Приключения ДД. Магия древних курганов

Удручённый неудачей демон молчал и лишь буравил злобным взглядом. Парень подарил ему издевательскую улыбку и, сделав несколько шагов к звезде, взмахнул акинаком, чтобы разрубить пентаграмму, но тут Азазель молниеносным движением вонзил юноше в грудь багор и потащил на себя. Поражённый отсутствием боли, юный волхв не сразу разобрал, что было применено заклятие-фантом, а не настоящее боевое оружие. Оказавшись лицом к лицу к демону, и ощутив его зловонное дыхание, юноша обмяк. Акела скулил неподалёку.

Искуситель ликовал: – А теперь ты мой! – и неожиданно, словно сменив гнев на милость, он будто по-свойски проговорил: – У тебя всё ещё есть выбор, взять меня к себе военным советником или пропасть в небытие, из которого обратной дороги нет.

Уголёк надежды на спасение стал тлеть и разгораться в неистовое пламя, Дима разгадал демонический замысел: «Азазеле нужно, чтобы я уцелел, а не потерялся в небытие. Ему нужна моя воля. Он хочет через меня владеть силой акинака и жечь этот мир войной».

Парень прикинулся присмиревшим: – Что я должен сделать?

– Другое дело. Подбери пентакль и приложи к груди. Я поселюсь в твоём сердце. А после эту железку можешь выбросить, утопить в болоте. Вместе мы построим новый совершенный мир.

Азазель вынул багор. Дима, поглаживая условно раненное место, неспешно наклонился к звезде, и внезапным дерзким выпадом, начертив пальцем в вязкой грязи круг, влепил в него пентаграмму. Коварный план был сорван. Демон снова сыпал проклятиями, но лютовать не мог. Постепенно дым оседал, засасывая в себя искусителя.

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! – выкрикнул юноша на прощание бесу.

Всё исчезло. О том, что тут только что бесновался прихвостень дьявола, напоминал лишь запах серы.

– Акела, пошли домой, – опустошённо выдохнул юный волхв, ощутив тягостное послевкусие от встречи с нечистой силой.

Мохнатый напарник заскулил. Дима встрепенулся. Акела показывал носом на пентакль.

– О! Как же ты прав! Пройдёт дождь, нарисованный в этом месиве круг, размоется, и демон опять будет на свободе. Оставлять без присмотра такое нельзя, рано или поздно кто-нибудь обнаружит, – и тут парень повеселел: – Что же пополним арсенал нунтиусов или дедушка, нечто другое предложит.

Он отодрал на поваленном ясене кору. Нарисовал защитный круг грязью, быстро переместил пентакль и удовлетворённый одержанной победой зашагал к деду, в надежде сегодня же избавится от опасного лиходея.

Едва парочка достигла двора, Акела юркнул к бане. Он прилёг отдыхать в теньке, всем своим видом давая понять, что больше не намерен никуда идти. Юноша и не собирался беспокоить волка. Мохнатый друг сегодня не просто его выручил, а спас от смертельной опасности.

Не обнаружив знахаря в доме, Дима сразу догадался, где его искать. Георгий Максимович был на пасеке, располагавшейся поблизости к его земельному участку на скрытом от посторонних глаз зарослями вишняка сухом лугу, где он регулярно подсевал синяк – древнейшее медоносное, пригодное для народной медицины, но ядовитое растение. Дедушка не пользовался шляпой пчеловода и никогда не применял дымарь. Казалось, полосатые труженицы его прекрасно понимают и не собираются жалить. Прячась от палящего полуденного солнца под широкополой соломенной шляпой, одев натурального цвета льняные рубаху и штаны, пожилой мужчина чинил старые деревянные поилки.

Не оборачиваясь, завершая последние манипуляции с рифлёной доской с высеченными в ней змеевидными бороздками, дед поприветствовал внука: – А я всё думаю, куда это ты запропастился. Не позавтракал и клинок с собой зачем-то утащил…

Приятный специфический запах ульев всегда нагонял аппетит, а при слове «завтрак» Димин желудок протяжными позывами запротестовал, желая избавиться от внезапной жёсткой диеты.

Услышав урчание, Георгий Максимович усмехнулся, и протянул внуку кусочек сот с мёдом: – На вот, полакомись целебным продуктом, не?чего себя голодом морить. В умеренных количествах это необычайно полезно. Там и прополис, и перга. Потом ушицы свежей поешь. Это я уже и на утренней зорьке побывал. Нам с тобой обед сготовил. А тебя всё нет и нет…, – и тут знахарь рассмотрел, что держит в руках Дима, лицо дедушки вытянулось и как-то погасло, окаменело: – Ты что это притащил?!

– Сейчас всё объясню, – тщательно разжёвывая светло-янтарную сладкую массу, пообещал юный волхв, и без утайки рассказал всё, как было, закончив вопросом: – Поможешь от пентакля избавиться так, чтобы никто не нашёл или дозорным надо отдать, пусть они разбираются?

– Сам ответ держи, – буркнул дед. – Закопай поглубже и дело с концом.

– А Азазель не выберется? – усомнился юноша.

Георгий Максимович вытер лоб тыльной стороной ладони и поучительным тоном вымолвил: – Не бес в человека вселяется, а человек его в себя впускает. Соблазны на каждом шагу. Сможешь обойти, уцелеешь, а коли нет, так сам, своей собственной волей себя на муки и обрекаешь. Бес хитёр, повсюду притаился. И многословие, и хвастовство, и хула, и лень, и зависть, и жадность всё это тоже демонов работа. Воздержаться бы от греха, да не тут то было. Об этом же надо постоянно помнить, молитвы праведные читать, посты блюсти, добрым словом и делом людям помогать, стремиться избавиться от провинности, коли оступился …, – знахарь небрежно махнул рукой, – Эх, поживёшь с моё, образумишься. В молодости все ошибки собирают. А ты молодец, что в круг демона догадался запрятать, крепкая защита, но это полумера. Бесы появляются там, где их ждут. Не стела тебя к себе примагнитила, ты её отыскал, потому, что желаешь акинаком распоряжаться. И к тебе пришёл тот, кто смог бы удовлетворить масштаб твоего желания.

Диму бросило в жар, а затем в холод, он содрогнулся от сказанного. Щёки парня заалели созревшими томатами. С той самой минуты как Тиссагет вручил ему клинок, юноша страстно желал узнать меч в деле. Мудрый дедушка узрел его тайну.

– Я вижу, ты кое-что понял. Принятие существования в себе недуга это начало пути к исцелению, – добродушно высказался знахарь и скороговоркой прибавил: – Бери лопатку и схорони эту нечисть. Земля-Матушка всё преобразует, всё переродит, да очистит.

Послушно выполняя наставления дедушки, ни проронив, ни звука Дима закопал пентаграмму. Георгий Максимович тоже молчал. По лицу пожилого мужчины было видно, что он погрузился в размышления и внук не стремился их прервать. Юный волхв отрешённо обдумывал всё, что с ним произошло за последние несколько суток. Вывод был не утешительным: он спас мир от сурового завоевателя, едва не заняв его место. Если бы это случилось, то для потомственного ведуна это был бы полный провал.

По пути к дому Дима первым нарушил продолжительное молчание: – Может акинак к помору отвезти, Михаил его как надо припрячет?

– Тяжеловато мне будет гнать в такую даль. В общественном транспорте его не повезёшь…, – и, предвидя, что предложит внук, дед резковато высказался: – А с помощью магии я тебе запрещаю с ним перемещаться! Ещё засосёт куда.

– Тогда к нунти…, – Дима осёкся, вспомнив, что Анатолий Александрович тоже не знает, как поступить с акинаком, иначе сразу бы отобрал магическое оружие и укрыл в своём арсенале.

Неожиданно морщины на лице Григория Максимовича разгладились, и он заговорщицки сообщил: – К вечеру у нас гость ожидается. Я Антона Антоновича пригласил.

Не понимая, к чему клонит дедушка, изумлённый внук ждал объяснений, но их не последовало, интрига затянулась, тогда Дима язвительно спросил: – А нам гости сейчас уместны? Может, сначала с клинком разберёмся?

– Уместны, ещё как уместны, и особенно этот, – посмеиваясь, ответил знахарь. – Антоныч в курсе моих способностей народного врачевателя. Я ему в своё время похвастался, что в тебе древняя кровь заговорила, так что откровением для него не станет, что ведические чудеса вокруг нас витают.

– И что? – впавший в ступор парень споткнулся и остановился.

– А то, что друг мой действующий генерал федеральной службы безопасности. Им там с разными делами приходится сталкиваться…

– Я что должен рассказать ему об акинаке?! – почти вскричал Дима, которого будто контузило выстрелом крупнокалиберного орудия.

– Ну, ну, ну. Тише. Да. Расскажешь. Кратко, без подробностей про духов и призраков, не упоминая о дозорных. Мол, случайно в руки попало страшное оружие. Приберечь надобно для защиты родины, мало ли какой чёрный час настанет… Тебе то оно зачем? Волхвы ратным делом, если будут заниматься, все знания растеряют.

Притихнув, с померкшим унылым взглядом, юноша согласился: – Всё так, – но в сердце парня бушевал смерч: «Я хочу быть на передовой! Я хочу быть в окопах! Мне стыдно прятаться в задних рядах, прикрываясь ведической силой, которую я то и не познал ещё в полной мере. Неужели я никогда не смогу совершить ни один подвиг?…».

Приблизившись к внуку, заглянув ему в лицо, лаская добрым взглядом, Георгий Максимович тихим шёпотом дал совет: – Потерпи малёк, возмужаешь, окрепнешь, силу волхва осознаешь полноценно. Такие, как мы, людей к жизни возвращают, это ли не подвиг?

Устыдившись нахлынувшего приступа отчаяния, Дима осунулся, тихонечко угукнул и, постукивая по ножнам ладонью, безрадостно проговорил: – Я отдам акинак дяде Антону, – но через мгновение парень ершисто вскинулся и взвинчено просипел: – Он же с ним справится?!

– Справится, – заверил дедушка и честно признался: – Я не знаю, как Антон поступит. Главное, чтобы этот меч никому не навредил. Помни, твоя воля будет решающей в этом вопросе. Откажешься с ним говорить, я пойму. Я всего лишь пытаюсь помочь.

До приезда гостя в мундире, не способный чем-либо заняться, лениво пиная камушки, Дима ходил кругами по двору, ловя на себе тревожные взгляды мохнатого друга и дедушки. Юный волхв в лёгкой прострации мысленно прощался с клинком и подбирал слова к предстоящему диалогу. Встреча прошла как выстрел. После короткого разговора с генералом ФСБ, который тут же умчался на своём УАЗ «Патриот» в Краснодар, даже не оставшись переночевать, скорость вращения парня по двору многократно увеличилась, камни теперь разлетались влево и вправо подобно метеоритам.

Мысли юного волхва, сжимающего рукоятку акинака, рублеными фразами колотили воспалённый разум юноши: «Секретный Отдел Преданий. Москва. Особый рейс. Меня будут ждать. Ничего не бойся».

Глава 14

Наполненная сумрачным огорчением Александра проснулась в бурном негодовании, растущим каждую секунду в геометрической прогрессии. Тревожные, муторные сновидения, в которых появлялся Стас, отдавали стылой прохладой безразличия и будоражили раненное нежными чувствами сердце молодой женщины. Наступил третий день после их последней встречи, а художник всё не давал о себе знать. Уже вчера вечером она хотела ему звонить и еле заставила себя отказаться от этой затеи. Но сегодня всё было по-другому. Чарная до умопомрачения скучала по добрым карим глазам. Ей не терпелось услышать его голос. Хотелось, чтобы он опроверг все мучительные подозрения. Озарил её жизнь своим присутствием.

Уязвлённое собственным бессилием самолюбие вытащило девушку из постели и заставило бесцельно курсировать по комнатам. Диванные подушки полетели по гостиной, так и не сумев обуздать внезапный всплеск гнева, подпитанного ревностью. Грубые зубья пилы сомнений вонзилась в разгорячённый разум. Любимый жасминовый аромат, витающий по квартире, вдруг стал казаться назойливым и душил, не давая достаточно кислорода. Она распахнула окно. Жаркий ветерок последнего дня июля ворвался пылким поцелуем, так и не одарив желаемой свежестью. Поджав губы, девушка отпрянула от окна, но закрывать его не стала.

Какое-то время в душевном смятении, будто неприкаянное приведение, белокурая колдунья бродила в тонкой сорочке по дому, вспоминая приморские свидания в Бетте, чувственный разговор в парке больницы, стараясь оттеснить навязанные снами образы, в которых Стас был в окружении привлекательных натурщиц. Она остановилась у своего портрета, затем постояла у большого зеркала в гостиной. Тягучий взгляд искал зацепку, какое-нибудь обетованное местечко спокойствия, которое укротило бы разбушевавшуюся хандру. Но такой опоры не было. Она страстно горела желанием увидеть предмет обожания, в котором увязла, как хрупкое насекомое в сосновой смоле. Босые ноги замёрзли и требовали тепла, но Александра, словно не чувствовала холода. Её лицо пылало огнём. Зелёные глаза неистово светились как у разъярённой пантеры. Пометавшись ещё немного по квартире, она всё же отыскала ключ к спасению в лице мобильника.

С запалом Чарная схватила телефон и, разговаривая с ним словно с близкой подружкой, стала рассуждать, постепенно превращаясь из дикой кошки в домашнюю, в глазах которой теперь плясал более умеренный игриво-охотничий азарт: – Что же повод позвонить имеется. Марго съехала, оставив мне ключи. Висит объявление о сдаче жилья. Стоимость выставлена не просто приемлемая, а символическая. Я предложу Стасу перебраться ко мне поближе. Мой звонок получится нейтрально дружеским. Типа забота, – она задорно рассмеялась: – У меня появится больше возможности для случайных встреч. Всё будет выглядеть пристойно. Главное больше ничего не предлагать. Не забирать у мужчины инициативу.

Часы на экране мобильника показывали «10:00», девушка прошептала: – Уже не спит. Я вряд ли его разбужу, – и её пальчики шустро забегали в поиске нужного номера.

Стас ответил почти сразу, видимо телефон был неподалёку. Сдерживая дыхание, стараясь говорить беззаботно, Александра сообщила о причине звонка, предварительно извинившись за беспокойство. Художник был сдержан, на заднем фоне слышались голоса. Девушка догадалась, что это воскресенье у художника выдалось трудовым, и сейчас какое-то горячее обсуждение находится в самом разгаре. Новость его порадовала, Стас попросил связаться от его имени с Марго, чтобы застолбить за собой квартиру. Получив порцию внимания, и услышав убаюкивающее теплом «Аля» она была готова отключиться, скромно сказав «Пока», но молодой человек остановил её.

– Аля, подожди! Я ещё пару часов, может, чуть больше буду занят, а потом мы можем посетить Солнечный остров. Ты как, свободна?

Еле вытерпев, чтобы не вскрикнуть от радости, она мягко промурлыкала: – Как неожиданно. Я там не была целую вечность и с удовольствием с тобой прогуляюсь.

– Отлично. Встретимся в прокате велосипедов. Ты же не против активной прогулки? Мы будем ездить осторожно, чтобы не было риска для твоего здоровья.