Варварино счастье. Том I

Катина малышка Настенька была еще так мала, что ей было все равно, кто ее окружает, лишь бы была ее мама с ней рядом!

Степан Васильевич, когда услышал от своих родственников, что в Червово у кузнеца в доме живет молодая женщина, и в подробностях описали ее нелегкую судьбу, у него отчего-то екнуло сердце. Как будто кто-то с небес ему продиктовал, что именно эта женщина может дать ему счастье.

Его первая жена была умницей, красивая, серьезная. Подрастали дети, но… скоротечная чахотка забрала его Ксению, ей не было и сорока, когда она умерла. А ему недавно исполнилось 42 года.

Вот теперь, к несчастью, и старший сынок Афанасий тоже слабые легкие имеет, как бы не приключилась и у него чахотка.

Как он волновался, когда собирался ехать просить руку Катерины! Он представлял, как она может выглядеть. Волновался еще и потому, что она была на два десятка лет моложе его.

Когда он вошел в дом Дубравиных, в тот момент его Катя играла на полу с детишками. Они барахтались на домотканых ковриках, и это было забавно! Катя сама как девчонка еще, раз так ей хочется играть с детьми. Значит, и на душе у нее нет горя.

А какова хозяйка дома Ульяна Ивановна! Видно сразу, что умница и добрая женщина. Ну, а Катя – та покорила его сердце сразу и навсегда.

И вот привез он молодую жену в свой дом. Как водится, сбежалась вся округа. Бабы молча выстроились во дворе. Снег уже почти растаял, бабенки стояли в промокших обутках. Кто-то был в валенках с калошами, кто в кирзовых сапогах! У всех уже мокрые ноги, но никто не уходил… Все хотели увидеть новую соседку. Да и слушок уже расползся, что эта красавица уже почти разбила семью своей родной сестры и нарожали они детей почти одновременно от одного и того же мужика. Да, этот кузнец – мужик не промах!

Чувство любопытства зашкаливало. Бабенки стояли как вкопанные и в упор рассматривали новую жену Степана Васильевича.

Обстановка не располагала к веселью. Катя с девочкой на руках поднималась на крыльцо. Бабы приготовились задать ей несколько вопросов, которые бы прояснили, надо ли каждой из них получше стеречь своих мужиков, чтобы избежать повторения истории в Червово…

Но в этот момент из толпы вдруг выдвинулась долговязая женщина, на которой телогрейка болталась так, что можно было предположить, что под телогрейкой есть только скелет, есть позвоночник – но без мышц. Худая, глаза черные, большие, нос туфелькой, волосы растрепались. Видно, она спешила, бежала, чтобы успеть и помочь новой односельчанке избежать ссоры с бабами. Она-то знала их «кроткий» нрав! Любая из них готова была хоть кому глаза выцарапать за своего милого. Черные волосенки выбились из-под пуховой шали. Даже ее возбужденное состояние не придало хотя бы капельку румянца на щеках. Лицо ее землисто-серого цвета. Да вдобавок изрытое оспинами… Но… Дарья – баба не простая. Она – жена председателя сельсовета, а это большая и важная персона в деревне!!

– А ну-ка бабы, все по домам! Дома работа ждет! Тут концерта не будет! Клоуны не приехали! Эка невидаль, баба в соседях новая появилась! У колодца познакомитесь. В церковь вместе пойдем. А пока что – брысь по домам!

– Чего ты, Дарьюшка, встреваешь! Ты вот смелая и не боишься за своего председателя! А нам интересно узнать, какова эта разлучница!

Катя этого ничего не слышала, хотя сердцем понимала, что ничего хорошего на улице не происходит…

Степан Васильевич занес Катины пожитки, снял с нее полушубок, взял из рук Кати спящую дочку и положил девочку на кровать, потом только вышел на улицу.

Он считался в Лосихе дипломатом, к нему бегали бабы как к третейскому судье. И теперь он знал, как навести порядок среди женщин.

– Бабоньки! Поздравьте меня! Я женился! Мою жену зовут Катерина Ивановна!

Так и прошу вас всех ее величать! Женщина она порядочная, умная! Будет достойной женой мне и матерью моим детям, а я принимаю ее дочку и выращу как свою.

Летом, в лугах, на сенокосе познакомлю вас с ней поближе. Да и у колодца ее увидите.

Жена моя для меня как солнышко в небе, поэтому не заставляйте это солнце прятать лучи. Пусть греет меня и мою семью!

И вам всем желаю радости, и пусть в ваших семьях этой радости будет как можно больше!

С проблемами по прежнему жду каждую из вас! Но лучше пусть не будет проблем! Будем встречаться просто так, по радостным поводам!

Его глаза блестели, он был счастлив. Бабам стало как-то не по себе! Чего они накинулись на бабенку.

– Ты прости нас, Степан! Мы пойдем! Пусть будет вам счастье!

Женщины тихо разошлись, головы у некоторых был опущены. Не одна из них могла в это время вспомнить свои жизненные коллизии, кто у кого отнимал мужиков, и все тайные чувства, к ним ведь никто в душу не лезет. А они скопом накинулись на бабенку! Ну, а Степан молодец! Защитил ее! Такого мужика бы да каждой из нас! Никто бы не отказался!

Одна только Дарья не к себе домой пошла, а жила она через пару домов в сторону речки. А вошла в дом Степана. Она хотела лично познакомиться с соседкой!

– Будем знакомы. Меня Дарьей кличут. А ты, как я слышала, Катерина Ивановна?

– Да!

– Я тут рядом живу! Мой хозяин – председатель нашего сельсовета. Если что, приходи, по-соседски дружно жить надо! Мы ведь когда дом строим, сначала соседей выбрать должны. Они с нами всю жизнь рядом будут. Надобно жить дружно и по-соседски быть как родными. Согласна?

– Согласна!

Дарья подошла, обняла Катю, женщины улыбнулись друг другу и пообещали быть как родными. Потому что ни у одной, ни у другой не было родных в Лосихе.

Прошло больше двух лет. Как приказал бабенкам Степан Васильевич обращаться к своей жене не иначе как Катерина Ивановна, так бабы и исполняли. Вскоре ни у кого из них не осталось никаких опасений. Все поняли, что женщина не легкомысленная, преданная жена, а в доме и в огороде у нее полный порядок. Признали Катерину Ивановну своей.

В семье недавно родился мальчик Василий, и снова Катя была на сносях. Осенью родилась девочка – Машенька. Пару раз Катя с мужем Степаном Васильевичем навещали семью Ули в Червово. Там и расстояние-то было с десяток верст. Но виделись два раза за последние несколько лет. Кузнец вел себя вполне прилично, никак не задевал самолюбие Кати, а Катя тем более старалась быть примерной женой. Так что, к общему удовольствию, все радовались встречам.

Только недавно семейство Степана Васильевича всем составом вышло в огород и занялись посадкой картошки, как вдруг прибежал посыльный из сельского Совета и передал трагическую весть: умер Андрей Фортунатович, муж катиной сестры. Горе, горюшко! Как в деревне остаться без кормильца! Да еще с тремя малышами на руках.

Сразу запрягли телегу и поехали помогать Ульяне с похоронами.

После поминок сели втроем за столом, две сестры и Степан Васильевич!

Уля едва держалась на ногах. Ее и с малышами-то заменить было некому. Слава Богу, Васильевна отозвалась, с радостью согласилась помогать Ульяне. Она осталась совсем одна-одинешенька. Муж умер, сын ее утонул, так уж случилось. Так Васильевна практически и жила у Ульяны. Все трое детей кузнеца приехали по телеграмме, Ульяна их ждала. После поминок уехали, каждый из них уже работал, надо было возвращаться в город.

Долго сидели и молчали. Горела поминальная свечка, лежал кусочек чёрного хлеба на граненой стопке, наполненной самогоном. Неожиданно ушел Фортунатыч, рано еще, не нарадовался жизни. Все молчали, скорбь сквозила в каждом движении родных людей, сидевших в этот час в доме умершего.

После долгого молчания тихо заговорил Степан Васильевич.

– Ульяна Ивановна, думаю, не следует тебе тут одной оставаться! Давай продадим твою усадьбу и перевезем мы тебя в Лосиху. Катя! Вспомни, у нас напротив нашего дома есть дом пустой. Он принадлежит колхозу. Там у нас жил кулак по фамилии Терентьев Игнат Савельич, так его раскулачили и выслали из деревни куда – то в Архангельск. Не знаю даже, где этот Архангельск, но наверное, гнилое место. Да, и какой он был кулак. Три лошадки всего и было у него. Просто повезло ему, что лошадка у него родила двоих жеребят. Те выросли, и вскоре стало три лошадки во дворе. Ну, за это и раскулачили. А там пятеро детей было. Вот дом и стоит пустой уже несколько лет. Невеселый дом.

Ульяна заплакала. Она только представила, что надо все отдать кому-то в чужие руки. И на их крыльце будет стоять другая хозяйка…

– Не знаю, Степан Васильевич! Я сейчас ничего не понимаю. Если ты думаешь, что так надо, значит поеду.

– Давай так и сделаем! В Лосихе хоть мы тебе поможем, а тут с тобой только одна Васильевна! Да надо и Васильевну с собой забрать, чего ей тут одной горе мыкать.

Тут уже и Васильевна расплакалась, они с Ульяной не просто расплакались, а разрыдались.

На том и порешили, что Ульяну с детьми и с Васильевной поселят в дом, оставшийся после высланного кулака, перевезут ее коровку и свиней.

Глава 14. Неисповедимы пути Господни…

Переехала со всем своим скарбом Ульяна в Лосиху. Она прежде здесь никогда не бывала.

Деревня оказалась большой, дворов было больше четырех сотен. Улица без названия, считавшаяся главной, тянулась извилистой лентой вдоль всей деревни. Ну, какие-то микрорайоны там тоже были. Например, Куликовка, Бедарёвка, Отножка. Старики – то говорили, что Лосихе на тот момент было уже больше двухсот лет. И в этих околотках, например, в Куликовке стояла большая усадьба мужика по фамилии Куликов. Там и до сих пор еще жили несколько семей с такой фамилией. Так далеко разрослись ветви генеалогического дерева, что Куликовы уже и не считали себя родственниками, а просто однофамильцами, не сохранили они историю своего рода Куликовых, а название живет и сейчас, в двадцать первом веке. Та же история и с другими микрорайонами. В Бедарёвке жили Бедаревы. В Отножке – Отножкины.

А Ульяна поселилась в доме, который стоял ровно напротив дома ее сестры Кати. Рядом, через два дома, протекал ручей, который назывался Мартыновым ручьем. Оказывается, там жил хозяин по имени Мартын, про которого в деревне пели юмористическую частушку, как Мартын повесил кое-что на тын (тын – это забор из ивовых веток), девки думали – малина, оборвали половину..

Сибиряки – народ острый на словцо. Быстро частушку сочинят!