Дождь

– Что? А сколько тебе лет?

– Мне тридцать семь лет, а тебе двадцать девять.

– Тридцать! Тридцать мне будет через месяц. Но я никогда не думал, что тебе тридцать семь, – Алька только печально улыбнулась. – Ну и что? Это главная причина? Говори честно! – продолжал настаивать он. – У меня собственный бизнес, приносящий стабильный доход, две квартиры, нет кредитов, я нацелен на семью.

– Вот именно! Это главная причина. Тебе нужна семья, дети, и твоей женой должна стать молодая девушка, которая родит тебе детей…

– Почему ты за меня решаешь, что мне нужно? Почему ты тогда не сделаешь акцент на том, что я должен быть счастлив?

– И ты будешь счастлив, Саш, это обязательно…

– Неправда! Может быть, ты лишаешь меня главного счастья! И мне уже никогда не быть таким…

– Каким таким?

– Таким, как сейчас! Счастливым!!! – почти кричал, нисколько не стесняясь окружающих, Саша.

– Пожалуйста, тише! Мне тоже не нравится это решение… Прости… и прощай…, – она развернулась и пошла в другом направлении, едва сдерживая слезы. Она даже подумать не могла, что будет так тяжело.

Он догнал ее и схватил за локоть:

– Если бы тебе, действительно, не нравилось это решение, ты бы его не приняла!

– Я просто думаю о будущем, у нас его нет.

– Я уже слышал этот бред!

– До встречи с тобой у меня были другие отношения. Я их прекратила, настолько мне стали важны наши… А потом я узнала про нашу разницу в возрасте…

– Да будь она проклята! – вырвалось у него.

– И что? ЧТО дальше?

– А нужно об этом думать? Мы просто будем вместе! Будем жить вместе или поженимся – все, что захочешь!

– Угу, и ты скажешь своей бабушке, что у нее сразу появится правнучка восемнадцати лет отроду?

– Сколько? Восемнадцать? Думаю, это пойдет им обеим на пользу.

– Кому им?

– Бабушке и правнучке, – попытался улыбнуться Саша. Аля грустно улыбнулась в ответ:

– Прости…

Это была пятница, а все выходные Аля пролежала дома, занавесив шторы, выключив телефон и домофон. Ему хорошо – он пострадает, но у него все впереди, молодость, любовь, семья, дети, а у нее уже все пройдено, это она будет вспоминать о нем и теребить старые раны. Как он этого, балбес, не поймет? Она уже свое отжила, отстрадала… Нет, еще нет! Ей только предстоит отстрадать, а у него еще все будет.

Были мысли куда-нибудь уехать на недельку, но у нее только месяц назад был отпуск, никто бы ее никуда не отпустил, да и на отдыхе голова больше свободна, чем, когда она работает. Поэтому каждое утро она, как Мюнхгаузен, который себя за косичку доставал из болота, поднимала себя из кровати и тащила на работу.

Она училась заново жить, есть, спать уже без постоянных мыслей про Сашу, вернее, мысли эти никуда не девались, и также постоянно присутствовали, она же училась в этих мыслях заменять слово «мы» на «он» и «я».

Когда через неделю после их последней встречи она увидела его на стоянке в том самом сером костюме в расстегнутой рубашке с ослабленным галстуком, у нее даже заныло где-то в груди. Он стал хмурым, каким-то растрепанным, серьезным.

– Аля, здравствуй.

– Здравствуй.

– Мне тоже надо что-то сказать, и тоже прошу меня не перебивать. Я много всего передумал за эту неделю. Эти семь лет разницы – это такая ерунда! Ты для меня значишь больше, чем просто флирт. Это значительно сильнее и серьезнее, давай просто без всяких планов и мыслей жить настоящим, – она только печально качала головой:

«Сашка, Сашка, Сашка…»

– Я люблю тебя! – он схватил ее за локоть так быстро, словно она сейчас испарится в воздухе.

– Тина Александровна? – на стоянке появился охранник. – Все нормально?

– Да, все хорошо, – попыталась улыбнуться Аля, и повернувшись к Саше, сказала, – Давай куда-нибудь отъедем.

– Садись, – Саша сам отвел ее к машине, словно боялся, что она ускользнет, и открыл дверь.

Он выехал со стоянки и остановился в каком-то переулке. Они сидели и молчали, а напряжение росло и росло. Вдруг он повернулся к ней и стал целовать. Але бежать было некуда, брыкаться – глупо. Одна ее половинка хотела, а другая – вопила, что этого нельзя делать, а потом перед ее глазами предстали двое стоящих в парке друг перед другом, глаза в глаза, и тут промелькнула мысль, а может быть послать ко всем чертям эти условности, и если отведен год счастья, два или три, то почему бы этим не воспользоваться, ведь их может не быть вообще. Ни с кем!

– Нет! – взяла верх вторая половинка.

Уже после расставания с Сашей, она рассказала все Галке. До этого у них не получалось встретиться, а по телефону ей об этом не хотелось говорить.

– Ну и дела, – только и протянула Галка, – Ну, а как секс?

– Не было…

– А что тогда было? Ты влюбилась??? Извини, подруга, но ты трижды дура!

– Спасибо тебе, дорогая!

– Я серьезно! Разве можно так? Если бы, как ты рассказываешь в твоих расчетах присутствовал только расчет, извини за тавтологию, только тогда все эти выкладки с возрастом приемлемы, а если в основу закладывать чувства, то при чем тут возраст? У вас не двадцать лет разницы, а семь!

– Галь, ну ты-то уж взрослая женщина, ты-то уж должна понимать. А дети?

– Да перестань ты носиться с этими планами! Просто живи! Живи одним днем и будь счастлива. Зачем думать, что там будет через десять или двадцать лет? А про детей, да ты до климакса матерью-героиней можешь стать! Аж дважды! И потом, молодой муж держал бы тебя в тонусе, энергетика соответствующая, любовь, секс, молодость…

– Все! Хватит!

– Угу, вот и поговорили…

Неужели за всеми этими покушениями стоит Саша? Мстить за расставание? Нет, он не мог! А так ли хорошо она его знала, чтобы об этом утверждать? Отношения их длились всего один месяц, и за это время почти не было конфликтных ситуаций, во время которых человек раскрывается. Но это все равно не он! Она не могла объяснить, почему она так думает, или ей просто хотелось так думать, чтобы это был не он, потому что горестно было бы признаваться, что она ошибалась.

Аля приехала именно в тот самый парк, куда приводил ее Саша: где он гулял с дедом в детстве, где они стояли под большим деревом, прячась от дождя. Вот по этим самым аллеям они бродили, болтали и смеялись. Тут же в парке она сказала ему, что они расстаются…

Она огляделась: вокруг ни души! На улице вообще мало народу, уже вторая половина дня, а жара еще не спала. Небольшая горстка людей, мамаш с детишками и старичков была сосредоточена в центре парка у фонтана, еще встречались люди на дальних аллеях, более затемненных, где не было открытого палящего солнца. Аля нехотя поднялась, и не ожидая никого встретить, поворачиваясь, врезалась в человека. Шляпа слетела с ее головы, она едва поймала ее на лету.