Инсайт. Книга 1

Ева молчала, пораженная рассказом. Ей сильно хотелось задать еще один вопрос.

– А та девушка? Что с ней? – осторожно уточнила Ева.

Дарий пристально посмотрел на собеседницу. Взгляд этот был долгим и тяжелым, и Ева увидела, как пламя из камина отразилось в глазах призрака.

– Я больше никогда ее не видел. На мои похороны она не пришла. И потом, понимаешь, я не сразу понял, что оказался пленником портрета. Я все видел, но не мог больше перемещаться, только если вместе с холстом, если его куда-то переносили. Именно поэтому я знаю, что случилось с Дожем. Но Электа, – Дарий сделал паузу, – нет, она не приходила к нему. Со временем я научился покидать портрет на небольшие расстояния: комната или дом, например. Но этим мои передвижения ограничиваются. Я так и не узнал, почему она так со мной поступила.

Ева сочувствовала призраку. Трудно было подобрать слова утешения, да и нужны ли они ему? Ева не знала ответа. Само по себе ее общение с мертвецом было странным, но в глубине души она была рада этому необычному знакомству.

– Тебе больше не придется быть одному, – сказала Ева, – это и твой дом тоже! Скоро вернутся мои друзья и… я устраиваю праздник на днях. Я хочу, чтобы ты тоже присутствовал.

– Да-а, на праздниках я не бывал уже лет двадцать, – усмехнулся Дарий, – а что за повод?

– Мой день рождения! – счастливо улыбнулась Ева. – Придут мои друзья. Я вас познакомлю. Ты видел их: один на первый взгляд сумасшедший, а второй – моряк.

– С удовольствием познакомлюсь с ними лично, – улыбнулся Дарий. Наконец на его лице появилось что-то похожее на радость. – Только есть одно «но».

– Какое?

– Я могу выходить из портрета лишь только после захода солнца. И должен возвращаться в него к рассвету.

– Почему?

– Если бы я знал!..

– Что ж… тогда я устрою праздник ночью! – не растерялась Ева.

Дарий счастливо замерцал и широко улыбнулся. Впервые за последние двадцать лет.

За окном давно взошло солнце, но Ева вставать не желала. Она проговорила с Дарием почти всю ночь, и лишь веселое щебетание птиц за окном заставило ее подняться. Птицы прилетали в сад, чтобы поживиться целебными ягодами, которые Ева с трудом растила на продажу.

Отогнав стайку синегрудых птах, она собрала поспевшие ягоды в стакан и ворча вернулась в дом. В гостиной, окинув портрет недоверчивым взглядом, Ева на минуту усомнилась в том, что произошедшее ночью ей не приснилось. Но паркет, испачканный воском, служил доказательством того, что случившееся – правда. Ева кивнула портрету в знак приветствия и занялась завтраком.

Капитан с братьями, должно быть, уже прибыли в Гланбери. В лучшем случае они вернутся рано утром, а значит, увидеть их сегодня не удастся. Для Евы все еще оставалось загадкой, как Стром умудряется пересекать большие расстояния так быстро, пусть даже по морю. Обычными судами из порта Сомнуса до Гланбери добираться было не меньше двух суток, тогда как Строму требовалось на это не более восьми часов. «Магия, не иначе», – думала Ева. И это предположение не было лишено смысла, ведь капитан с Шутом бороздили моря исключительно в поисках полезных магических артефактов.

Покончив с завтраком и разложив ягоды сушиться на чердаке, Ева вышла на улицу. День обещал быть жарким, как и полагается в конце июля. Пахло цветами, над пышными кустами шиповника гудели шмели. Дом Евы стоял на холме, окруженный живой изгородью и частично каменным забором. От дома к большой дороге вела тропа, вымощенная камнем. Ева спустилась к подножию холма, повернув по мостовой направо, к рынку. Сомнус широко раскинулся на холмах и предгорьях, представляя из себя малоэтажный, но крупный город-порт с выходом в Ласнорское море. Жаркими в Сомнусе были только два месяца: июнь и июль. В остальные стояла приблизительно одинаковая зябкая погода с туманными днями и ночами. Туман легким покрывалом стелился по земле даже в солнечные дни.

Возвращаясь из лавки, Ева обдумывала предстоящую встречу с друзьями и их знакомство с призраком. Как они отнесутся к такому соседу? Смогут ли подружиться с ним? Знал ли что-то капитан, расспрашивая Еву о доме раньше? Переходя мостовую, боковым зрением она заметила что-то, стремительно надвигающееся сбоку, и вовремя отскочила назад, едва не попав под колеса экипажа. Возможно, ночь без сна сказалась на внимательности, но Еве показалось, что повозка появилась совершенно бесшумно и буквально из воздуха. Не удержав равновесия, Ева упала и выронила из рук сумку. По мостовой яркими шариками раскатились апельсины. Возница, резко остановивший коней, быстро спрыгнул с дрожек.

– Ты не ушиблась?

Мальчик-альбинос лет пятнадцати испуганно склонился над Евой, глядя на нее широко распахнутыми от удивления глазами. На незнакомце были странные длинные одежды серебристо-серого цвета. Его кудрявые белесые волосы топорщились в разные стороны, а большие сиреневые глаза изумленно таращились на Еву. Экипаж, запряженный двумя серыми конями, также был серым, словно сотканным из тумана.

– Откуда ты вообще взялся? – сердито буркнула Ева, поднимаясь на ноги.

– Меня зовут Треор, – мальчик неуверенно протянул Еве руку в знак знакомства, но она жест не оценила.

– Лучше помоги собрать апельсины, Треор, – проворчала Ева, отряхиваясь.

Мальчик замешкался.

– М-м-м, сейчас, коней успокою только.

«И чего их успокаивать? – думала Ева, собирая фрукты с земли. – Стоят себе спокойно. Странный он какой-то».

Сложив все в сумку, Ева собралась было уйти, но Треор, не отходя от лошадей, окликнул ее вновь:

– Послушай! Извини, что так вышло. Я не думал, что ты… я просто не… просто тебя не увидел. Как тебя зовут?

– Ева.

– Сколько тебе лет?

– Что?! – опешила Ева. – Какое это имеет значение?

– Эм-м… – Треор выглядел взволнованным. – Ты похожа на одного человека, я подумал…

– Завтра мне исполнится двадцать, – бросила Ева.

– А-а-а…

Ева вопросительно посмотрела на мальчишку.

– Нет, я ошибся. Да, ошибся, – он нервно почесал нос-картошку.

Ева хмыкнула и уже ступила на дорожку, ведущую к дому, когда Треор прокричал ей вслед:

– Еще встретимся, Ева!

Она не спеша и нехотя обернулась, но повозки на мостовой уже не было.

– Почему ты уехала из Гланбери? – спросил Дарий. – Ведь твои родные остались там?

Стемнело. Ева сидела в кресле в гостиной, беседуя с призраком.

– Они остались, потому что у них там своя пекарня. Они завязаны общим делом с местным мельником и не могли уехать. А я… как ни странно, я уехала из-за одиночества.

– Это как?

– В городе меня считали… – Ева смутилась. – Считали сумасшедшей.

– Ты не похожа на сумасшедшую, – заметил Дарий.

– Это сейчас. А вот свое детство я почти не помню. Мама не любит обсуждать это, да и я побаиваюсь ее спрашивать. Знаю только: что-то случилось, когда мне было шесть, и родители обратились к местной знахарке. Точнее, ведьме. Та, по словам матери, спасла мне жизнь, но воспоминания о детстве стерлись, словно их не было. В городке со мной не общались, называли чокнутой, – Ева вздохнула. – Я всегда гуляла одна. Единственное место, где мне не было так одиноко – это кладбище. Мне нравилось думать, что надгробные камни – мои друзья.

– Звучит жутковато, – улыбнулся Дарий.

– Наверное, – Ева пожала плечами, – но мне было скучно. Я играла с ящерицами, которых на кладбище было очень много. Такие вот были у меня друзья, потому что люди меня избегали. Когда я выросла, то поняла, что не хочу заниматься выпечкой, хотя всегда помогала родителям на кухне. К тому же мое присутствие там отпугивало некоторых посетителей, портило репутацию пекарни. Хотя я все равно не понимаю почему, ведь Раснария, например, тоже странный, но это никого не смущает. Он говорил, в детстве над ним смеялись, но чтобы бояться?