Минута Кары

В этот раз шопинг да и сама поездка были особенными, во-первых, шеф закупил сразу несколько бальных и вечерних платьев и смокингов, будто бы для ряда церемоний. /Они собирались здесь задержаться?/ Во-вторых, старался-расстарался нарядить свою подопечную просто в пух и прах, словно бы от наряда зависело его будущее… /Это было неприятное ощущение, Кара чувствовала себя куклой, которую разряжают в честь какого-то праздника, чтобы похвастаться или… набить цену и подороже продать. Зачем такие хлопоты?/ В-третьих, был все время дерганным, таким Кара видела патрона впервые: он все время отдавал какие-то распоряжения, не разлучаясь с телефоном ни на минуту, беспрерывно ходил, не мог усидеть на месте, подолгу встревоженно смотрел на Кару, разговаривал сам с собой, бубня что-то под нос, и, в конце концов, просто уехал на четыре месяца, ничего не объяснив. С одной стороны, этот факт очень даже обрадовал девушку, уставшую от назойливости, нервозности и загадочности шефа… А с другой стороны, было предписано сидеть безвылазно в отеле под присмотром Гены и Шухера, ни в коем случае не использовать магию, и совсем запрещалось тратить силы… ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА!

Будто бы впереди ждал бой, – думалось Каре…

Говоря себе, что поведение шефа являлось непонятным, девушка, конечно же, лукавила…

Будучи его личным зеркалом, то есть охранницей, секретаршей, феей, распорядительницей, врачом, медсестрой, другом, соратником, подопечной, она слышала и чувствовала все его умственные воззрения, тайком просматривала ход мыслей, предчувствовала вероятные действия.… И хотя новейшие технологии ограничивали вход в его разум, стояли болезненные капканы на любое несанкционированное вмешательство, а также жесточайший запрет на чтение мыслей или плохих предсказаний начальству с последующим суровым наказанием, которое ей за свою недолгую жизнь пришлось увидеть в деле совсем недавно… Как три зеркала – Лика, Соня и Зина /те самые, что встречали ее в палате в первый день и выполняли те функции, что теперь закреплены за ней одной/ – были подло развоплощены с непосредственным ее участием. Без предупреждения девушку толкнули к безоружным соратницам, с которых заранее были сняты защиты. И в одно мгновение /как показалось со стороны/ те растворились в сверкании обескураженной Кары.

Конечно, девушки недолюбливали зеркальную коллегу, взлетевшую «из грязи в князи» /так считали многие в разросшейся корпорации шефа/, но… зеркала по сути добрые, честные, благородные существа, не способные на подлянки или подставы… Поэтому то, что почувствовала Кара, когда три сестры по судьбе превращались в зеркальные манекены, обрастая светящимися осколками, чтобы в последний раз отразить то, что видят сквозь время и реальность, потрясло девушку… И одной лишь вспышкой сознания она соткала особый кокон, сквозь толщину которого окружающие люди, и главное – шеф, не увидели истинного таинства… А происходило священное действо! Зная, что процесс неостановим, зеркальные подруги делились своими сокровищами: накопленными чувствами, эмоциями, памятью, совестью, опытом, а также недоверием, презрением, обидой по отношению к неблагодарному патрону, решившему избавиться от своих старых протеже /от последних чувств Кара больше не могла отмахнуться, и они только пополнили личные претензии к нему на фоне потерянного доверия/.

И вот на прощание Каре открылся настоящий, истинный мир Зазеркалья, к которому она принадлежала… В этих отражениях стекленеющих подруг она узрела себя в соединении со своими мечтами, о которых боялась даже вспоминать… Иногда они снились ей ночью в виде расплывчатых образов: под руку она бежала с Ним… тем самым незнакомцем, пригрезившимся в тот злополучный день… Он смеялся и тащил ее к морю, покрытому быстрыми пенными волнами, отражающими яркий солнечный свет… За ними остался белоснежный хрустальный город, утопающий в тропической зелени, пестрившей манго и папайя… Замок и лес тоже переливались солнечным сиянием, становясь золотыми, как и волосы Любимого… Но все это виделось фоном, потому что перед собой она видела только Его, а он смеялся и одновременно что-то говорил ей, а точнее напевал… Эта песня отрывками пробивалась сквозь пелену сна незнакомыми ей словами, звучащими иностранной речью…

Кара урывками ловила движения его губ и пыталась повторить за ним… Ей очень хотелось понимать его и говорить на одном языке. Потом в реальности, когда девушка нервничала, самопроизвольно начинала нашептывать чуждые слова как молитву, способную спасти от ненастья…

Поэтому во сне она останавливалась, прижимаясь к незнакомому знакомцу, и проводила рукой по его лицу, чуть шершавому от пробивающейся каштановой щетины, пытаясь получше запомнить его и песню, так как кусочек сна был таким коротким… Это являлось самым сокровенным секретом души Кары, который она прятала не только от других, но и от самой себя, разрешая возвращаться в солнечные грезы лишь в свой день рождения, тогда, когда впервые он приснился…

– Не забывай мечты… – еле слышно сказала Лика, и бриллиантовые слезы потекли по ее застывающему красивому лицу, превращая его в зеркальную поверхность, где отражалось растерянное лицо Кары.

– Ты должна найти свою любовь… – прошептала Соня, и зеркальные руки обняли похолодевшую от горечи расставания Кару, чье сердце неожиданно отозвалось на прикосновения хрустальным звоном, пытаясь протестовать и вырваться наружу.

– Сделай это за всех нас… – беззвучно, одними лишь переливающимися губами просила Зина, прежде чем показать в своем отражении тот светлый день, когда Кара, свободная и счастливая, перестанет прятаться и скрывать свои чувства, чтобы наконец исполнить свои мечты, например, развесить веселую радугу над любимым домом, где живет ее семья… Семья? Дом? Радуга? – непонимающе переспрашивала Кара исчезающих в ее свете зеркальных подруг, а вместе с ними счастливую картинку, которую ей не забыть теперь никогда…

– Не забудь свои мечты… Не забудь себя… Не забудь нас… – вторили девушки, засыпая у Кары в сердце сладким волшебным сном в виде трех ярких звездочек…

***

В коконе уже давно никого не было, а Кара все не переставала горько плакать /возможно, первый раз за все эти годы/, не обращая внимания, что время в комнате, где стояли замороженные шеф и его прихлебатели, остановилось… И вся память об увиденном чуде, горестном и одновременно прекрасном, растянувшемся на часы, осталась только у нее. Перед глазами же чужих не прошло и минуты, как три фигуры, осветясь, исчезли в пространстве, будто бы их никогда и не существовало.

Шеф был удовлетворен и видел довольную, созданную только что маску на лице своей главной принцессы. Кара дозволяла ему видеть иллюзию до тех пор, пока не научилась сама скрывать свои новые чувства к нему, которые все равно выходили из-под контроля…

***

И вот четырехмесячное томительное ожидание подходило к концу, Кара чувствовала приближение шефа по легким колебаниям воздуха, по многократно произнесенному ее имени вслух… кому-то.

На днях он должен был вернуться, чтобы отправиться на какое-то очень-очень-очень важное мероприятие, ради которого, теперь понятно, они прибыли в Лондон.

«Решалась судьба!» – в последнее время говорил себе под нос благодетель, не зная, что его слышат.

Каре были безразличны, как и любому зеркалу, всякие войны и разборки планетарных вершителей, совсем не хотелось вникать в их структуры и передряги… Но судя по обеспокоенности невозмутимого шефа от воли этих предикторов /так назывались главные кураторы континентальных купольных кланов/ зависело не только будущее владений шефа, но и его жизнь… А значит, и ее…

Возможно, действительно предстояло противостояние, и в голове у Александра Ивановича крутились непонятные, темные, путанные, многоходовые планы, в которых не последнее, а может, первое место уделялось Каре… И все эти обрывки фраз, недосказанности, осколки сознания, которые только предстояло раскодировать, беспокоили и без того находящуюся в смятенном состоянии девушку. И, не внося ясности в происходящее, он оставил ее в самом центре вражеского гнезда с очень плотной купольной шапкой, висевшей лишь в пяти метрах над отелем, с «охраной» в виде двух добрых молодцев, которых, если говорить честно, скорее Каре надлежало охранять.

ГЛАВА 6. ТЯЖЕЛЫЕ МЫСЛИ

От всех этих мыслей, гаданий, предположений, а также отвратительного надоевшего вида из окна окончательно пропал аппетит. Вообще ничего не хотелось делать, даже лежать без дела или спускаться вниз… Хотя, пожалуй…

Иногда Кара развлекала себя общением с ребятами, Шурой и Геной, оперативниками из патруля шефа, что фиксировали различные магические проявления в целях обнаружения новых «сотрудниц», теперь уже не отдельного городка, а настоящей корпорации, или даже империи /как любил выражаться шеф, мечтая завладеть евро-азиатским материком полностью, набросив на него свой купол/, контролирующей четверть, а может и больше, страны, все-таки развалившейся в ходе перестройки, не без помощи таких, как Александр Иванович. В устойчивой, богатеющей, растущей, но под чужим каблуком, отчизне жаждущие власти, разжиревшие верхи видели невозможность построения своего тыла. Ну и пошли по давней протоптанной дорожке Иуды, по которой, возможно, развалили как раз предыдущую цивилизацию, зеркальные осколки которой теперь трудятся не на улучшения мира, а на реализацию коммерческих и политических целей своих патронов.

Формула гласила: выжди нужный момент, притворись слабеньким и дружелюбным, врагу в ноженьки поклонись да хоть дьяволу душу продай, но развали построенное, а как начнет рушиться – бери кусок пожирнее и беги куда глаза глядят, а потом оболги, очерни и свали все на других. План действовал безотказно, в особенности с появлением Кары: кредиторы забывали о кредитах, бывшие партнеры неожиданно решали сойти с общей дороги, органы власти не видели беспредела, а электорат голосовал за Александра Ивановича как за единственно возможного владыку. Брали сначала веси, а потом и на столицу замахнулись… Остались малые согласования с вышестоящими кураторами, за которыми, собственно, и прибыли в центральный офис, так сказать.

Итак, магия, смешанная с широким умом, приправленная хитростью и нахрапом, сметала на пути любые преграды. Сам шеф, честно говоря, персонально себе завидовал – словить такую удачу – настоящая звезда в руки упала! Ее он очень берег, как дочь родную растил, всегда при себе держал, старался, угождал, зря сил не расходовал. Зачем же использовать сверхъестественное и напрягать девочку, когда все и так можно решить, по-людски?

Вот так росла империя Александра Ивановича, матерело зеркало Кары, помогающей магией карьере дальновидного политика, ну и Гена с Шухером подросли до особых агентов по спецпоручениям патрона. Правда, все равно слыли недотепами, но очень преданными и исполнительными. Александр Иванович ценил именно таких сотрудников: трудолюбивых, но не слишком смышленых. А вот с умниками порой случались крайне неприятные случаи, когда вместо них находили странных существ: рыбы и собаки или лохматую жабу… Все догадывались, что такое могло получиться только по воле одной из озорниц из зеркального дозора шефа, обожающей эксперименты с людьми и животными, но без санкции сверху такое безобразие бы не прошло… А значит, Сиреночка получила карт-бланш на материализацию своих волшебных экспериментов, которые с треском проваливались до сих пор, ибо тварюги были абсолютно не приспособлены к жизни на планете Земля… Потом ни животных, ни бывших коллег никто более не встречал. Поэтому каждый старался занимать свое место предельно емко и укладисто, согласно уставу и обходя стороной безудержное самодурство шефа.

Когда Александр Иванович, а точнее «Саша», вызвал в Лондон Гену и Шухера для охраны Кары, девушка усмотрела в этом акт заискивания и подлизывания… Он хотел сделать ей приятно, зная, что четыре месяца ожидания и бездействия для нее станут настоящим испытанием. А также был в курсе, что она втихомолку дружит /дружба с зеркалами запрещалась/ с «придурками», ее обнаружившими, а еще, может быть, подспудно, невзирая на маскировки чувствовал росшее недоверие и обиду в свой адрес.

«Что ж, Саша, ты угодил!» – иронично сказала сама себе Кара, быстро надевая шелковое платьице к завтраку. И хотя свежие фрукты стояли у нее прямо перед носом, и она вообще могла заказать любые яства в номер, девушка просто решила увидеться с пацанами в ресторане, которые никогда не пропускали ни завтраков, ни обедов, ни ужинов в этой люксовой семизвездочной командировке.

***

Кару радовали редкие встречи со своими, можно сказать, первыми знакомыми из новой жизни. С ними она расслаблялась и даже смеялась от души. Ведь мысли Шухера, его «начитанность» из Википедии, интернета и прочих престранных источников, к которым Каре запрещалось притрагиваться, ибо ее воображение могло «разнообразиться» ненужными и даже вредными идеями для работы в разрастающейся империи, смешили и иногда будоражили сознание девушки. Она не притрагивалась к «паучьей сети», накинутой невидимой, но очень плотной клеткой на ноосферу человечества, потому что знала /и не понаслышке, а из отчетов работы химической лаборатории патрона, порой проскакивающих мимо ее ока/: именно с помощью этого наркотика, а также всех форм зависимости от алкоголя до трудоголизма, ведется подавление сознания, ума и разума людей и в особенности зеркал… Именно поэтому в последнее время наблюдался сильный спад их рождения, связанный с угнетением сознания. Сердца волшебниц, усыпленные химическим и виртуальным опьянением, более не взывали к справедливости, что опять-таки было на руку кураторам. Посему и Гене с Шухером посчастливилось подняться рангом выше.

***

Перед тем как войти в ресторан и встретиться со своими охранниками, Кара надела черные очки с особыми стеклами, их свет подавлял воображение, предметы представали такими, какими их видели обычные люди, без бурной фантазии волшебниц, умеющих трансформировать желаемое в действительное. Старая и, на самом деле, бесфункциональная техника, ее Кара давно проверила, убедившись в бесполезности. Но устав гласил всем зеркалам, вне зависимости от возраста, силы и статуса, носить их в общественных местах. Каре было несложно напялить бестолковые окуляры, чтобы потом накинуть над собой «зонтик равнодушия», от которого всем присутствующим становилось невыразимо скучно смотреть в ее сторону. И тут уж можно было не только дурацкие очки снять, но и вовсе догола раздеться… Всем было бы абсолютно все равно! Да, такая шапочка-невидимочка современная, и таких закавычек и заморочек у зеркальных подруг имелось полным-полно. Иногда девчонки втихаря делились своими разработками, завуалированными каким-нибудь непримечательным перистым облаком, гуляющим по небу, закачивая в него смешные истории и забавы в виде мыслеформ. Каждая могла, подумав о нем, прочесть или увидеть послания – своего рода телепатический девчачий чат, но втайне, вдали от ушей патрона и его научных работников, каждый месяц придумывающих новые средства слежения и контроля за волшебными сотрудницами.

– Наша принцесса пожаловала, – Шухер галантно привстал, чтобы помочь усесться Каре, при этом втягивая здоровенное пузо, выросшее за семь лет трудовой деятельности.

– Мерси боку, – тихонечко посмеивалась девушка от радости наблюдать живые знакомые лица, а не только персонал люксового отеля, делающий вид, что трудится, а на самом деле всеми своими фибрами души, а также глазами и ушами прильнувший к столику русских ребят. Кара чувствовала слежку с того момента, как они спустились с трапа самолета, но агрессии в воздухе не висело, значит, до поры до времени она являлась просто заложницей. И пока надлежало держать нейтралитет даже с теми, кто еще недавно являлся врагом. Пока шеф не подаст команды к бою или бегству.

– «Сен-кью ве-ри мач» надо говорить, – поправил Гена, читая по слогам разговорник английского языка.

Кара рассмеялась в голос – так смешно и легко у них выходило жить, у этих Гены с Шурой. Везде они ощущали себя своими, ничего не смущались, не за что не краснели. Рыцари без страха и упрека!.. Может, только Сирену и шефа побаивались, да и то, наверное, не сильно… Вот и все трудности! Вспомнилась старая русская пословица: «Служивый, что муха: где щель, там и постель, где забор, там и двор». Настоящие солдафоны!

Она щелкнула пальцем, накинув метровый зонтик, не затрагивающий вражеский плотный купол над отелем, а потом дотронулась до губ Гены. Не произошло ровным счетом ничего особенного, возможно, только у парня участился пульс и порозовели щеки.

– Можешь выкинуть свой разговорник, а лучше отдай Шуре, – усмехнулась Кара, наливая себе апельсиновый сок.

Гена пожевал губами и обратился к партнеру на чистом английском языке с просьбой подать тарелку с теплыми круассанами, а потом радостно хлопнул себя по лбу:

– Вот это да! Вот это фокус! Спасибо! Эх, слышали бы мамка с папкой или училка по-английскому меня сейчас! – не унимался Гена, восторженно благодаря Кару.

– Эй, принцесса, я тоже фокуса хочу! Мы с Геной вместе тебя спасали, между прочим я не меньше пострадал от твоих ураганов, – наигранно завопил Шухер, как всегда начиная с жалости, чтобы выпросить какую-нибудь волшебную подачку.

– Шура, ты мне лучше вот что скажи, – продолжала смеяться Кара, делая вид, что не слышит стонов. – Почему ты меня все время принцессой называешь?

– Ну, так ты и есть принцесса, – непонимающе ответил Шухер.

– Принцессы рождаются в королевской семье, они манерные и воспитанные, у них есть королевство, за ними следят придворные… А я всего лишь пацанка, у которой получается вытворять всякие фокусы и пудрить людям голову во благо нашего шефа… – иронизировала над собой Кара.

– Как же не принцесса?! – возмутился Шухер, строго отодвигая в сторону тарелку, нагроможденную беконом, яичницей, картошкой, сыром, творогом, английской перловой кашей, фруктами и хлебом с маслом… – Давай считать! Последних королей, ну то есть ваших зеркальных, порубили еще в крещение и гонения крестовые, потом наши большевики наследников подчистили, потому толком никто не знает, кто королевской крови, а кто нет, пока способности сами не раскроются. Однако в лаборатории шефа давно доказали твою родословную, я сам видел досье, – подмигнул Гене Шура, намекая на свою осведомленность и влиятельность в известных кругах, а потом почесал за ухом, продолжая размышления: – Королевство, говоришь? А чем же корпорация шефа не королевство? Да у нас уже столица под пятой… Почти, – загибал Шухер пальцы. – И все к твоим ногам! Шеф, думается, не дурак, соображает, кому благодарствовать за везенье эдакое – подмять под себя весь юг, потому и содержит тебя, как принцессу. Про придворных спрашиваешь? А чем мы с Геной тебе не годимся? – выпрямил грудь колесом Шура, Гена тоже подобрался. – Если надо, так мы головушку за тебя сложим в честном бою. То, что манеры да этикет, по мне, так это наживное. Денежки заплати, тебя не то, что манерам, а павлином голосить обучат, и все еще хлопать будут, если шеф попросит. Да тебе, пожалуй, только пальчиком щелкнуть, чтоб такие мелочи заиметь…

Парни расхохотались, а вместе с ними и Кара. До того смешной и одновременно глубокий разговор происходил. Дружеский, легкий, открытый.

– А почему ж тогда не королева? – продолжала Кара, откусывая аппетитный круассан, неожиданно задымивший ванильным паром прямо у нее в руках. Заодно зашипела яичница и бекон в богатырской тарелке Шуры, охладившиеся от длительных и глубоких философских размышлений.

– Ну до королевы тебе далеко… Там же у вас в Зазеркалье своя иерархия имеется, – зачесал затылок конопатый Шухер, вспоминая материал. – Сначала надо узнать, кто ты есть на самом деле, затем в своих глазах вырасти, потом можно и в королевы метить. Но, – поднял вверх указательный палец парень, будто заправский учитель, – для этого любовь надо найти… То есть не любовь, любовь это у людей, а танху…

Гена с полным ртом озадаченно уставился на напарника, не представляя, откуда тот эту чепуху вечно достает. В учебниках и инструкциях по взаимодействию с волшебными коллегами ни о чем таком не говорилось даже близко. Шура же, тем временем, так увлекся лекцией о таинствах любви, что в какой-то момент перестал замечать, как побледнела Кара, напряженно вслушиваясь в каждое слово охранника.