Острые шипы и темные души

Дама направилась в спальню Эмили и сына за расческой.

– Хочешь, тебя причешет бабушка? – спросила девочку Мэдди.

От слова «бабушка» бабушку покоробило, задетая дама бросила недовольный взор и вошла в спальню. Лили же не хотела, чтобы ее волосы трогала бабушка.

– Она их тянет, – произнесла девочка.

Беатрис похихикала, неумелая молодящаяся бабушка вызывала у нее иронию.

– Она, похоже, только «причесывать» пасынка умеет, – тихо выдала девушка.

Мэделин по простоте душевной хотела порадовать ребенка и подумала сама сделать ей косички, юная направилась в сторону спальни Эмили и заметила детскую расческу и шкатулки для украшений Лили на комоде в данной комнате… «Зачем тогда Сьюзи пошла туда?» – подумала совершенно случайно Мэдди. Она уже находилась на пороге и выглянула. В сей момент дама наклонилась к постели супругов и что-то суетливо делала с одной подушкой. Увиденное показалось странным, Мэделин не спешила входить, Беатрис не смотрела в ее сторону, разговаривая с девочкой. После Сьюзи поправила наволочку и скорее подошла к туалетному столику. На нем лежали разные принадлежности, она взяла расческу Эмили и, вытащив из нее волосы, спрятала их в висевшую на своем запястье сумочку. Мэделин уже отошла от входа. Когда дама появилась из арки, юная отвлекла ее наводящими словами:

– Вот же расческа Лили, – показывала в руке.

Дама, право, растерялась и поначалу молча смотрела, глаз ее начал дергаться. Пришлось приложить ладонь успокоить тик.

– У внучки пышные локоны, эта расческа мала… – ответила Сьюзи, собравшись. – Я всегда беру расческу Эмили.

Вернулась хозяйка. Бабушка действительно с рывка чесала волосы Лили, натягивая даже ее глазки. После этого Сьюзи совсем немного выпила чаю и собралась уезжать. Даме очевидно стало больше нечего здесь делать. Как подумала Беатрис, ее ждал юный любовник. А вот Мэделин пребывала пока в смятении. По уходу Сьюзи в комнате стало гораздо тише и спокойнее. Неожиданно Беатрис предложила поехать к мистеру Бернару и сфотографироваться, он проживал и работал неподалеку. Даже после похода вниз и снова наверх Эмили изрядно устала, однако желание дышать полной грудью и развеяться было очень сильно. Она в последнее время совсем сдала и не выходила из дома после дня рождения мистера Верджила.

Три дамы и Лили, которой все-таки сделала косички Мэделин, отправились. Эмили с дочкой взяли свое ландо. По пути в голове Мэдди крутились мысли о сделанном Сьюзи в спальне хозяев…

– Ты не замечала странного поведения Сьюзи? – спросила она Беатрис.

Подружка не была удивлена и знала о плохом отношении свекрови к невестке только лишь из-за положения той в обществе, из-за ее простой семьи…

– Но разве это важно… – размышляла вслух Мэделин. – Эмили хороший человек, они любят друг друга с Арчи, у них прекрасный ребенок, Эмили подарила Сьюзи чудесную внучку…

Беатрис с забавой смотрела на наивную подружку, порой она даже завидовала ее непосредственности.

– А Сьюзи нужна эта внучка, не заметила?.. – произнесла девушка с ноткой вопроса для раздумья. – Нередко мы желаем совершенно иного, нежели нам дает судьба… – направила задумчивый взгляд в окно. – И мы даже пытаемся с ней спорить…

Беатрис вернула взор на Мэдди и в конце добавила:

– Но из этого ничего хорошо не выходит, как показывает жизнь…

В очередной раз показалось, будто она о чем-то вспоминает из своей жизни, и это вряд ли радостное…

Мистер Бернар проживал в доме, к которому была пристроена пекарня. Весь первый этаж выкупленного здания предназначался для фотоателье, а выше находились жилые помещения, в том числе его мастерские для изобретений. Богатых, а значит платных посетителей встретил его молодой сын, работающий ассистентом. Высокий юноша представился как Франц и сразу пошутил, что отец назвал его в честь немецкого фотографа. Внутри было два зала, первый малый для одного посетителя со стулом, штативом и светлым либо черным фоном, а второй уже большой для целой семьи и с разными разрисованными фонами по желанию господ и дам, и стоило это на порядок дороже. В маленьком зале мистер Бернар как раз фотографировал бесплатно, когда испытывал изобретения. В просторном помещении располагались две софы для удобства, для общей фотографии доставляли нужное количество стульев. Беатрис первая вызвалась сфотографироваться и заняла место, выбрав в качестве фона нарисованное море с волнами. Франц принялся устанавливать. Появился мистер Бернар, у него, как всегда, была одна штанина короче другой, выдавая разного цвета нижнее белье.

– Как я рад, как я рад! – расставив руки, восторженно воскликнул изобретатель. – Миссис Эмили! Какая неожиданность!

Он был действительно рад видеть именно ее, ибо знал, что дама хворала и мало куда ходила. Мистер Бернар наклонился к сидящему на софе ребенку Эмили и улыбчиво поприветствовал. В рука Лили держала свою любимую собачку Томми, которую представила мужчине так же, как Мэделин. Немного суетливый изобретатель замахал руками на сына, выпроваживая его из зала, так как пока не доверял важную работу с важными посетителями.

– Пойди скажи Эмме принести гостям угощения, – на простой нотке попросил Франца.

Молодой человек же, судя по всему, был не очень-то рад такому отношению и просьбам, но направился.

– Итак, итак, приступим! – в поднятом настроении сказал готовой к фотографии Беатрис.

В процессе фотограф поправлял ее осанку, указывал, как лучше повернуть голову, поправить юбку и тому подобное. Затем сидеть нужно было неподвижно. После заняла место Эмили с Лили на руках. Но неожиданно она попросила поставить еще один стул для Мэделин.

– Пожалуйста, присоединяйся, мы бы хотели сделать совместную фотографию, – произнесла улыбчиво дама.

Мэдди стало очень приятно, даже порозовели щечки. А вот Беатрис впервые ощутила себя лишней или менее нужной, однако старалась не подавать виду. После утомительного для Лили процесса фотографирования мистер Бернар сообщил об окончании, и Эмили вдруг попросила его сделать портрет одной Мэдди. Юная вновь засмущалась, но Эмили шутливо постучала по спинке стула и настойчиво пригласила. Вскоре мистер Бернар закончил с Мэделин, для него время с данным посетителем прошло быстро, девушка сидела ровно, голову держала как надо и не шевелилась в отличие от менее терпеливой Беатрис. Внезапно из коридора донесся шум. Ввиду незажженных в дневное время свечей там было не очень светло, из-за чего пришедший посетитель случайно наткнулся на вешалку для одежды, которая шумно упала на стоящих рядом столик, где располагался подсвечник и также ударился о стол, а следом пол.

– Что там происходит… – произнес озадаченный изобретатель, достав из кармана круглые очки для прикладывания на нос.

Дверь зала стояла закрытой, ее ручка начала дергаться, будто пришедший никак не мог открыть и тягал. Мистер Бернар направился помочь и по пути восклицал:

– На себя, на себя!

Наконец, дверь распахнулась, на пороге стоял тот самый младший констебль в нелепом большом плаще, которого называли «косорукий».

– Я прошу прощения, мистер Бернар, я случайно не увидел вешалку и там такое вышло… – стал говорить молодой человек невысокого ростика и худощавого телосложения.

– Констебль, чем обязан? – спросил изобретатель, не обратив внимания на конфуз.

Мэделин сразу узнала по внешнему виду пришедшего, сердце ее подсказывало о неладном.

– Мистер Бернар, в округе вновь пропала девушка, и я подумал глянуть ваши фотографии, которые вы делили для всех желающих бесплатно не так давно… – поведал констебль. – У меня есть портрет пропавшей, нарисованный нашим художником, правда от слова «худо», хотелось бы поточнее…

Иногда мистер Бернар устраивал у себя в фотоателье, так сказать, день открытых дверей, и любой человек мог прийти сфотографироваться, особенно это привлекало много женщин.

– Хм… что эт такое творится у нас в городишке… – задумчиво произнес хозяин о пропаже людей, вслед пригласил в малый зал.

Там у него располагался стенд с вывешенными разными фотографиями посетителей. Мэделин подошла к констеблю и поприветствовала, паренек сразу узнал юную, увидев ее ранее у мистера Верджила. Она попросила глянуть на рисунок. Нарисовано было вполне понятно, однако плоховато для талантливого художника. Подбежала непоседа Лили и потянулась взять смятый листок. За ней медленнее шла Эмили, также встревоженная новостью.

– Мамочка, смотри, это наша Мария! – воскликнул ребенок.

Эмили взяла рисунок и ахнула, белая ее рука затрясла лист. Мэделин тоже переполошилась.

– Это ваша няня, у которой отгул? – сразу спросила она.

Мама девочки подтвердила.

– Я не видела ее несколько дней, она брала выходные, чтобы повидаться с близкими…

Констебль поднял вверх указательный палец в знак согласия и добавил:

– Верно, мэм, ее близкие и сообщили нам о пропаже… Накануне вы ничего не замечали странного с Марией?

Эмили отрицательно покачала головой. По ее мнению, всё было как обычно, няня находилась в хорошем расположении духа. Мэделин указала на правую щеку девушки с рисунка и уточнила, что это за отличительная черта.

– О, это шрам… – ответила Эмили. – Мария рассказывала, что в детстве упала с дерева и порезалась об острую ветку.

Юная, как и констебль, приняла к сведению. После просмотра рисунка мистер Бернар почесал затылок и уверил, что среди выставленных фотографий данной девушки нет, он ее никогда не видел… Однако повел посетителей в зал. В коридоре встретился сын. Констебль показал ему листок. При виде портрета Франц раздул ноздри, словно участилось дыхание; молодой человек довольно долго смотрел, а затем вдруг резко ответил отрицанием и скорее всучил рисунок констеблю, который, будучи не совсем уклюжим, выронил на пол. Однако Франц не торопился поднимать, высокий юноша повел себя странно, как подметила Мэделин. Юной пришлось смотреть на него вверх из-за выдающегося роста. После этого Франц сослался на надобность передать слуге поднять вешалку и ушел. В зале Мэделин внимательно осматривала висевшие на стене фотографии, между двумя было пустое место, что навело на мысли.