Утятинская торговка

– Земфира Рувимовна, заявление напишете?

– Какое заявление…

– Вот так всегда.

– Тогда так. Фира, я квартиру размениваю… свою, свою, тётя Маня! Уже договорился. Я переезжаю в Успенск. Это Подмосковье. Поедешь со мной. А тётя Маня будет жить тут с зятем.

– Что? Зема, ты бросишь меня на старости лет!

– Ей что, тут погибать из-за ваших квадратных метров? Тётя Маня, или вы соглашаетесь на размен, или Фира отсюда уезжает! Фира, скажи, ты поедешь со мной?

– А что мне ещё остаётся? Я себя так опозорила… мне ученикам стыдно в глаза смотреть…

– Всё, договорились.

Мария Давидовна заплакала. Она причитала, что все против неё: и родная дочь, и единственный племянник, что всех их настроила против неё эта подлая пролаза. Вот что она сделает: она уедет в Уремовск к сестре Розе и приживалкойу неё будет доживать свою несчастную жизнь…

– Значит, квартиру вы всю зятю оставляете? – спокойно спросил милиционер.

– Я тут буду жить… и мама моя, – буровил пьяный Ваня.

– На порог не пущу! – вскочила Мария Давидовна.

– Так что придётся разменивать. Ну, успокоились все? Будем о деле говорить?

– Павел Петрович, у вас есть предложение? – тихонечко спросила Ира.

– Я так думаю… квартира напротив. Старуха Лиго. У неё двухкомнатная. Она совсем плоха, племянница с дочерью за ней ходят. У них комната в Васильевке. Они съедутся в вашей квартире, вы переедете в их, а Ваню – в Васильевку.

– Не хочу в Васильевку!

– Как в вытрезвителе посидишь, так захочешь.

– Земфира Рувимовна, вы знаете эту квартиру? Она вас устраивает?

– Да, это хорошая квартира…

– Мария Давидовна, вы согласны на обмен?

– Я не согласен! – крикнул Ваня.

– Сейчас согласишься, – сказал милиционер и вышел. Все потянулись вслед за ним на лестничную площадку, а Ира проскользнула и в соседскую квартиру, когда дверь ее открыла симпатичная блондинка средних лет с ямочками на щеках.

Когда спустя минут пятнадцать они вышли оттуда, Ира в сердцах спросила:

– И что это у вас все бабки такие противные?

– Это ты верно… все. И ты станешь бабкой, так тоже вредничать начнешь.

– Но не по отношению к своим! Они за ней ходят как за родной, а она: пусть квартира государству отойдет!

– А ты молодец. Как здорово насчет лерик… реликвий, в общем, барахла ее и фотографий. Ведь задумалась, дура старая. Так, Куркин, за тобой сейчас «люся» приедет, я от Лиго позвонил.

По лестнице загремели сапоги. Два милиционера взяли Ваню в клещи и потащили вниз. Он упирался и орал: «Зема, ты у меня попляшешь!»

– Так, граждане, – сказал на прощание участковый. – С Куркиным я на трезвую голову завтра поговорю. Придется ему согласиться. Но сами-то не тяните, а то бабка Лиго, не ровен час, помрет.

Этот обмен состоялся довольно быстро. А вот у Бориса Аркадьевича что-то не срасталось. Мешала и его судимость, и здешний участковый, который питал какие-то надежды по поводу Иры и ее квадратных метров.

Однажды, вернувшись с работы, Ира застала у них в доме Марию Давидовну, которая горько жаловалась племяннику на зятя. Оказалось, он опять проник к ним в дом и побил Земфиру. У Иры руки опустились:

– Вы что же, дочь одну оставили?

Мария Давидовна отвернулась от нее, гневно бормоча насчет всяких пролаз, которые лезут не в свое дело. Ира бросилась к телефону, и заказала переговоры с Утятином на номер квартиры Лиго. Поговорив со старшеклассницей Таней, она попросила ее помочь отправить соседку в Уремовск. Толковая девочка связалась с участковым и матерью, которая работала на почте. Через полчаса Ире позвонили с Уремовского Главпочтамта и попросили встретить их машину, которая минут через сорок высадит их родственницу на углу Ленинского и Бабушкина.

Когда Борис Аркадьевич ушел встречать машину, телефон зазвонил снова. Звонила Цецилия Львовна, которая предупредила, что об Ире сегодня спрашивали какие-то кавказцы:

– Ты извини, Голенкова, они мне не понравились. Я сказала им, что ты рассчиталась, чтобы завербоваться в Воркуту. Но вдруг они тебе нужны? Поэтому я обещала им узнать у родственников других завербованных, куда точно ты поехала.

– Они мне не нужны. Я их боюсь.

– Тогда я завтра им скажу, что тебе что-то не понравилось, и ты решила ехать на Дальний Восток на рыболовецкий промысел. Пусть ищут!

– Спасибо вам, Цецилия Львовна!

– Да не за что, Голенкова! (Даже Цецилия не знала о браке Иры, хоть и была родственницей Зинаиды Захаровны)

Когда младшие Наппельбаумы пришли, Ира уже взяла себя в руки. Однако Борис Аркадьевич через некоторое время вышел вслед за ней в коридор и спросил:

– Что-нибудь случилось?

– Нет… мне надо уехать.

– Куда?

– Не знаю…

– Подожди немного, я уже подобрал тебе квартиру. Сегодня придет маклер.

– Нет. Я должна уехать из Уремовска.

Помолчали. Потом Борис Аркадьевич осторожно спросил:

– Ида, если тебе все равно, куда ехать, может, ты в Утятин поедешь?

Ира глядела непонимающе. А он сказал:

– Моим родственницам все равно в Утятине не жить. В ту квартиру, что я тебе нашел, мы их поселим, а ты в их переедешь. Ну? Соглашайся!