Инсайт. Книга 1

– Что ж… славно, – заключил Дарий, поворачиваясь лицом к выходу, – тогда жду тебя через час.

– Постой, – попросил Дож, – я хочу извиниться.

Он вздохнул и нервно поправил ворот рубашки.

– Я сожалею о том нашем разговоре. Я не должен был говорить так о твоей невесте. В конце концов, мне могло просто показаться. Ты ведь знаешь меня, – Дож хмыкнул, – я всегда думаю: если красивая девушка мне улыбается, то это значит, что она хочет ко мне в постель. Похоже, иногда я путаю элементарную вежливость с кокетством. Думаю, ты прав, мой цинизм приобретает нездоровый оттенок. Прости, если сможешь, друг, я не хочу, чтобы наша дружба вот так закончилась.

Дож выглядел очень расстроенным и несколько потерянным. Похоже, ссора не давала ему покоя, ведь он никогда не просыпался раньше полудня. Речь его звучала искренне, и Дарий смягчился.

– Знаешь, что важно, Дож? – сказал он. – Важно ведь не отсутствие ошибок, а умение их признать. Я рад, что мы все прояснили.

Дож вздохнул и крепко обнял друга.

Репетиция прошла хорошо, Электа заходила послушать. Дож в этот день выглядел очень взволнованным и был чрезвычайно внимателен к Электе. Она отвечала ему взаимностью, хотя ранее между ними гулял заметный холодок. Обедали они втроем, после чего Электа ушла.

Остаток вечера Дарий провел в одиночестве у себя в номере, погруженный в раздумья. Уже через несколько часов он сможет избавиться от сомнений, когда увидит друга невесты. Он убедится в том, что этот священник для него не опасен. Если, конечно, тот все-таки придет.

Дарий стоял у окна, глядя, как раскачиваются на ветру голые ветви деревьев. На город спустилась ночь, и на улице зажглись фонари.

Если Электа говорит правду насчет странного поведения священника, то ответ очевиден: он влюблен в девушку, и новость о ее скором замужестве стала для него неприятным сюрпризом. Верить в то, что Электа солгала, Дарий не хотел.

В дверь постучали. Дарий открыл, ожидая увидеть Дожа, но перед ним стояла Электа. Пианист потерял дар речи.

– Шафран! Тревожное чувство не покидает меня сегодня весь вечер. Я не могла оставаться на месте и ждать рассвета, чтобы увидеть тебя. Я… я взяла экипаж и приехала. Не сердись, пожалуйста!

Дарий не мог сердиться. Когда Электа обнимала его, он был полностью в ее власти. Ее прикосновения, ее голос, волосы, пахнущие мятой, заставляли терять контроль над собой. Дарий больше не мог сопротивляться желаниям. Обоих в ту ночь поглотила страсть. Ничего подобного Дарий не испытывал раньше: даже одна ночь с любимой женщиной смогла бы заменить тысячу ночей с другими.

Дарий проснулся гораздо позже обычного, совсем как Дож. Электа еще спала, ее темные волосы растрепались на подушке, а рядом на тумбочке лежали кусочек угля и небольшой лист, вырванный из тетради. Дарий взял его в руки, с удивлением увидев изображение самого себя, но спящего. В этот миг он почувствовал себя очень счастливым. Электа здесь, с ним, ночью она сделала его портрет – она его любит! Ни священник, ни кто-либо другой не представляет никакой угрозы для их счастья. Все сомнения вдруг рассеялись, как дым от сигары Дожа.

С легким сердцем Дарий оделся и подошел к окну. Графитово-серое небо казалось тяжелым, готовым вот-вот упасть на землю мощным водяным потоком. Каштаны стояли совершенно голые, а их прежде желтые листья, ставшие теперь коричневыми, плотно налипли на булыжную мостовую. Вдалеке виднелись остроконечные башенки монастыря. Мир казался мрачным и неприветливым, но в душе Дария цвели крокусы: белые, желтые, синие, фиолетовые… Он смотрел на улицу невидящим взглядом, и, если бы его вдруг спросили, что творится за окном, ничуть не лукавя, пожал бы плечами.

– Мы проспали завтрак? – сонно спросила Электа, потягиваясь.

– Да, – ответил Дарий и поцеловал невесту в щеку, – но у хозяйки обычно есть запасы чего-нибудь съестного, так что голодными не останемся.

Дарий застегнул манжеты рубашки и открыл ящик тумбы, чтобы достать ленту для волос. В ящике блеснуло что-то черное.

– Это что, оружие? – испугалась Электа.

– Это? – Дарий взял предмет в руки, – Да, это револьвер – последний подарок отца. Он отдал его дяде перед смертью, а тот честно вручил мне его в день, когда я покинул его дом.

– Необычный подарок. Но почему именно… это?

– Отец был военным. Он считал, что каждый мужчина должен иметь возможность защитить себя и свою семью в случае нападения. Будь он кем угодно: военным, фермером или, как я, музыкантом. В нашем городке частенько можно было столкнуться с воровством, мародерством, разбоем.

– И ты умеешь им пользоваться? – Электа по-прежнему недоверчиво поглядывала на опасную штуковину.

– Конечно! Отец научил еще в детстве, а после дядя брал меня иногда с собой, чтобы пострелять по мишеням.

– Он заряжен?

– Да, но не переживай, здесь есть предохранитель. Впрочем, – Дарий положил револьвер обратно и задвинул ящик, – он ни разу мне не пригодился. И я думаю, что никогда не понадобится, сейчас совсем другое время. И место. Храню как память.

Одевшись, влюбленные наконец спустились на первый этаж, чтобы поесть. Дожа ждать не стали и после завтрака сразу вернулись в номер, желая посвятить друг другу еще несколько драгоценных часов.

Однако Дож не появился и к обеду.

– До выезда осталось два часа, – заметил Дарий, проверяя время. – Видно, Дож гулял всю ночь. Пора его будить.

Дверь в номер господина Лансени оказалась незапертой, а сам он лежал в постели. Дож был очень бледным на вид, а лицо покрылось испариной.

– Наконец-то ты пришел… – с облегчением сказал он, увидев друга. – Кажется, у меня лихорадка, мне нужен врач.

– Почему ты не позвал меня раньше? – взволнованно спросил Дарий. – Давно ты проснулся?

– Давно. Кричать у меня не было сил. Я выходил из номера утром, стучал к тебе.

– Наверное, мы завтракали, – предположила Электа, стоя в дверях. – Дарий, я пошлю за доктором прямо сейчас.

Дарий кивнул.

– Я был совсем слаб, – продолжал Дож, – лестницу мне было не осилить, поэтому я вернулся сюда, оставив дверь незапертой. На случай, если отключусь, чтобы ты нашел меня.

Дарий положил ладонь на лоб Дожа:

– Ты прав, у тебя жар. Все будет в порядке, не волнуйся, доктор скоро придет.

Но доктора не было. За ним отправили сына хозяйки отеля, но он вернулся с неутешительными новостями: лекарь уехал в деревню и вернется только к ночи. Помощница в его аптеке обещала, что передаст просьбу заехать и осмотреть больного, но случится это не раньше десяти вечера.

– Тогда сегодня мы никуда не поедем, – сказал Дарий, – мы не оставим тебя здесь одного.

– Нет, друг, ты должен ехать один, – ответил Дож, – они будут ждать. Ты и сам отлично справишься, нельзя подводить людей. Ведь так, Электа?

– Вынуждена согласиться с Дожем, – вздохнула она. – Вечер устраивали ради знакомства с вами обоими. Но, раз Дож болен, должен поехать хотя бы ты. Тогда я останусь, побуду с Дожем и дождусь доктора.

– Да, да, – Дож даже привстал на постели, – поезжай. Мы ведь все прекрасно понимаем, что они ждут именно твоего участия, хотят услышать твою музыку. Ну а я… я поеду в следующий раз.

– Поезжай, дорогой, – Электа встала и обняла жениха. – Все будет хорошо. Если Дожу что-то понадобится, я буду рядом.

– Позаботься о нем, – попросил Дарий и добавил шепотом: – Я счастлив, что ты есть у меня.

Музыкант вышел из отеля и сел в экипаж. Дождь щедро поливал улицы, излишки воды шумно стекали в придорожные канавы. В душе Дария смешались два чувства: беспокойство за Дожа и радость оттого, что у него есть близкий друг, почти брат, и любимая женщина. Судя по тому, что Дож вел себя довольно оживленно, настаивая на поездке Дария в одиночку, пианист сделал вывод: друг вскоре поправится. Беспокойство уступило место эйфории и упоению, и Дарий любовался грозой, глядя в окно.

Вечер прошел прекрасно. Дарий познакомился с другими музыкантами из Серпента, а также с певцами и художниками. Он пребывал в хорошем настроении и только к концу вечера подумал про священника, о котором не вспоминал с самого утра. Друг Электы так и не появился. Это значило, что утром Дарий сам пойдет в монастырь, как и обещал.

Возвращаясь домой, он размышлял о новых возможностях, которые открывались ему теперь в этом городе. Здесь хватало музыкантов, желающих получить работу в новой школе искусств Дария и Электы, а значит, этим планам суждено было сбыться.

Было уже поздно, и, по подсчетам Дария, доктор уже должен был приехать в отель. Пианист поднялся по лестнице и постучал в номер Дожа. Дверь не открыли, но внутри послышалась возня. Дарий дернул ручку, было не заперто, и дверь со скрипом открылась.