Король Севера. Любовь

Молдлейт улыбнулся. Моэраль невольно восхитился им: ведь Даггард не знал, насколько далеко готов зайти Холдстейн в своем стремлении уберечь друга. Ему выдался такой шанс – уничтожить армию соперника, и между ним и этим шансом стоял всего лишь человек… Кто мог гарантировать, что Моэраль им не пожертвует?

Облизнув пересохшие губы, Молдлейт проговорил:

– У нас несколько требований к вам. Мы отпускаем лорда Кантора в целости и сохранности, невзирая на то, что это, без сомнения, принесет нам в будущем массу проблем. Взамен мы требуем, чтобы вы позволили нашей армии беспрепятственно покинуть Гофос и не преследовали ее.

Моэраль задумался. Даггард действительно умен – понимая, что крепость грозит ему гибелью, он желал лишь уберечь доверенное ему войско, пусть даже такой уход – без боя, не делал ему чести. Такой поступок нельзя не уважать.

Холдстейн кивнул. Он понимал, что эти люди не уйдут в никуда. Они присоединятся к новому войску, которое Линель соберет в Сильвхолле, они будут биться против него и нести его людям смерть… Но сейчас с ними не было Сильвберна, и Моэраль готов был им это просить. Тем более, он понимал – уход разбитых, разобщенных и измученных людей послужит достойной платой за жизнь верного друга.

– Это не все.

Теперь Моэраль нахмурился. Он и так шел на достаточные уступки, и ему не нравилось, что Молдлейт хочет большего. Но Даггард, игнорируя недовольство Холдстейна, продолжил как ни в чем не бывало:

– Мы требуем перемирия. Пообещайте нам, что летом не будете вести военные действия, и мы…

– Нет.

Всего лишь одно слово, но оно прозвучало так, что Молдлейт оборвал свою речь.

– Нет, – снова повторил Моэраль. – Я разбил вашего короля наголову и закреплю успех. Уверяю вас, Вардис поймет, если что. Я не буду терять лето ради ваших угроз. Я просто отправлю вас всех к духам предков и сожалеть не буду.

Молдлейт пристально смотрел на Холдстейна. Он видел, что тот не шутит… и боялся. Не зная, как подступиться к непроницаемому словно камень Моэралю, он нерешительно проговорил:

– Но подумайте сами, кто может гарантировать, что иначе ваше войско не кинется за нами в погоню…

– Я. Я обещаю, что дам вам неделю. Этого вполне достаточно, чтобы убраться отсюда подальше. Я гарантирую, что неделю не буду вести никаких действий против вас. Неделю – не больше.

– Тогда месяц.

– Нет.

– Месяц, милорд! Если я просто отдам вам пленника и уберусь отсюда, с меня снимут голову, а мне все равно, убьете меня вы или Сильвберн. Так что месяц, иначе за жизнь Кантора я не ручаюсь.

– Я подумаю, – сказал Моэраль.

Развернул коня и поехал прочь.

Он думал два дня. Прикидывал сроки – как быстро Линель оправится от поражения, размышлял, куда следует нанести следующий удар и сколько на это потребуется времени. Советовался с лордами, впрочем, их советы ему слабо помогли.

Ирвинделл, недолюбливавший Вардиса, вообще считал, что нельзя идти на уступки врагу, и следует немедленно атаковать Гофос, чего бы это ни стоило. Риалан Смони, напротив, полагал, что ради спасения верного союзника можно пожертвовать чем угодно. Этот когда-то насмерть перепуганный грядущей смертью мальчишка все еще питал склонность к рыцарским замашкам. Орпу советовал пойти на компромисс и ограничиться двумя неделями перемирия. Приречным лордам было все равно.

В итоге все решила погода. Наметивший своей следующей целью Золотую Падь, Моэраль долго и дотошно допрашивал двух приведенных к нему разведчиками крестьян и в результате решил уступить Молдлейту. Плодородная почва Пади питалась несколькими притоками Муора, и у северного короля не было сомнений, что мосты через эти притоки давно сожжены – лорд Пади был не дурак и мог догадаться, куда обратятся глаза Холдстейна после Тавесты. Значит, на нормальную переправу можно не рассчитывать. Крестьяне сообщили, что в период таянья снегов на реках половодье, которое окончится едва ли не в конце весны. Значит, Моэраль ничем не рисковал, отдавая Молдлейту целый месяц.

Для подписания договора о перемирии Моэраль вошел в крепость и был приятно удивлен.

Армия Сильвхолла готовилась к обороне по всем правилам. Обветшавшие стены были подправлены, все дыры заделаны – новый камень сильно отличался по цвету от старого. На прочных, выстроенных из свежего дерева площадках, примыкавших к каменным сводам, располагались котлы со смолой, под которыми едва теплился огонь. Повсюду стояли бочки с водой и песком на случай, если враг пожелает поджечь крепость.

И все же, осада и плохая оснащенность армии сказывались: одежда набившихся во двор воинов выглядела поизносившейся, сами люди были бледны от недоедания.

Не было чести добивать такую армию, и Моэраль даже ощутил облегчение, что ему предстоит всех их отпустить.

Войско Сильвхолла настороженно следило за королем севера. Моэраль ехал через ряды солдат Линеля, стараясь не сводить глаз с ворот донжона, возле которых ожидал Молдлейт. Он находился в стане врага, что не могло не волновать, ведь в любой момент Даггард мог решить, что голова Холдстейна для него дороже чести, и захватить его в плен. Впервые Моэраль подумал, как глупо так высоко ставить слово благородного.

Холдстейн смотрел перед собой, но взгляды сопровождавших его Ирвинделла и старшего Сольера то и дело устремлялись в толпу. Если бы Моэраль глядел так же пристально, как его союзники, он увидел бы, что многие буквально пожирают его глазами: мало кто из них видел до этого короля севера так близко. Некоторые так и вовсе кланялись, и совсем не так, как кланяются простолюдины обычному благородному лорду. Линель взбесился бы, если б узнал.

Молдлейт ввел короля на второй этаж донжона по витой проходящей вдоль стены лестнице. Комната, где разместился Даггард, была обставлена как кабинет: несколько набитых книгами и картами шкафов у стен, ряд скамеек, пара разрозненных стульев, большой стол у окна, на котором уже лежала подготовленная бумага и стояли перья с чернильницей. Угол комнаты отделяла серая занавеска, там по всей видимости находилась кровать лорда.

Даггард волновался. Он тщательно готовился к визиту Холдстейна: одежда вычищена, надраенные сапоги чуть слышно поскрипывали при ходьбе, на груди висела массивная золотая цепь с гербом рода. Моэраль бросил взгляд на весьма подробно изображенную мастером золотых дел рысь – красиво, и усмехнулся, когда Даггард, проводя его к столу, повернулся спиной. Готовясь к приезду врага, Молдлейт принял ванну, и теперь короткие локоны у него на затылке забавно кучерявились, делая лорда похожим на озорного мальчишку.

Стоявший возле двери воин дождался, когда войдут сопровождавшие короля лорды, и собрался было закрыть дверь, но в этот момент в комнату вошел мужчина с рыжими волосами и бородой, и гербом Райсенов на одежде. Даггард встретил его испепеляющим взглядом, но ничего не сказал, а Моэраль сделал в памяти зарубку: в лагере его врага не все гладко, и может быть когда-нибудь это можно будет использовать.

– Хорти Райсен, милорд, рад приветствовать вас в Гофосе.

Лорды обменялись приветствиями. Политесы закончились. Пришло время для серьезных дел.

Даггард не собирался так быстро уступать. Как базарная торговка он бился за каждый день перемирия, но Моэраль был неумолим – месяц, не больше. Стоявший тут же Райсен несколько раз вежливо влезал в спор, указывая, что армия Сильвхолла оставляет позади хорошо укрепленную крепость, которую северяне тут же займут, и это тоже нужно учитывать, но Холдстейн лишь улыбался. Ему ни к чему Гофос, гораздо выгоднее продолжать наступление. Да, он очень хочет выручить союзника из плена, но ведь всему есть предел. Нет, он не знает, как Молдлейт будет оправдываться перед Сильвберном, ему все равно. И вообще, если милорды намереваются так вести переговоры, он лучше вернется в лагерь, а они пусть еще подумают.

Очень помог Моэралю Ирвинделл. Теллин, чье умение поставить соперника в безвыходную ситуацию Моэраль однажды испытал на себе, долго молча слушал, а потом веско, обрубая все до этого сказанное, описал перспективы предстоящей осады. Рассказав подробно о всех недостатках крепости, которую малыми силами оборонить вовсе невозможно, он в двух-трех словах описал бесполезную гибель всего осажденного войска, а также застенки Иэраля, место в которых он с удовольствием предоставит тем лордам, которым посчастливится выжить в битве. А напоследок со смаком рассказал, какое удовольствие испытает, лишив Уолдера Молдлейта младшего сына.

Даггарду рассказ не понравился. Еще меньше он пришелся по душе Райсену, вовремя сообразившему, что если за Молдлейта-младшего отец предложит выкуп, выкупать самого Райсена вряд ли кто-то будет. Ну а погибать просто так не хочется никому.

Пригласили писца. Статный молодой человек с мягкими как у девушки локонами быстро состряпал соглашение в двух экземплярах и удалился. Молдлейт первым поставил на обоих бумагах размашистую подпись и протянул перо Моэралю. Но Холдстейн покачал головой:

– Сначала Вардис.

– Вы не доверяете мне? – Даггард сделал оскорбленное выражение лица, но чувствовалось: он обижен далеко не так сильно, как хочет показать.

– У простолюдинов есть поговорка: «Доверяй, но проверяй». Мне кажется, в этом есть смысл. Так что сначала вы отдаете мне лорда Кантора, а затем только я подписываю бумаги. Или с моим другом что-то не так, если вы изволите спорить, милорд?

Модледлейт ничего не сказал, лишь подал знак стражнику. Тот высунул голову за дверь, отдал отрывистый приказ.

– Лорд Кантор в соседних покоях, долго ждать не придется, – вежливо улыбнулся Райсен, и действительно – ожидание не затянулось. Уже спустя несколько минут Моэраль услышал звуки шагов, а через мгновение дверь распахнулась, впуская Вардиса.

Он ничуть не изменился. Все тот же насмешливый прищур глаз – так Кантор щурился, когда был доволен, все та же улыбка. Бритое лицо, чистые, жесткими изломами падающие на плечи волосы.

Только кожу на шее портит узкая фиолетовая полоска, да бинт белеет на левой руке.

– Та-а-а-ак… – Моэраль, чувствуя как лицо кривится от бешенства, обернулся к Молдлейту. – Сейчас вам, милорд, придется кое-что объяснить…

– Не стоит пытать милейшего Даггарда, – раздавшийся голос Вардиса был немного хрипловат, но благодушен. – Тебе все великолепно объяснит лорд Райсен, благо он находится тут вместе с нами.

И Вардис улыбнулся. Его белые зубы напоминали обнаженные клинки, а мрак стылой зимней ночи на миг выглянул из глаз.

Моэраль, до хруста сжав пальцы в кулаки, обернулся к Хорти. Тот прямым взглядом встретил разъяренный взор Холдстейна.

– Так вы изволили пытать моего союзника, милорд?

У самой змеи не вышло бы прошипеть лучше, чем это сделал Моэраль.