. Ира, у твоих родственников есть еще какое-нибудь жилье?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Я тут огляделся и пришел к выводу: в этой квартире люди не жили уже много месяцев.

– Да?

– Посмотри сама: пыль в доме, в палисаднике прошлогодние листья. И в доме тут ни одной новой вещи.

– Что касается пыли, Томка никогда не была блюстительницей чистоты. Привыкла, что мама за ней убирает. А новые вещи – откуда им быть? Славка – игроман, у него деньги не задерживаются.

– И все же пройдись по квартире.

Ираида Семеновна со стоном поднялась с табуретки, придерживая поясницу, и зашла в зал. Она окинула взглядом выцветшие шторы, пузатый телевизор, книжный шкаф и прошла в спальню, где ночевала сегодня. Распахнула шифоньер и пробежалась по одежде, не очень плотно висевшей в нем. Перебрала белье, лежавшее на полках:

– Костя, ты прав. Это жилье одинокой бабушки. Тут нет даже намека на присутствие мужика. Вся одежда, что здесь висит – прошлого века или самого начала нынешнего. Томка такого не наденет.

– И что это должно означать?

– Одно из… трех. Первое: Томка подженилась. Женщина она еще вполне товарного вида, но ни один мужик такую гадину несколько месяцев не выдержит. И потом, куда при этом переехал Славка? Второе: Славка переехал к жене. Но не дурак же он брать собой маму? Значит, остается третье: у них есть другое жилье. И они его от меня скрывают. Это наводит на грустные размышления. Однако пошла я продолжать свое грязное дело.

После обеда Константин сказал, что оставляет Иру под присмотром Вовы, а сам поищет новое жилье ее родственников. На вопрос, как будет искать, ответил, что на то есть много способов, в частности, соседи и интернет.

Через 10 минут после его ухода в дверь позвонили. Вова подумал, что вернулся Константин, и открыл. На пороге стоял крупный пожилой мужчина.

– Ираида Семеновна! – крикнул парень.

Она выглянула из кладовки. Некоторое время молчала, прищурившись.

– Ну, что уставилась? У тебя, Голенкова, вроде, со зрением проблем не было.

Ираида Семеновна взвизгнула и кинулась ему на шею:

– Димочка! Димка Седов!

– Ну, то-то же. А то я мог подумать, что мне здесь не рады.

– Проходи. Я перед продажей дома перетрясаю старое барахло.

– Мне соседка твоя сказала, что вы дом продаете. А я решил в Новогорске квартиру сыну оставить и вернуться на родину. Если еще не продала, может, я твоим покупателем буду?

– Может, и будешь, Дима, – накрывая кухонный стол, сказала она. – Но вряд ли. Уж больно Томка жадна. Это надо же, столько месяцев держать пустой квартиру, потому что за нее мало предлагают!

– Это не жадность, а глупость. Три года без малого платить коммунальные платежи и здесь, и в Новогорске! Выгодней было дешево продать еще тогда.

– Уже три года? Как быстро время-то летит… – упавшим тоном произнесла Ираида Семеновна.

– Я почему точно помню? Саньки моего тесть рядом с ней построился.

– Ну, надо же! И она ничего не сказала!

– Да она, может, и не знает, что мы сваты.

– Слушай, ты здесь надолго? Может, с нами в Новогорск поедешь? Мне все равно кое-какие вещи надо в ее особняк перевезти.

– Спасибо, Ира, я на своей. Да и ехать вам лучше по Объездной.

– Да? А я думала, через центр.

– Ты что?

– Будь другом, объясни Вове, как нам ехать.

– Вот смотри, – Дима стал рисовать на салфетке. – За Захарьиным светофор… тут налево… прямо километра… четыре, потом пост ГАИ и вот она, ваша Курская.

Часа полтора они перебирали общих знакомых, потом друг детства вспомнил, что у родственников его ждет жена, и заторопился.

Ираида, окончательно потеряв надежду найти жирафа, все-таки продолжала копаться в кладовке. Пришел Константин, сказал:

– Где-то в Новогорске они живут, но точно никто не знает.

– Я знаю. На улице Курской дом построили три года назад. Только номер не спросила, неудобно было. Но зато имею подробное описание соседнего дома: угловой, красного кирпича, забор из профиля, над воротами кованый конек.