Дождь

– Слишком много, и я не уверена, что стоит тебя загружать своими проблемами.

– Нет, так дело не пойдет. Рассказывай! – еще жестче сказал он.

– Это может звучать странно и глупо… – Саша не прерывал и внимательно на нее смотрел, Аля собралась с духом, – есть основания полагать, что меня трижды пытались убить. Поэтому хочу хотя бы дочери обеспечить финансовую стабильность. Мне необходимо завтра попасть к двум разным нотариусам и в страховую компанию, – Саша пристально смотрел на нее, пытаясь понять не шутит ли она. Аля тоже не спускала с него взгляда, пытаясь уловить малейшие оттенки в его взгляде.

– Зачем к нотариусам и в страховую?

– В одной конторе мне надо принять наследство, в другой – написать завещание, в страховой – застраховать свою жизнь в пользу дочери, – Саша налил в бокалы воду и поставил на столик.

– Давай рассказывай все с самого сначала.

Аля сидела и вертела в руках бокал с водой, не спуская с него глаз. Саша наблюдал за ней, а потом забрал бокал, поставил на столик и требовательно сказал:

– Ну же!

– Ты очень изменился. Чего это ты раскомандовался?

– А ты все та же. Аля, солнце мое, ты уже начала, а теперь продолжай!

Она глубоко вздохнула и начала рассказ с событий недельной давности с момента начала отпуска. Пришлось рассказать и про званый ужин матери, на который она ехала, когда стала свидетелем аварии, и про последовавшие потом события: увольнение, разговор с представителем головного офиса, разговор с матерью, отцом и Кристиной. Про разговор с Олегом она предпочла умолчать. Потом про взрыв летнего домика и поломку машины. Инциденты с домиком и машиной произошли вчера, а было ощущение, что очень давно. Аля подтянула ноги и обхватила колени: ее вновь стали переполнять те эмоции: боль, ужас, страх. Саша подвинулся ближе и обнял ее. Аля рассказала и про сегодняшний насыщенный день: встречу у нотариуса и оглашение завещания, несчастный случай с Кристиной и разговор у частного детектива.

– А про нас? – спросил Саша. Аля попыталась высвободиться, было неудобно при столь близком контакте обсуждать не очень приятные темы, но он еще крепче ее обнял, не давая ей такую возможность.

– Я пожалела, – она обмякла и глубоко вздохнула, – что тогда приняла такое решение. Оно мне казалось единственным верным.

Саша открыл было рот, но она его опередила:

– Нет! Об этом не сейчас, потом.

– Хорошо, а сейчас ты куда на ночь глядя собралась?

– К Галке, наверное, там сейчас Кристина.

– Нет, останься у меня, я завтра тебя отвезу, куда тебе надо, а Галке позвонишь и скажешь, где ты.

– Честно, я не хочу втягивать тебя во все это…

– Я уже втянулся, это, во-первых, а во-вторых, ты со мной в большей безопасности. И если честно, я не хочу тебя отпускать.

– Хорошо, – ответила Аля и увидела в отражении зеркального шкафа, какой счастливой мальчишеской улыбкой озарилось его лицо, и с облегчением вздохнула: одним подозреваемым меньше. – Но учти, что я весь день ничего не ела.

Суббота

Аля открыла глаза и первое, что она испытала – это был шок! Но это только в первые секунды, потом она вспомнила события прошедшего дня и поняла, что она в спальне Сашиной квартиры. Вчера, когда он привел ее в эту комнату, она застыла в дверях от восхищения.

– Правда нравится? – допытывался он.

– Правда, – честно ответила она.

Ей, действительно, нравилась светлая комната с белыми стенами и белой вуалью на окнах. Большая кровать, почти единственная мебель в комнате, на самом деле имела обычные размеры, но ее изголовье, задрапированное белой кожей, возвышалось на метр, поэтому кровать казалась значительно больше и массивнее. В изножье пристроилась маленькая банкетка для одежды на белых резных ножках, а на стене напротив кровати – большой экран телевизора. И все. Только потом Аля обнаружила, что интересная стена сбоку от кровати – это вход в гардеробную комнату, а по бокам от кровати выдвигающие панели – это прикроватные полочки.

Обои на стенах можно покрасить в любой цвет и открытым остается вопрос со шторами, – пояснил Саша.

– Шторы можно сделать темным цветом, а стены покрасить этим же оттенком, но светлым-светлым, так чтобы он был едва заметен, и чтобы в комнате осталась эта светлая красота. Днем шторы будут раздвинуты, и все будет светлое, а когда будут зашторены, то вся комната наполнится красивым оттенком штор, и сразу же заиграют стены, а цвет можно брать любой, какой нравится, например, кофе с молоком.

– Я, когда придумывал дизайн этой комнаты, мечтал, что когда-нибудь ты войдешь в нее, и скажешь, насколько здесь замечательно, – Але вроде почудилась грусть в его улыбке.

– Твоя мечта сбылась? – она попыталась разрядить атмосферу.

– Я думаю, что да, – он был серьезен.

– А что там? – спросила Аля, указывая на еще одну комнату, чтобы скрыть неловкую паузу. Она помнила, что та комната была вся заставлена картинами.

– Там? Пока ничего.

– А можно посмотреть? – Але показалось, что Саша не очень-то горел желанием, но тем не менее он утвердительно кивнул. Аля вошла и узнала комод, кресло и еще пару вещиц, которые были в бабушкиной комнате, а прямо перед ней на стене висела большая картина: парк, уходящая вдаль аллея, по которой шла девушка, и которая обернулась в последний момент. Это была Аля. Сходство было поразительным, и была она такой живой и настоящей, даже видно было как ветер растрепал волосы…

– Здесь вещи, с которыми я не смог расстаться…

– А другие картины?

– Я больше не пишу. Эта на стене была последняя, что-то ушло… или кто-то ушел… Все остальные картины я продал или раздал. Все, пойдем! – он потянул ее к выходу из комнаты.

– Нет, стой! – уже в дверях сказала она, Саша повернулся и внимательно на нее посмотрел. – Я хочу сказать… Вернее, я уже сказала раньше, что пожалела… – слова сбивались в кучу, а Саша совершенно ей не помогал, наоборот, во всей его позе застыло какое-то напряжение. – Я не могу уже все это выносить, это кольцо, картина, все вокруг сквозит немым укором. Да, я пожалела, что тогда приняла такое решение, жалела каждый день. Повторюсь, что тогда мне казалось это самым правильным решением, и я у тебя прошу прощения. За все!

– Я в этом тоже участвовал, – он подошел, обнял ее и поцеловал в макушку. – Я должен был вернуться и настоять, пусть не сразу, а спустя месяц или два, когда бы ты дозрела сама до этого решения, но я тогда здорово на тебя рассердился, а потом бабушка…

– Так вот, кто виноват! – деланно рассердилась Аля и ткнула его в грудь, а потом уткнувшись ему в грудь серьезно добавила. – Прости.

– И ты меня…

– И я тебя прощаю, – и им пришлось сделать то, что всегда следует во всех фильмах и книгах в подобных сценах, и что им захотелось сделать именно в этот момент – они поцеловались в знак примирения и дачи некой тайной клятвы, хотя это не произносилось вслух, больше никогда не совершать подобной глупости.

Потом они говорили обо всем на свете как ни в чем не бывало, как будто не было этого года разлуки, и пока Саша готовил ужин, а Аля ему помогала, и во время всего ужина.

– Я объелась, – укоризненно произнесла Аля.

– Теперь неделю на диете? – он бросил озорной взгляд. Аля в ответ улыбнулась.

Саша плеснул остатки вина по бокалам.

Оба прекрасно понимали, что последует дальше, но никто не хотел ускорять или вообще миновать эту стадию своеобразной игры, потому что прекрасно было все: и осознание того, что последует, и это сладостное ожидание и первого движения кого-то из них и первого прикосновения.

Он пригубил вино и, чуть прищурившись, наблюдал за ней. Она вспомнила аромат его кожи, черные завитки на груди в вороте распахнутой рубашки, сильные руки и тряхнула головой, отгоняя видение, и тоже пригубила вино. Она посмотрела на сидящего рядом мужчину и встретилась с его внимательным взглядом.

– Я помогу убрать! – Аля схватила тарелки и отнесла их к раковине. Саша попытался спрятать улыбку.

– Не стоит. Ты же в гостях, – он собрал приборы и салфетки и тоже отнес.