Король Севера. Любовь

А все остальное? Казнь Ульрька, эта неудачная попытка завести свой двор… Как ей глядеть в глаза мужу после всего, что сделано?

Илиен тяжело вздохнула и села. Выбора все равно не было – оставаться в одиночестве в Вантарре она больше не могла.

Сборы не заняли много времени, уже спустя час после пробуждения Илиен вновь сидела в карете. Толпы любопытных вокруг уже не было, лишь пара мальчишек оседлала ближайший плетень. Но королева видела, как мелькают в щелках приоткрытых ставень лица, как едва заметно отодвигаются в сторону занавеси… Село провожало ее недоверием и настороженностью, не зная более, чего ждать от королевы, принесшей им смерть.

Вновь запетляла по степи дорога, и глазам открылся все тот же унылый пейзаж. Не выспавшуюся Илиен скоро сморило, и она, свернувшись калачиком, задремала на сиденье, убаюканная мерными толчками, не посыпаясь даже, когда толчки эти становились сильнее и хаотичнее – это карета застревала в вязкой колее и ее подталкивали сзади.

Разбудил ее лязг цепей и резкий окрик. Вздрогнув всем телом, не понимая, где находится, Илиен села и заозиралась по сторонам.

– Мы приехали, госпожа.

И верно, карета въезжала во внутренний двор, оставляя позади растворенные ворота. Илиен поправила волосы и выглянула в окно.

За свою жизнь ей довелось увидеть лишь два замка: Иэраль, в котором она родилась, и Холдстейн, в котором теперь была хозяйкой. Гофос оказался третьим.

Первое, что бросилось в глаза – обилие людей. Гофос напоминал Холдстейн в день ухода армии, только еще более переполненный. Куда ни кинь взгляд – везде сновали солдаты. Каждый был занят: что-то нес, тащил, куда-то целенаправленно шел. Ржали кони, лаяли собаки, в воздухе висел запах сотен тел, казалось, в небе над крепостью зависло облако пара от дыхания стольких живых существ.

Улисс Драмл подскочил к карете и распахнул дверцу. Илиен, облокотившись о предложенную руку, вышла наружу и тут же сощурилась из-за яркого солнца. А когда распахнула глаза, Моэраль уже стоял перед ней.

Ноги Илиен подогнулись. Она глядела на мужа и видела его как в первый раз. Этого Моэраля она не знала. За прошедшее со дня расставания время он будто вырос на целую голову. Многодневная щетина старила его на несколько лет, а взгляд пронзительных синих глаз, казалось, стал еще суровее. Но каким уверенным в себе и полным жизни он выглядел! Он напомнил Илиен сокола, вырвавшегося на свободу. Тут он был на своем месте, естественном, присущем ему, в мире мужчин, и ей на миг показалось, будто она тут лишняя, она глупо поступила, пытаясь вторгнуться в этот мир, стать частью его.

– Моэраль… – пролепетала она, и желая, и страшась подойти к мужу.

На одно короткое мгновение ей показалось – сейчас он рявкнет на нее, силой запихнет обратно в карету и велит поворачивать восвояси… этот миг прошел, а Моэраль подошел к жене и взял за локоть.

– Идем.

Королева послушно засеменила рядом с мужем, и он провел ее сквозь двор, распахнул дверь, заставил подняться по ступенькам. Илиен сама не заметила, как оказалась в крохотной спальне с одной кроватью и сундуком в углу.

– Вообще-то это комната Сольеров, но я попрошу их переселиться, – Моэраль нарушил затянувшееся молчание. – Располагайся, я пока прикажу слугам освободить место для твоих вещей.

– А ты? – Илиен клещом вцепилась в рукав мужнина камзола, не давая Моэралю развернуться и уйти. – Я думаю, моим вещам место в твоей спальне.

– У меня нет спальни. Гофос слишком тесен, чтобы каждому благородному тут оказывали положенные почести в виде отдельных комнат и личных слуг. Лорды сидят друг у друга на головах, так что я сплю в кабинете.

– Тогда и я буду спать там.

– Нет! – возглас получился слишком резким и грубым, и Моэраль поспешил смягчить речь. – Илиен, кабинет – это место, где я работаю. Там стол, письма, карты. Там ходят чужие люди. Даже ночью. Это неподходящее место для тебя.

Губы королевы задрожали.

– Я вижу, – едва сдерживая слезы пробормотала Илиен. – Весь Гофос – неподходящее место для меня.

– Верно, – Моэраль не стал возражать. – Более неподходящее место сыскать трудно. Тут грязно, тесно и шумно, тут проблемы с водой, так что попрощайся с мыслью о теплой ванне, тут бегают крысы, тут нет даже приличной кухни, и еду готовят на кострах, тут нет женщин, кроме шлюх, поэтому готовься скучать в одиночестве… Тут вообще очень погано, и я жду не дождусь, когда дороги подсохнут, и мы сможем уйти, и поэтому я хочу спросить тебя: о чем ты думала, приехав сюда?

Илиен потупилась. Она стремилась к нему, стремилась душой и телом, а он стоял, смотрел на нее равнодушно, как на случайную знакомую, не на жену, и спрашивал, почему она приехала к своему мужу. И это тогда, когда ей так хотелось, чтобы он просто ее обнял…

Поняв, что не дождется ответа, Моэраль утомленно вздохнул.

– Илиен, вернись домой. Пускай сейчас у нас небольшое перемирие, вообще-то идет война. Тебе опасно оставаться тут, тебе будет скучно и неуютно, а у меня так мало времени…

– У тебя и в Вантарре было мало времени, – королева подняла на мужа умоляющий взгляд. – Я поняла свою ошибку, прости меня, но после твоего письма…

– Я больше не сержусь.

– Я не про это. Ты прав, это несправедливо, что у твоего соперника скоро будет наследник, а у тебя – нет, но сам подумай, ведь ты далеко от меня, о каких детях может идти речь?

– Так вот оно что! – Моэраль рассмеялся. – Признаться, такого я не ожидал. Что же, дорогая, раз дело обстоит именно так, оставайся, но я тебя предупредил – на особые удобства тут рассчитывать нечего. Располагайся, отдыхай. Я приду, когда освобожусь.

И, легко мазнув губами по волосам жены, король ушел.

Илиен с тоской оглядела убогую комнатенку и села на кровать. Совсем не такой встречи она ожидала, совсем не такой.

Несмотря на слова Моэраля, ванну королеве все же приготовили. Не такую удобную, как она привыкла, так, обычную большую бочку, зато полную горячей воды, а мыло Илиен привезла с собой.

Служанки потерли ей спину и помогли промыть волосы, вместе с грязью смывая и усталость пути, и разочарование от холодного приветствия мужа. Илиен повеселела, сгрызла подвявшее, с осени сохранившееся яблоко, оделась в простое темно-лиловое платье и, с трудом дождавшись, пока волосы просохнут и служанки уложат их в косы, вышла во двор.

Вечерело. С кухни, кушанья в которой готовились только для господ, тянуло пригоревшим луком. Тонкий дымок вился над трубой, уходя ввысь. Прямо во дворе, прилепившись к стенам немногочисленных построек, ютились палатки – все больше рыцарские, отряды простолюдинов устроились за стенами. К единственному на всю крепость колодцу стояли оруженосцы с ведрами, разом поклонившиеся при виде королевы.

Илиен ступила на жесткую как камень, утоптанную сотнями ног землю, радуясь царящей вокруг чистоте. Опасаясь болезней – вечных спутников грязи – Моэраль строго-настрого приказал не бросать где ни попадя объедки и справлять нужду – даже малую – в отхожих местах. Даже за теми лошадьми, которых держали в конюшнях крепости, убирали каждый день.

Худощавая, но крепкая ладонь легла королеве на плечо, и Илиен вздрогнула, узнав руку отца. Собрав волю в кулак, она обернулась, вымучено улыбнувшись.

– Отец…

Лорд Ирвинделл молча привлек дочь к себе, и Илиен с трудом сдержала слезы. Последний раз он обнимал ее так давно, очень давно, когда не было речи о ее замужестве, когда она была еще совсем юной девочкой… Но не зря говорят, что ребенок всегда остается ребенком в глазах родителя.

– Доченька, – Теллин ласково погладил Илиен по голове и отстранился, окидывая ее взглядом. – Очень устала в дороге?

Она лишь кивнула. Глядя в ласковые глаза отца, по-настоящему радовавшегося ее приезду, Илиен не могла не думать, что скоро эти же очи засверкают молниями, когда она скажет ему…

– Это правильно, что ты решила быть рядом с королем. В войне затишье, но оно будет длиться недолго.

Илиен кивнула, и отец и дочь медленно двинулись вдоль стены.

– Я думал сам написать тебе – просить приехать. В каждой битве Моэраль подвергает жизнь опасности, а наследника у него нет. Это весьма беспокоит его приближенных, ведь в случае гибели короля мы потеряем все.

Илиен зябко передернула плечами. Ее коробило сухое рассуждение о жизни и смерти ее мужа, спеша в Гофос она меньше всего думала о политике, стремясь просто быть рядом с любимым человеком… Ее не заботила будущность его вассалов, возможная победа Линеля в случае чего. Но она промолчала. Ее отец рассуждал как мужчина, заглядывающий далеко вперед. И его желания в целом совпадали с ее собственными. Уместно ли было ей, всего лишь слабой женщине, высказывать что-то против?

Лорд Теллин продолжал:

– Я не могу сказать, как долго мы простоим в Гофосе. Эта крепость на редкость неудобна для размещения армии, и я думаю, едва лишь кончится распутица, Моэраль примет решение отсюда уходить. Тебе лучше поехать с ним. Илиен, я хочу, чтобы ты поняла, – Ирвинделл пристально взглянул на дочь, – вокруг твоего мужа как вокруг любого другого короля вьются самые разные люди. Не все они желают ему добра, напротив, большинство из них пытается с его помощью уладить собственные дела. Нельзя, чтобы король оказывал таким выскочкам предпочтение перед родней. Тебе как жене нужно блюсти при муже интересы нашей семьи.

Илиен недоуменно посмотрела она отца. Неужели он всерьез думает, что она имеет на Моэраля хоть какое-то влияние? Это было бы смешно, если б не было так печально…

Но Теллин неверно истолковал взгляд дочери.

– Понимаю, для тебя это все – слишком сложные матег’ии, но ты королева, Илиен. Так уж случилось, что именно на тебя возложена обязанность следить за процветанием нашего рода, а процветание это напрямую зависит от короля. Привлекай мужа на нашу сторону, склоняй его к нам, как может склонить только женщина. Он король, но он и мужчина, а ты красива, и красота твоя еще не успела ему надоесть. Он видел тебя лишь несколько недель, он успел соскучиться…