Минута Кары

***

Карета медленно катилась по городу в сторону Сити, где, по мнению многих, решалась судьба мира /и не зря так предполагали/, и чем ближе они подъезжали, тем чаще становились заметны в толпе люксовых автомобилей роскошные кортежи, еще более расфранченные, гремящие тяжелым золотом, с упряжкой из десятка стройных лошадей, гордо цокающих по древней брусчатке. Создавалось ощущение, что на этот бал съезжаются самые коронованные и привилегированные особы планеты. А когда они подъехали к мощным железным воротам Сити, оказавшись в хвосте огромной очереди на въезд, то их слуга оповестил, что затруднение создает кортеж самой королевы Англии, которая не была приглашена на сегодняшнее мероприятие, и идут согласования о ее присутствии.

Кара хотела было ахнуть /не пригласили саму королеву!/, но это тут же сделал Александр Иванович, хитро подмигивая ей, намекая на высочайший уровень значимости своей персоны и ее как сопровождающей. Кара, смилостивившись над гордостью старика, помотала головой в знак одобрения и восхищения этим фактом.

Да, интересные порядки в этом городе, что даже королева Англии должна заказывать пропуск. Что ж, посмотрим, чем мы угодили Предиктору?

***

Наконец, уже под самый вечер, когда выглянули первые звезды, все формальности были пройдены, и карета Кары браво помчалась к главному входу большого старинного замка в средневековом стиле с множеством башен, на которых примостились сразу же одиннадцать громадных драконов со щитами, на которых значилось: «Владей и властвуй нами!» Кара лишь успевала изумленно крутить головой по сторонам, не уставая радоваться, восхищаться, удивляться: никогда ей не приходилось бывать в таком фантастическом месте! Повсюду громко и браво играла музыка, великолепный королевский оркестр расположился прямо в саду, усыпанном кустами белых и, конечно же, алых роз, божественно благоухающих и зазывающих к себе на минутку. Аллеи и парковые беседки переливались веселым перемигиванием миллионов горящих лампочек, создавая праздничную атмосферу чуда, приглашая разделить ее. Парадный вход же освещался исключительно факелами, алым пламенем и жаром, которые встречали разряженных в пух и прах гостей /усыпанных таким количеством бриллиантов, сапфиров, изумрудов и золота, что украшения и корона, подаренные Каре шефом, меркли по сравнению с такими сокровищами/, прибывших, казалось, не из сегодняшнего дня, а из прошлых эпох… Множество слуг с подносами сопровождали гостей, угождая любому капризу в качестве извинения за столько длительное ожидание. Александр Иванович подхватил за руку, одетую в белую шелковую перчатку, свою протеже, которая не переставала вздыхать от восторга и удивления, впервые наблюдая такую роскошь и такой королевский прием.

***

Английская королева создала давку не только в построении кортежей, но и в череде, выстроившейся на поклон и лобзание руки самого Предиктора.

– Глобальный Предиктор… – с придыханием вырвалось из уст шефа, который, казалось, был близок к обмороку, дожидаясь этой встречи, может быть, всю свою жизнь.

Каре показалось эта традиция старомодной и чрезмерной, но, если нужно поцеловать руку «Самого», кем бы он ни был, девушка готова была это сделать, уж очень ей понравился его каменный замок с ужасными монстрами и горгульями, которые больше походили на памятники, чем на лепнину, и бесподобный волшебный сад с музыкантами.

Очередь двигалась еле-еле, ведь посетителей сначала представляли уважаемому хозяину, будто для этого всегда и существовал длинный коридор с восседающим в конце на специальном троне владыкой, охраняемым до зубов вооруженными громилами в металлических доспехах, расставленными на каждом шагу. А задерживали процессию просьбы вассалов, ловящих момент нашептать ему свои прошения. Издалека Предиктор не производил особого впечатления: был высок, худ и даже зелен лицом, длинный нос свисал очень низко, прямо до полоски узких фиолетовых губ. Он равнодушно взирал, как бы поверх голов своих приглашенных, иногда презрительно и отвратительно кривил губы в знак одобрения или неодобрения. На этом минутная аудиенция заканчивалась, и гости, подобострастно кланяясь, обходили Предиктора и его громадных гренадеров стороной, проходя в зал.

Если облик повелителя ничего из себя не представлял, кроме намека на болезненность и плохие манеры, то разодет он был фанфаронски! Такие наряды Кара наблюдала, только гуляя по центральному музею ее города, где выставлялись копии картин прошлых эпох с королями Европы, вошедшими в историю своими подвигами, порой не самыми благородными. Но костюмчики у них были что надо! Думается, только на длинное горбатое тело Предиктора ушло метров сто парчи, бархата, атласа, а сколько килограммов золота и серебра – не счесть! Как он вообще устоял на месте под такой тяжестью?! И чем ближе приближалась очередь, тем больше проступали детали этого церемониала: престранный отталкивающий вид повелителя судеб людей и зеркал, его потрясающий наряд, манеры, раздаваемые и раскидываемые взгляды, искусственные нарочитые жесты, ужимки, паузы, тем сильнее поражалась Кара, никогда не участвующая в политике, не знающая всех норм поведения этого далекого непостижимого мира жандармов, держащих судьбы миллионов, например, в таких вот костлявых, но цепких ручищах.

И девушка взглянула на его тонкие, длинные, с голубоватыми прожилками от вен руки, на которых повисли перстни с камнями размером с перепелиное яйцо, а на шее и груди располагались кресты, в которых мерцали камни размером с куриное. Боже, от такой красоты невозможно было отвести взгляд! Они завораживали! Самоцветы вибрировали, горели, подсвечивались внутренним сиянием, словно живые… Кара была уверена, что видела, как они двигались самостоятельно, иногда зависая в пространстве, будто делая вдох, потом вновь опускались на бархат и парчу, планомерно выдыхая. Неожиданно ее сердце само остановило ход, а сознание застопорилось, запнувшись о какую-то умственную догадку, по коже побежали морозящие ужасом мурашки… Кара не успела прийти в себя, чтобы понять, что ее так поразило, как их с Александром Ивановичем уже толкнули следующими к акту лобызания рук Глобального Предиктора.

***

Кара набрала в легкие воздуха и, склонившись, как это делали другие до нее, притронулась губами к руке /о ужас!!!/… к невероятно холодной, словно у трупа, влажной, дурно пахнущей тиной и гнилью руке повелителя Сити… Ее тут же чуть не вывернуло от такой мерзости, если б не спасительное рвение патрона быть прикоснувшимся к реальной власти и истории, который практически оттолкнул подопечную в сторону, чтобы самому побыстрее припасть к руке подающей.

Пока Кара приходила в себя, у нее была возможность со стороны еще раз поближе рассмотреть Предиктора, который оказался еще более отвратительным и дурно пахнущим, шлейфы какого-то смрада, смешанные со сладким парфюмом, долетали до девушки и садились удушливыми облаками прям на голову. Пока шеф что-то мямлил под нос, вцепившись во влиятельную руку, из-за спины Предиктора выглянул какой-то человечек, тоже зеленоватого цвета и тоже несимпатичной наружности, походивший на старого сморщенного гнома с двумя черными блестящими бусинками вместо глаз, и шепнул своему патрону что-то на ухо. Тут же прозрачные глаза с черной острой точкой посередине переметнулись с мужской фигуры у рук на оцепеневшую от «такого внимания» Кару. Это был очень неприятный, тягостный, сверлящий до костей взгляд. Девушке даже померещилось нечто нечеловеческое в этой неэмоциональности, и она опустила взор, не желая больше лицезреть эту глобальную мерзопакость.

Слава богу, их уже толкали гости сзади, ожидающие своей очереди на поклон к повелителю… гнили.

И, подобрав юбки, встав с колен, в поклоне, они обошли Предиктора и его громадных гренадеров, а также притаившегося гнома, который, высунувшись из-за фигуры своего патрона, продолжал наблюдать за Карой, чтобы войти в невероятно огромный, прекрасный, светлый зал, в котором торжественно горели величественные люстры с сотнями огней, переливаясь в хрустальных стеклышках и погремушках, украшениях, бокалах, разнося по залу тысячи и тысячи солнечных зайчиков, играющих по стенам в догонялки. Эта игра света завораживала и очень подходила на то, что происходило в зале.

Но отдельного описания заслуживал потолок замка, расписанный так искусно, что создавалось впечатление, что он является продолжением неба, в котором развернулось нешуточное противоборство. Посередине светило солнце, большое и прекрасное, излучающее такие яркие лучи, что хотелось сощуриться… Но справа и слева надвигались тучи, черные свинцовые монстры в виде мифических фигур, за которыми прятались престранные персонажи – какие-то крылатые и рогатые существа, идущие в атаку на светило… А возглавляла войско монстров черная луна, бросающая долгую дымную тень на своих подданных… При разном подходе можно было бы интерпретировать гигантскую фреску на потолке двояко: то ли луна с войском надвигалась на светило, то ли светило грозно гнало тьму – одним словом, шло противоборство добра и зла, света и тьмы, черного и белого. А движение пламени свечей создавало ощущение, что вся эта картина живая, просто на миг остановленная перед окончательной, неминуемой битвой: облака рьяно клубились черным маревом, из носов озверелых чудовищ шел дым, и только солнце не меняло своего положения и свечения, будто не замечая тьмы…

Кара, уже подзабыв о неприятном знакомстве, взвизгнула от восхищения и посильнее прижалась к плечу патрона, которому и в самом деле была благодарна за такой чудный вечер. Александр Иванович, оставив нервозность позади, сам пребывал под впечатлением и, подзабыв о своей маске гордого чванливого начальника, просто и радостно погладил Кару по руке в знак солидарности разделяемых прекрасных чувств.

И когда девушка посмотрела в зал, в котором находилась по меньшей мере тысяча людей – нарядных пар, одетых в роскошные облачения, то и вовсе потеряла дар речи. Конечно, она представляла себе, куда отправляется, ожидала, что встретит коронованных особ, вельмож, звезд кино, президентов и важных особ, разномастных богатеев планеты, а также себе подобных, необычных существ с магическими способностями, скорее всего более опытных и сильных, чем она… но увиденное поражало ум. Описать это было невозможно! Потому что, кроме реальной картинки, где присутствовали люди, все те самые мировые звезды политики и искусства, наслаивались какие-то еще: фигуры джентльменов и дам, словно миражи, появлялись и таяли в пространстве, оставляя после себя шлейф из обрывков фраз и непрочитанных посланий.

Кара бросала восхищенные взгляды на публику, пытаясь найти какие-то знакомые лица, хотя бы увидеть ту самую английскую королеву, которую не пускали на этот бал по непонятной причине. Но заметила ее, и не одну: каждая дама, присутствующая здесь, могла бы сойти за королеву… Кара зачарованно вглядывалась в их лица, под ее магическим взором меняющие маски, и понимала, что видит перед собой волшебниц. Ей даже показалось, что некоторые ей слегка кивали в знак приветствия, не приближаясь близко. И хотя многие из них выглядели совсем юными, растаявшие маски показывали истинный, весьма древний возраст. Нет, они не представали старыми или безобразными, но некий свет, излучаемый ими, разносился настолько плотным и сильным потоком, что чувствовались внутренняя мощь и опыт.

Чуть пообвыкнув, Кара уже через несколько минут легко выделяла зеркальных гранд-дам из общей толпы. Они всегда передвигались очень медленно, будто их ноги не касались пола, парили в каком-то другом пространстве, присутствуя здесь лишь своими прекрасными нарядами и великолепными роскошными коронами, устремившимися вверх, словно антенны /Кара догадывалась, зачем нужны такие массивные головные уборы, и потрогала свою, обычно невидимую человеческому взору/.

Глядя на все это волшебное буйство, словно из какого-нибудь фантастического романа про богов Олимпа, Кара неожиданно обнаружила и других странных представителей этой сказки, не сразу замеченных ею. И вскоре поняла почему. На первый взгляд они казались обычными людьми, разодетыми в парчу и перья, жемчуга и бриллианты, но девушка поймала себя на мысли, что, когда она смотрит на них, у нее учащается ритм сердца, будто оно бьет тревогу от приближения опасности. Что-то было не так в этих «слишком обычных богачах»… И хотя здесь категорически запрещалось применять магию, любопытство преодолело-таки барьер страха, и вскоре она послала легкие пары, стирающие наведенные мороки. Послала и тут же пожалела!

Одна проходящая мимо красавица, обтянутая в платье из змеиной кожи и с короной на голове, сделанной из зеленого камня, точно Хозяйка Медной горы, метнула на нее взгляд, от которого встали дыбом волосы… Вместо человеческих глаз на Кару зыркнули ящерные глазищи. О ужас! И, присмотревшись, девушка обнаружила в зале еще несколько таких и чем больше вглядывалась в толпу, тем яснее проступали крокодильи взгляды, от которых стыла кровь. Но это были не зеркала! Прислушавшись к их ходу, Кара услышала гудящие, ревущие, громыхающие звуки… их тел, передвигающихся в другом измерении. Будто многотонные тяжеловесные существа, дышащие огнем или паром, словно паровозы или локомотивы, тащились по несчастному каменному полу замка, искореживая и ломая его под собой. Но это происходило в какой-то другой реальности, ведь здесь пол оставался по-прежнему целым, переливаясь разноцветными каменными инкрустациями изящного рисунка.

Кара помотала головой от наваждения, пытаясь сменить ход мыслей, успокоиться от таких невероятных видений и ужасающих открытий, и уставилась на сцену, на которой уже расположился оркестр из сада, а вскоре появилась пышная раскрасавица с высокой прической /вроде бы именитая оперная певица/, чтобы порадовать высокую публику известными ариями. Зал зааплодировал, и оркестр ударил музыкальной волной, призывая насладиться талантом и искусством.

Кара вслушивалась в высокие протяжные ноты поющей дивы, но звуки из зала, сначала тихо, потом все интенсивнее, перебивали слух: кто-то шептал, некоторые говорили вполголоса, часть шушукались, а прочие просто колдовали или бубнили какие-то молитвы. Кара недоуменно обернулась в зал, чтобы различить эти заговорщические шептания, но не нашла ничего странного: часть гостей по-прежнему гуляла по парам, кто-то стоял на месте, вслушиваясь в музыку, – никаких заговоров…

Таинственный вечер затягивал в свои тайны, и, несмотря на то, что Кара так и не поняла, кто шептался за спиной, она могла поклясться, что эти волхования – синхронные, напевные, устрашающие и убаюкивающие – толковали о ней. И снова, бросив взгляд через плечо, почти кожей ощутила гуляющие, неуловимые, пристальные взгляды на себе.

Собрав всю силу в кулак, чтобы не впасть в панику, она решила продолжать вести себя как ни в чем не бывало, хотя больше не слышала и не видела ничего вокруг, в ушах стоял мистический угрожающий гул, от которого взволнованно билось сердце в предвкушении опасности несмотря на то, что мероприятие не предвещало никакой угрозы. Наоборот, как она поняла, их пригласили, чтобы посулить нечто важное, долгожданное для патрона, который хоть и нервничал из-за столь высокого приема, но выглядел весьма довольным, каждый раз восторженно разевал рот, узнав ту или иную именитую персону, проходящую мимо.

И к большому облегчению Кары театральная часть закончилась, на сцену вышел очень представительного вида мужчина, похожий на пэра или лорда /черт не разберет, какая между ними разница, но вид был самый прегордый!/, чтобы объявить о начале главной церемонии, ради которой все прибыли сюда.

Двери огромной залы открылись, чтобы впустить изысканных официантов, несущих на высокоподнятых руках яства на блестящих подносах, которые распространяли вполне аппетитные ароматы.

И не успела публика проститься с оперной дивой, овациями не желая отпускать ее несколько минут, как обернувшись, обнаружила преобразованный, будто по мановению волшебной палочки, украшенный и обставленный круглыми столами зал, где красиво переливались сервизы из золота и серебра, хрустальные бокалы и подсвечники, благоухали свечи, а шикарные цветочные композиции делали зал утопающим в райских кущах. Проворные официанты тут же укладывали свои кулинарные изыски на все это богатство, незамедлительно отправляясь за новой порцией деликатесов в невидимую кухню. Чтобы гости не потерялись, как будто из воздуха появлялись распорядители, указывающие им направления их столиков, за которыми уже ждали те самые официанты, еще недавно их накрывающие, а теперь уже лучезарно улыбающиеся, разливающие пенные и прочие напитки в качестве аперитива.

Такой королевский прием с применением магии и учетом всех тонкостей статусов, рангов, порядков, капризов, манер и привычек элитарной публики шокировал немногих. Здесь, конечно же, собрались те, кто привык к чудесам и особому отношению к себе, являясь по сути такими же предикторами на своих землях. Поэтому гости гуляли с гордым, а порой и надменным выражением лица, хотя за этими масками скрывался обычный страх, горящий в глазах у каждого, будь то человек, зеркало или какая-то сущность. Все, кроме Александра Ивановича, переставшего вдруг нервничать и во все глаза таращившегося по сторонах в целях «схватить» и запомнить основные приемчики и порядки высшего света: как ведет себя предиктор, как преклоняется челядь, кого как рассаживают, что наливают, из чего пьют, чем закусывают. Он казался таким самоуверенным, что Каре, глядя на его невозмутимый деловитый вид, подумалось, нет ли у хитреца завалявшегося козыря, который он долго прятал и собирался вытащить в самый подходящий момент? И если да /а это, скорее всего так, девушка очень хорошо знала своего спасителя-учредителя/, то что это за козырь? Каре очень хотелось залезть в эту темную головушку и покопаться, чем она живет и какие планы строит, но…

Распорядитель указал им направление к столику, к радости Кары, находящемуся подальше от сцены, на которой уже менялись декорации: сначала вышли знакомые хмурые гренадеры, оцепившие сцену и весь зал по периметру /все-таки не такое уж безопасное мероприятие планировалось, если Глобальному Предиктору понадобилась охрана. Предстоит противостояние?/, а потом две прекрасные дамы с одинаковым лицом, одетые празднично, но по-восточному, словно две азиатские принцессы-двойняшки. Их функция была непонятна /еще охрана?/. Кара пригляделась к ним повнимательнее, но не различила зеркального свечения, хотя что-то было не так… И, похолодев, поняла, вновь разобрав тяжелое движение рептильих шаркающих тел, когтями нещадно царапающих пол в стружку в какой-то другой реальности, но ясно слышимой здесь Карой.

Неожиданно девушки хлопнули в ладоши, получилось неправдоподобно громко и оглушительно, будто выстрелили из тяжелого оружия, и гости огорошено подскочили со своих мест, и… в этот момент вошел Глобальный Предиктор, переодетый в новую, еще более пышную одежду, с гигантской мантией, выделанной из какого-то экзотического меха неизвестного животного, поддерживаемой сразу несколькими пажами, похожими на того гнома, что выглядывал из-за спины во время процедуры представления. Собственно, этот карлик тоже находился в числе челяди, держащей массивную мантию, судя по выражениям лиц несчастных пажей, весьма увесистую, которую они церемонно уложили на сцену, вокруг трона Предиктора.

Создавалось впечатление, что каждая минута этого великого собрания была продумана и просчитана, словно театральное представление, хотя гостей сладко потчевали, да не сильно миндальничали в реальности, показывая истинное их место и хрупкое положение, постоянно держа в напряжении. И вот, не успев отойти от шока, разодетые вельможи и господа, понимая и принимая игру, восторженно принялись аплодировать спасителю, словно взошедшему солнцу, разогнавшему смуту и ужас. Он и походил на светило: весь усыпанный золотом, в величественной короне, Предиктор, казалось, светился изнутри, мерцание плавно переходило от ног к рукам, от рук к голове и яркой вспышкой озарялось на короне. Кара заметила эту магию в виде лучезарного золотого купола, кем-то искусственно поддерживаемого, отчего Предиктор даже сделался чуть симпатичнее. Поэтому хлопали и встречали так, что гасли свечи на канделябрах и люстрах… Правда тут же воспламеняясь вновь по чьему-то велению.

Предиктор был доволен таким приемом и торжественно уселся на установленном для него королевском троне, положив свои длинные синюшные руки на подлокотники в виде золотых разъяренных драконов. По обе стороны церемонно расположились азиатские близняшки, по кругу стройно встали суровые гренадеры. Зал продолжал аплодировать, потому что владыка так не подал знак к прекращению, и лишь спустя некоторое время он сжалился и разрешил усаживаться.

Воцарилась тишина, в зале потух основной свет, все внимание было приковано к сцене.

И после продолжительного молчания, будто бы повелитель озарял каждого присутствующего своим благодарящим взором, произнес-таки слова приветствия.

Это был особый желанный день, многие из зала его ждали со дня своего рождения… Кара подумала, что ее тоже можно было бы отнести к этому списку, ибо ничего подобного в ее жизни еще не происходило.

Но Предиктор, некрасиво кривя рот, не торопился изложить суть, он все восхищался этим веком, пришедшимся на его славное правление, отдал должное своим заслугам, обусловившим золотой расцвет, ренессанс на планете, реализацию крупных проектов, и понадеялся, что следующий отрезок пройдет еще грандиознее, лучше и богаче на удачи протектората. Ведь именно сегодня будут распределяться зоны влияния и контроля поверенных надзирателей и талиманов. Зал вновь разразился овациями. Глобальному Предиктору пришлось даже привстать и снова засветиться, ведь все восхищение предназначалось ему, и только ему.

Кара потеряла интерес к безудержной и безмерной радости и поклонению гостей перед гниющим уродцем, повелителем вселенной, пусть и разодетым в золото и парчу. Больше интересовали гул и загадочные шептания за ее спиной, которые стихли, хотя не прекратились совсем, поэтому Кара отвлеклась от речи главнокомандующего и пыталась понять, откуда исходят эти странные звуки, поэтому больше наблюдала за другими участниками и гостями торжества. И приметила много удивительного: сделавшие вперед шаг азиатские близняшки, словно в танце, стали синхронно махать руками, доставая из воздуха, будто из огромной волшебной коробки, невидимые экраны, загоравшиеся картинками-голограммами: разнообразные карты, многолинейные графики, сноски и выдержки, цитаты каких-то людей, чьи лица всплывали виртуальными портретами, подтверждая слова Предиктора.

«Понятно, – подумала Кара, – станет хвалиться результатами. Выборы, что ли у них грядут?» И тут Кара неожиданно похолодела, невольно-таки прислушиваясь к его хвалам, различая на вспыхивающих и пропадающих иллюстрациях сцены убийства и массового террора…

Предиктор вычурным горделивым голосом подводил итог совместным усилиям, перечисляя передовые кантоны, страны и регионы планеты, принимавшие особенно активное участие в процессе, благодаря которым хаос на планете наконец вышел из мертвой зеленой точки /и близнецы показали на своем виртуальном экране график жертв от катаклизмов, террора, искусственных эпидемий за век/ к оранжевой, а значит, наступала пора перехода к этапу чистки разросшейся цивилизации, стремительно уничтожавшей саму себя, заваливающей свои города мусором и отходами, убивающими землю. Ставилась задача на текущий век – оставить в живых долгожданный золотой миллиард специально отобранных здоровых, счастливых, талантливых, достойных, разделив между ними все блага планеты, согласно генетическим классам и расам.

Поэтому в ближайшие же годы планировалось создать сразу несколько очагов конфликтов: два прямо в сердце Западной Европы, два на азиатском континенте, один – самый перспективный – в индийской части, с него начнется чистка и опускание человечества на последний уровень существования и блокировки тел и душ в этой реальности. Остальным же живым оболочкам ауры объявлено окончательное истребление вместе со своими мирами, которые уже превращены в пустошь. В зале поочередно вставали разодетые в награды и погоны пэры и лорды, вероятно, ответственные за названные территории, где планировались войны и геноцид, – их приветствовали бурными аплодисментами. Также были оглашены особые представители, тут же поднявшиеся со своих мест, словно по команде, – будущие надзиратели, которым предписывалось огнем и мечом навести порядок на оккупированных повстанцами территориях, подавив сопротивление и мятеж.

«Чем больше жертв – тем лучше!» – таков был окончательный приказ Глобального Предиктора.

На экране появилась планета, как на школьных картах, и кровавые стрелочки одна за одной, цепляя друг друга, окрашивали глобус в алый цвет. Остались нетронутыми лишь несколько зеленых и голубых пятен, среди которых значился юг евро-азиатского континента, примерно часть этой площади находилась под куполом, сотканным Карой для корпорации шефа. Она быстро взглянула на торжествующего патрона, который подмигнул ей: мол, видишь, это про нас!

И Кара похолодела от этого подмигивания, сама не зная почему, стала возгораться изнутри тем самым пожаром гнева, ужаса, отчаяния, который сдерживала последнее время. Ведь эти слова и картинки с графиками полностью меняли ее представление о мире, где со всех телеэкранов, радиоприемников, газет, книг, уст продвинутых ученых и деятелей просвещения внушалась истина о ничтожности человечества, его гиблой дикой натуре, агрессивности, тщедушности, развращенности… А на самом деле велась тонкая, а в последнее время и грубая, игра с отравлением, извращением, стравливанием человека, опусканием его на такой низкий уровень морали и нравственности, где даже животные могли бы считаться более культурными существами. И Кара не могла опомниться, всплывали картины детства и юности, полные несправедливости, нищеты, принуждения и какого-то отчаяния, в которых считала виноватыми взрослых, на самом деле являвшихся лишь такими же заложниками ловушек монстров, поработивших планету.

***

Тем временем позади трона Предиктора раздвинулись алые портьеры, за которыми показалась яркая, переливающаяся веселыми огоньками и блестящим стальным блеском гигантская рулетка казино: с джойстиками, кнопочками, шариками, номерками, билетиками, с помощью которой собирались разыграть те немногие участки земли, которых не должны будут коснуться пожары, массовые гонения, война, чума и другие затеянные беды.