Минута Кары

– Почему я?! – громогласно повторила свой вопрос Кара, не удовлетворившись ответом, из воздуха собирая острый светящийся штырь, зависающий над жирной испуганной крысой в тряпье.

– Потому что ты! – в ужасе перед расправой прокричал-прошипел монстр, обхватывая длинную мохнатую морду страшными когтистыми лапками.

Кара с отвращением посмотрела в черные бусинки нечеловеческих глаз и узрела в них скрытое: вся земля, словно огромный муравейник, была испещрена следами разнообразных существ, эксплуатирующих ее в своих интересах на глазах у ничего не видящих и не понимающих людей. В разных концах света сидели такие же предикторы, завладевшие земными ресурсами, зеркалами, людьми, они, словно черви, изъедали планету, как спелое яблоко, оставляя после себя лишь пустыни и разруху, отчаяние и безнадежность. Именно поэтому назвали свою тайную, недоступную взору власть, опутавшую планету смертоносными объятиями, Бисентурией – два центра, ни один из которых более не принадлежал людям.

Теперь дошла очередь до Глобального Предиктора, с ужасом наблюдавшего за местью зеркала, и Кара послала ему свой вердикт: прожить человеческую жизнь в теле дряхлого гнилого старика, каким тот и являлся на самом деле без магического влияния и поддержки пресмыкающихся подружек. Прожить ее так, чтобы искупить свои грехи, накопленные за пару сотен лет…

На прощание Кара бросила в него своим изобретением – «зонтиком равнодушия», с ожесточением развернулась, более не желая смотреть на этих чудовищ, и направилась к выходу… Картинка катастрофы, произошедшей с ее домом, землей, с ней самой, не отпускала сознание, но, к несчастью, она не знала, как помочь всем одураченным и одурманенным людям… кроме как раздавить хотя бы это ядовитое гнездо, где собралась элита злодеев.

Закончившие свою работу зеркальные полупрозрачные помощницы следом сопровождали Кару, вновь соединяясь в единое целое. И вместе выйдя из здания, они захлопнули массивную дверь, тут же на глазах обрастающую каменной непроходимой стеной, то же самое происходило со всеми окнами, чердаками, щелями… – замок с горгульями превратился в каменный мешок, где спрятались ядовитые шипящие монстры, которых вскорости собиралась стравить и раздавить своей мощью негодующее зеркало.

ГЛАВА 9. ЗЕРКАЛО ПРЕВРАЩАЕТСЯ

У Кары на глаза навернулись слезы, с одной стороны, увиденное ею объясняло многое в жизни, расставляя все по своим местам: тот бедлам, хаос, унижения, печаль юности являлись лишь продуктом войны, развязанной против человечества, убежденного в обратном, что именно оно есть виновник собственных несчастий. Невидимый враг смог доказать ничтожность и глупость человеческого существования, разделить и стравить людей между собой, таким образом отобрать право на свободу и счастье, заменив его разнообразными ядами и извращенными ценностями, транслируемыми с иллюзорных экранов, наподобие тех, что показывали на сцене ящероподобные создания. С другой стороны, слезы лились от отчаяния – враг был слишком силен, его войско многочисленно, девушка понимала, одной ей не справиться с такой силой, пустившей корни во все сферы, пределы, стороны человеческой жизни.

Наконец, она просто смертельно устала от всех этих злодеев в человеческом и зверином обличье, от войн, заговоров, магии, волшебства… Она всего лишь хотела быть счастливой. Здесь и сейчас. Больше не откладывая зов души на потом… Ведь будущее могло и не наступить, судя по грохоту, разразившемуся внутри каменного мешка: чародейство перестало действовать и чудовища оживали.

Кара замерла на месте, просто не зная, что делать и куда теперь идти… В этом мире, еще полчаса назад таком понятном, пусть и зловещем, странном, имелись цели и иллюзии, ради которых она старалась и жила… А впереди никто и ничто ее не ждет, и это знание представало самым страшным наказанием. Тогда зачем все это было нужно? Зачем борьба? Зачем она?

Парадокс состоял в том, что даже если ты являешься самым могущественным магом, самым мудрым из живущих, чего стоит твое волшебство и мудрость, если не знаешь ответа на такой простой вопрос?

В отчаянии она закрыла лицо руками и закричала изо всех сил, обращая свою боль к небесам:

– Боги вы или дьяволы! Мне все равно! Обращаюсь к вам, зачем все это было нужно, если нет никакого смысла?! И никогда не было?! Зачем магия и волшебство, если я не хочу жить?! – и она развела руками в стороны, в ярости создавая плотный, искрящийся молниями купол, и со всей своей необыкновенной силой запустила его вверх, чтобы он пробрался туда, куда были устремлены ее слова.

– Заберите дар назад и идите к чертям!

Переливающийся электротоками купол закрылся и в виде шара резко взмыл в воздух, а потом, соприкоснувшись с невидимым объектом, взорвался оглушительным рокотанием, разваливая небо, через черные расщелины которого повалили свинцовые тучи, сворачивающиеся в тугие ураганы и смерчи, приближающиеся к тонкой фигуре в золотом на земле. Однако шар появился вновь, устояв в борьбе с этим куполом, раскинутом над Сити, и устремился еще выше… И через некоторое время вновь рванул раскатами грома, проламывая еще чьи-то границы… Посыпались опасные светящиеся зарницы, поджигающие траву и предметы вокруг Кары, всматривающейся в темное небо, следящей за своим посланием. А уже рядом разгонялись снежные вихри, замораживая сад и фонтаны. Эти природные катаклизмы напомнили ей тот день, когда она впервые увидела незнакомца из своих снов… И, собравшись с силой духа, прокричала небесам, будто те ее могли слышать:

– Я не верю, что не существует человека, которого бы смогла полюбить! Не верю, что нет того, кто бы смог полюбить меня! Не верю, что есть жизнь без любви! – неожиданно из ее тела, прорезая платье, вырвались два зеркальных осколка, причиняя невероятную боль, от которой Кара закричала, но те, не останавливаясь, разрезали ее дальше, выпускали светящийся луч, преобразующий ее в зеркальную волну.

– Если я – это я, – кричала она в неистовстве, понимая, что перерождается и больше уже никогда не станет человеком, – тогда я желаю, чтобы он оказался здесь! Слышите меня?! Он и только он! Если вы так всемогущи, тогда достаньте его мне! Хоть из ада!.. – и полностью трансформировавшись в необычное существо, похожее на зеркальный манекен, покрытый большими и маленькими стеклянными пластинами, она распахнула зеркальные глаза – два больших куска зеркала, в которых отразилась мужская фигура у ворот.

ГЛАВА 10. ПРИНЦ

Вокруг вспыхивали и гасли шаровые молнии, кружили жгучие вьюги, замораживая окружающую среду в лед, а в эпицентре этих стихийных бедствий стояли две фигуры: одна из них была похожа на живой манекен, усыпанный блестящими зеркальными осколками, на котором повисло истерзанное золотое платье, другой – обычный молодой человек, хмуро взиравший из-под копны рыжих волос на громыхающий замок, простреливаемый со всех сторон разрядами, и бедствие вокруг.

Незнакомец был угрюм лицом и казался уставшим и злым, рыжая борода и рыжие взлохмаченные волосы разметались по плечам и торсу, он стоял в одних джинсах и босиком на заледеневшей земле, будто врасплох выхваченный из другой реальности. И, похоже, его не удивляли все эти чудеса.

– Зачем ты меня сюда притащила? – злобно кинул он зеркальному манекену.

Кара не могла пошевелиться, не веря, что ее магия и мольбы подействовали, что она видит его реальным и живым перед собой. Реальным и живым! Здесь и сейчас! Того самого из своих сновидений, где он веселый и счастливый тянул ее к кромке моря, чтобы вместе встретить закат…

– Ты не узнаешь меня? – с надеждой спросила она.

– Ты – новая кукла моего отца, – грубо бросил он, и знакомый хищный профиль зло ухмыльнулся, а голубые глаза налились черной ненавистью. Он отвернулся, желая уйти.

Она молчала, не зная, что сказать… Сердце мучительно замерло, пытаясь придумать причину, чтобы остановить его, заколдованного принца.

– Спой ему свою песню, принцесса! – послышалось из-за ворот замка. Кара обернулась и увидела своих друзей, Гену и Шухера, испуганные и взволнованные, парни махали ей руками, призывая действовать. Завидев знакомую картину разыгравшегося ненастья, они заподозрили, что дела пошли плохо на званом балу, и решили приехать и во что бы то ни стало помочь зеркальной хозяйке.

– Не сдавайся! – кричал Гена. – Только не сдавайся!

– Только ты можешь его расколдовать! – орал Шура.

– Только ты… – повторила Кара, вот уже второй раз за вечер слыша ответ на свой мучительный вопрос… А потом соткала маленькое розовое облачко, вложив туда увиденный отрывок из памяти шефа, и послала его вслед уходящему молодому мужчине. Облако быстро настигло незнакомца и открыло его разуму образы былого, словно перенеся в тот момент… И, не дожидаясь реакции, Кара запела свою сокровенную песню, посвящая ее тому, кого совсем не знала, но волею судеб именно его послали небеса в самый трагичный момент жизни – спасти ее… Из зеркальных глаз посыпались капельки чистейших бриллиантов, стукаясь о лед хрустальным звоном – так плакало кристальное сердце зеркала, надеясь на чудо.

Молодой человек, объятый картинками прошлого, остановился и, ожесточенно сжав кулаки, закричал от негодования, прозревая и теперь только осознавая истинного виновника своих бед. Его голос, полный душевной боли от совершенного обмана и предательства, взгремел чудовищным рокотанием, отчего по фундаменту замка, земле и всему вокруг пробежала волна разрушения, людям пришлось прикрыть уши от такого будоражащего нечеловеческого ора, который не оставил прежним и самого зачинщика. В нем произошли волшебные изменения, будто бы сломалась какая-то стена или рассыпалось проклятье…

Повернувшись, он демонически сверкнул глазами, из которых посыпались ослепительные искры, окрашивая могучее тело в золото. Рьяно взмахнув сильными позолоченными руками, он выхватил из воздуха переливающийся канат, тут же соорудив из него лассо, потом еще одно и еще и умело подбросив вверх, набросил на замок. Ожившие светящиеся канаты обхватывали стены, балконы, рамы, оплетали их тугими узлами и крепко стягивали, отчего рушилось строение, нещадно сыпались камни, крыша, скульптуры и лепнина. Но сердитому повелителю канатов этого показалось мало, он приложил крепкие ладони к позолоченным губам и, словно Соловей-разбойник, стал выдувать сильный свист – воздушный поток мелких золотых блесток, ураганом опыляющий замок, цементирующий его изнутри и снаружи, превращающий замок в гигантский слиток золота. И в скором времени здание перестало двигаться, внутри все застывало, превращаясь в металл.

Кара изумленно наблюдала за умениями и дьявольской силой сурового Аполлона, завершившего тяжелую работу за нее, ведь ей бы она стоила последних сил.

– Гена, я ж тебе говорил, Лева – принц! Что вытворяет, шельмец! Видать, сильно на папашу обиделся, – хлопнул Шухер потрясенного товарища по плечу, наблюдавшего за зрелищем и в самом деле поразительным – порушенный замок с горгульями по воле молодого колдуна, грозно смотрящего из-под золотых бровей, засверкал, походя на гигантский самородок.

– Такого слитка золота шеф еще не видал… – промямлил завороженный Гена.

– Шеф сейчас сам как слиток золота, – усмехнулся Шура, посильнее кутаясь в куртку и шарф, снежная вьюга добралась-таки до того места, где притаились друзья. – Каждый раз смотрю и каждый раз удивляюсь, как они это делают?!

А тем временем Кара приблизилась к незнакомцу с золотым лицом и, дотронувшись до его сверкающих волос, радостно заметила:

– Точно золотые… – пучок крепких золотистых нитей переливался в ее зеркальных пальцах.

– Так пела моя мама Мадина… – глухо проговорили золотые губы Рамзеса. – Спой еще… я давно не слышал этой песни.

И она запела, а из его застывших глаз закапали золотые капельки, на ходу превращаясь в обычные человеческие слезы. Взгляд прояснялся, и вскоре он увидел перед собой того, кому привык доверять всегда: кто никогда не предавал, никогда не обманывал, всегда был честным, искренним, открытым. Таким, как он. В двух больших зеркальных осколках Кары он увидел себя прежнего: могучего, волевого, отчаянного, с волшебным даром превращать все в золото, гордостью и любимцем матери, которая всегда напевала ему эту песню, поглаживая его золотые локоны… как это сейчас делала Кара.

– Я люблю тебя, – сказал он отражению и протянул свои мужские крепкие руки для объятий, а красивое суровое лицо впервые за долгие годы озарилось счастливой улыбкой, сделав молодого человека и в самом деле похожим на настоящего принца. Он призывал Кару стать его частью.

Девушка перестала петь, но разрешила мелодии стать слышимой для всех вокруг и такой, какой привык ее воспринимать Рамзес…

Она полюбила этого незнакомого человека с первого взгляда семь лет назад… а может быть, любила и ждала его всегда. И если бы не злой рок и подлое вмешательство со стороны, они встретились бы раньше, чтобы стать счастливыми с первого же мгновения. Удивительно, но стоило Каре только приблизиться к Рамзесу, как забывались все беды и обиды, уходили в сторону мучительные вопросы, тяготившие ее светлую душу. Это было какое-то волшебство! Но весь смысл ее существования вдруг сомкнулся на одном его облике, суровом, жестком, хищном профиле с невероятно красивым глубоким голубым взором, обрамленным пышными золотыми ресницами. Там всплывали воздушные замки и бескрайнее синее море, а также поцелуи на закате и рассвете… И, сделав шаг, зеркальная Кара обняла возлюбленного, подставляя лицо для долгожданного поцелуя. Его позолоченные губы коснулись ее зеркальных, и воздух между ними засветился звездной пылью, тела влюбленных стали мерцать, соединяясь в один поток света, чтобы рвануть вверх, исчезнув в космосе навсегда…

Как вдруг кто-то неожиданно крикнул:

– Постойте!

ГЛАВА 11. АНГЕЛЫ И ЧАТРЫ

Разлучить влюбленных в их первом поцелуе являлось непосильной задачей для людей, ведь после тех терзаний, мук, разлук, что выпали на их долю, счастье и тепло, усмотренные в любимом взгляде, становились могущественным магнитом, притягивающим не только тела, но их души.

Однако голос, просивший остановиться, не принадлежал человеку – мелодия этого звука разносилась радужной волной, раскрашивающей все вокруг волшебным ангельским сиянием.

Лева обернулся первым, гневно устремив свои глаза, наливающиеся золотым сиянием, в сторону нарушителя любовной неги, и узрел необъяснимое, отчего золотой всплеск пропал, сменяя гнев на изумление.

В воздухе, в метрах двадцати над землей, застыл ангел… Точнее сказать, высокий, красивый мужчина с белокурой шевелюрой, наподобие локонов Левы, но только не золотых, а платиновых волос. А за спиной у него торчали или… крепились… массивные белоснежные крылья, да не одна пара, а множество перекрещивающихся между собой пушистых лопастей с огромным живым глазом посередине, радостно помахивающим пушистыми ресницами на удивленных влюбленных, лучисто транслируя миропокой и благожелательность.

Заприметив, что обратил-таки на себя внимание влюбленных и те перестали трансформироваться в общий свет, ангел стал потихоньку снижаться, будто спускаясь по невидимой лестнице, а вокруг него прояснялись еще силуэты, тоже люди с крыльями, но каких-то других форм и расцветок: у одних торчали яркие и вытянутые, горящие алым свечением, похожие на жар-птиц, у других – птичьих расцветок, фазаньи, павлиньи, лебединые… А у некоторых, помимо крыльев, еще высились рога и свисал массивный хвост с кисточкой на конце, как у чертей, хотя лицом и строением тела они все еще походили на людей.