Гав-мяу и сердца стук

История № 42. Красивый-прекрасивый

Когда я заделалась писательницей-романисткой, у меня выработалось убеждение отделять по-настоящему любовные истории от пошлых и безвкусных. Но эту, всю пропитанную пикантными подробностями, которые могут показаться стыдливому читателю родом из СССР на грани, не поведать я просто не могу. Да, друзья, времена изменились, и я надеюсь на ваши широкие чувства юмора и вкуса. В любом случае никто не вправе осуждать другого, не зная его душевных и жизненных перипетий. Ведь порой любящим и страстным сердцам приходится идти на компромисс, чтоб не сгореть самим и не дать потонуть другим. Се ля ви!

***

Любовь к животным и ответственность по отношению к ним растут из года в год. К счастью это или к беде, молодые российские пары стали предпочитать заводить неприхотливых в уходе зверушек на десяток так лет, нежели хлопотных детишек по гроб жизни. Спрос рождает предложение и количество ветеринарных клиник резко возросло.

В какой-то момент в нашей клинике тоже назрела необходимость взять третьего и даже четвертого ветеринара. Рабочий график разделился на смены, мы трудились не покладая рук, принимая четвероногих и двуногих 24 часа в сутки.

Когда однажды один из ветеринаров, который был к тому же иностранец, турок по рождению, но закончивший местный университет, приболел ветрянкой, и меня попросили заменить его аж на целую неделю в зачет будущего отпуска.

Само собой, недомогание, ветрянка или роды могут случиться с каждым, даже с турком, и несмотря на свой плотный график, я взяла пациентов Алпаслана Арыевича, совсем не ожидая, что обрекаю себя на неповторимое сексуальное приключение.

Первой пациенткой значилась кошка Мурка, но, вглядевшись в график приема, я приметила, что секретарь записала еще шесть кошек с пятиминутной разницей почти на то же время. С удивлением выглянув в коридор, я обнаружила наиприятнейшей внешности молодую женщину с тремя переносками, в которых ютились Мурка и шестеро ее компаньонов и компаньонок.

– Лидия, – представилась она и стала усердно всматриваться в открытую дверь кабинета. – А Алпаслана Арыевича разве нет?

– Он приболел. Эту неделю вместо него буду принимать я. Но вы не беспокойтесь, у меня имеется многолетний опыт, – смутилась я, видя сильное разочарование на лице Лидии, которая решала: уйти или остаться.

– С другой стороны, неделя – это слишком долго, – сама себя уговаривала женщина и, улыбнувшись мне, правда, не так лучезарно, как в первый раз, когда думала, что увидит моего коллегу-турка, наклонилась за переносками, демонстрируя невероятной красоты декольте. Проделала она это так естественно и соблазнительно, что даже у меня перехватило дух.

С интересом я отметила про себя, что обладаю похожей с ней фигурой: крупные женственные груди и плечи, при этом осиная талия, широкие крутые бедра, пухлые коленки, тонкие щиколотки.

«Песочные часы» – так обозвал нас журнал мод, подыскивая подходящую одежду, чтоб подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки.

Однако в ее одеяниях, казалось, сосредоточились достоинства, а в моих джинсиках, маечках, шарфиках, туфельках-лодочках – недостатки.

«Хотя оденься я так же… Да нет», – тут же оборвала я эти шаловливые мыслишки. – Представляю себе, как вышла бы из дома с разрезом сверху и разрезом снизу, сходящимися острыми углами на моем пупке, а потом по стенам домов допрыгала бы до рабочего места, тут же зачехлившись в халат, – смеялась над своей сексуальностью я, помогая с кошками Лидии, которая даже в хлопотах успевала эротично поправить волосы, уложенные в конских хвост, невзначай дотрагивалась до ложбинки между грудей, смахивая маленькие капельки пота от усердных движений, и поминутно улыбалась мне самой благодушной улыбкой, обнажая белые ровные зубы, чуть испачканные алой помадой.

– У Мурки в последнее время нет аппетита. Хотя она совсем не старая. У Гогена шерсть стала какая-то сухая, хотя мы не меняли корм, – рассказывала хозяйка. – Но самое главное: надо кастрировать Монэ, но не Моне! – указывала она розовым ноготком на котов, разделяя волосатых художников на кастрированных и нет. – И стерилизовать Фриду, потому что черно-белые и палевые больше не в тренде, – с некоторым разочарованием подытожила Лидия. – Ах, да! – вдруг спохватилась она и махнула рукой в смущении. – Совсем забыла, вы ж не в курсе. Мой муж – художник Аркадий Валюшкин, – и торжественно принялась ждать, когда я пойму значение сказанного. Но так как реакции никакой не последовало, чуть поморщив носик от моей необразованности в области художественного искусства, она продолжила. – Ну Аркадий Валюшкин! Признанный гений в области современного искусства. У нас в Москве четыре раза проходила собственная выставка. Работы находятся в частных коллекциях по всему миру: Лондон, Париж, Амстердам, Вашингтон.

Не выдержав моего молчания, она полезла в сумочку и достала флаер, где на разнообразных фонах были изображены всевозможные коты и кошки. Только одни коты! Коты и море, коты и дети, коты у речки, коты на подушке, коты на балконе, коты в Венеции и Вашингтоне. Конечно, многие из этих картин мне были знакомы, их тиражировали разные компании, изображая то на упаковке кефира, то на чайном сервизе, то на коробке конфет.

– Нас много копируют, – тут же заметила Лидия. – Используют талант Аркадия, при этом совершенно не уважая авторское право. Ведь талант неподражаем! Гения нельзя повторить! Но в России все через задницу: не уважают, не платят, не любят. Нас много раз приглашали в Америку, – женщина сверкнула глазами. – Но Аркадий – патриот, к сожалению, и не желает, чтоб сокровища, выходящие из-под его кисти, радовали чужестранцев. Музейные экспонаты мы сохраняем дома до лучших времен.

Все это я слушала с большим интересом и пыталась понять свое отношение к мелькающим котам на фоне всего подряд. И пришла к мудрому решению: ценить прекрасное по двум градациям – «нравится/не нравится». Такое же отношение у меня сформировалось к еде и напиткам.

Коты Аркадия Валюшкина мне нравились, и я широко улыбнулась, через улыбку выражая свою самую похвальную оценку, чем тут же заслужила плюсик в карму и дополнительное доверие, как к человеку и ветеринару.

Но после риторического вопроса о цене картин… (мне подумалось, было б неплохо приобрести одного такого кота руки гениального соотечественника и повесить в коридоре на радость пациентам и их хозяевам) …почему-то при детальном рассмотрении они перестали нравиться мне так явно. Выходило за одну картину четыре месячных оклада!

– Он также рисует и меня, и природу, – не могла остановиться, рассказывая о любимом муза, – но коты… Коты уходят как горячие пирожки. Мы вынуждены держать наших лапочек на особом содержании и постоянно отслеживать продажи в связи с предпочтениями клиентов. Последние таковы, скажу вам по секрету, – зашептала Лидия, понимая, что я вряд ли брошу свою работу и начну рисовать котов, тем самым отнимая хлеб Валюшкина, – что хотят видеть больше шотландцев и азиатов. Наши, родные коты не в моде. Поэтому мы приняли решение о кастрации и стерилизации Монэ и взяли узкоглазую Мурку в стан творцов. И собираемся адаптировать еще трех котов экзотических видов, – она развела руками, как бы говоря: а что поделать, рынок диктует правила.

Вдруг за дверью послышался какой-то шум и гвалт, и я была вынуждена выглянуть.

– Майя Евгеньевна, тут все как с ума посходили, хотят видеть только тур… ой, Алпаслана Арыевича, – еле выговаривая имя заболевшего ветеринара сообщила Соня.

Дело в том, что четвертого ветеринара мы взяли совсем недавно, полтора месяца назад, и не все успели привыкнуть к странному незвучному имени, за глаза называя его просто «турком».

И хотя было не время, мне вдруг стало интересно, как же за глаза называют меня?

И действительно, пять-шесть человек, узнав, что Алпаслана Арыевича нет, а за него какая-то дамочка, пусть даже ведущий ветеринар клиники, возмущенно стали требовать перезаписать их на другой день, когда Алпаслан будет точно.

Я с удивлением смотрела на подобное поведение, как бы между прочим отмечая одну интересную деталь: что все хозяева ушастых, хвостатых и даже крылатых являлись хозяйками, подозрительно похожими между собой соблазнительными формами, уложенными в соблазнительные наряды.

Мои брови съехались на переносице, а по мозговым извилинам побежали токи.

Я вернулась в кабинет, явственно понимая, что, скорее всего, ближайшую неделю меня будут ждать рабочие простои и, возможно, стоит оповестить моих пациентов, что я не из Турции, и они свободно могут записываться на прием, не обязательно рядясь в пух и прах.

Я другими глазами посмотрела на Лидию, которая, как стало понятно, сжалилась надо мною и осталась со своими кошками.

– А что Алпаслан Арыевич так хорош? – спросила я и увидела улыбку, которой меня встретила молодая женщина, думая, что я ее лечащий ветеринар.

– А вы его не видели? – вопросом на вопрос ответила она.

– Честно сказать, нет. Он пришел только полтора месяца назад, и наши графики не пересекались.

– Вы многое пропустили, Майя…

– Евгеньевна, – помогла я.

– Вам очень повезло с Алпасланом, – доброжелательно продолжила муза, рассаживая кошек в переноски. – Лида, – наконец подала мне руку она, и я пожала ее в ответ.

– Майя. А почему повезло? – спросила я, заполняя документы на кастрацию и стерилизацию.

– У вас есть минутка? – поинтересовалась она, видимо, желая расписать всю ценность нового ветеринара в ярких красках до последней детали. Я кивнула: у меня был полностью свободный день благодаря тому, что я не из жарких стран. А прооперировать котов можно было в последний час работы.

– Алпаслан – бог! – просто вымолвила она и закатила глаза. – Мы с котятами знаем его еще по клинике «Мой песик» на Заводской, дом 8. Как только он туда пришел, то совершил настоящий бум. Все пациентки ринулись со своими питомцами именно туда. И, похоже, полтора месяца назад между директором клиники, точнее мужем директора клиники, и Алпасланом произошел конфликт, вот он и вынужден был сменить место работы. Теперь все пациенты перейдут сюда, вот увидите. Вам очень повезло. Один взгляд, и ему невозможно противостоять.

Я нахмурилась, не совсем понимая пробелы, междустрочья и междумыслия в словах Лиды, но ее абсолютно блаженное выражение лица опять вызвало у меня приступ смеха.

– Лида, извини меня за бестактность, просто я не совсем понимаю твои намеки и не хочу выглядеть каким-то чулком. Наш ветеринар – твой любовник? Ты на это намекаешь? – я сильно вспотела и раскраснелась, пока задавала вопрос, который не могла не задать.

Лида с видом переспелого помидора, готового вот-вот треснуть от желания излить душу, посмотрела на меня и махнула красивой рукой: мол, была-не была.

– Мы уже полгода встречаемся… И он – бог! – как заклинание повторила влюбленная женщина.

– А те, что..? – я головой кивнула в сторону коридора, где совсем не случайно сидели разодетые в пух и прах дамочки с собачками и попугайчиками, ожидавшие исключительно турецкого ветеринара.

– Это меня не касается, – легко отмахнулась Лида теперь в сторону коридора.

– А муж?! – распалялась я от всех этих любовных страстей.

– Только тсссс! – шепотом просила женщина с открытым декольте, будто поблизости мог где-то находиться муж.

– Могила! – также еле слышно отвечала я, понимая всю серьезность подобных трамвайных откровений.

– А что муж? – развела руками Лида. – Мой муж – гений и… немного импотент. Да, признаюсь, мне не хватает с ним секса. Но я его люблю, и он – гений! Он войдет в историю! А некоторые его полотна станут достоянием планеты. На нескольких из них изображена я. Я не могу его бросить.