Где-то далеко…

В эти годы развалился Советский Союз, Россия стремительно катилась вниз по наклонной. Приватизировались объекты, жизненно важные для экономики страны. Проходимцы быстро богатели, начали создаваться кооперативы на базе бывших государственных предприятий.

Конечно, только спустя годы стало понятно, что произошло в целом в стране. А в девяностые годы все в мышлении россиян смешалось. Неизвестно, каким ценностям нужно учить своих детей. Либо красть все, что попадается под руку, отметая в сторону этические соображения. Либо быть бедным и подвергать свою семью голоду и лишениям, оставаясь при этом честным и порядочным человеком.

Но семье Федора повезло. Его родители были не ленивыми, вполне адекватными людьми, поэтому быстро вписались в существующий режим. Они занялись сельским хозяйством. Удвоили, затем утроили количество скота.

Хорошо, что жили в сельской местности. Отец никогда прежде не интересовался животноводством, а тут скупил в магазине всю имеющуюся по этой теме литературу и начал строить хороший скотный двор. Молоко продавать возили в город. Творог, масло – тоже хорошо востребованные продукты. Увидев литературу по пчеловодству, отец купил и ее. В результате активных действий отца в следующем году семья имела для продажи не только продукцию животноводства, но и мед.

Поэтому Федор не видел горя, он был в семье единственным и любимым ребенком, благополучно окончил школу. Вообще-то, они с Васькой планировали поступать в речное училище. Речной флот на Волге – то же самое, что на земле автомобили и автобусы. Друзьям нравилась эта идея, они собирались вместе поехать и учиться так, чтобы стать впоследствии капитанами дальнего плавания. Капитан – почетная профессия, героическая, как раз для настоящих мужчин, к коим ребятам хотелось относиться.

Но Василий погиб. Он исчез. Федор и сейчас помнит, как сразила его смерть друга. Тела нет, поиски результатов не дали… Федор не мог представить себе того, что он поедет поступать в речное училище один, вскоре впал в тяжелую затяжную депрессию. Не потому, что боялся ехать один, совсем нет. Он не мог представить, что он благополучно поступит в речное училище и будет с радостью учиться, а Васька… Где сейчас может находиться тело его друга… Родители возили Федора в Самару к самому известному в городе психологу. К середине зимы Федор более-менее пришел в себя. Однако учебный год пропал впустую.

Правда, об этом никто в семье не горевал. Главное, что Федор обрел некое спокойствие. Помогал отцу ухаживать за животными, они вместе обновляли ульи, целыми днями с отцом находились на свежем воздухе. Отец Федора, к счастью, всегда отличался реальностью мышления, поэтому находил нужные темы для бесед с сыном. Тем самым помог сыну обрести душевное равновесие и спас от психического заболевания.

Родители Васьки жили буквально через пару домов, поэтому Федор каждый день заходил к родителям пропавшего друга, чтобы хоть как-то их успокоить. Васькина мать в один момент состарилась, поседела… Спина ее согнулась, как от тяжелой ноши. Она даже глаз не поднимала на людей. Она прятала боль в своей душе. Все равно ей никто ничем не смог бы помочь, а пустословить она не привыкла. Так и жили родители с болью в сердце.

Надо было как-то определиться с православными обрядами погребения. Поскольку через полгода на руки родителям выдали свидетельство о смерти Василия, то они заказали памятник, который установили рядом с могилами своих предков. Гроба не было, так как не было останков, поэтому поставили лишь памятник, на котором была сделана нетрадиционная надпись: «Никонов Василий Петрович, родился 15 сентября 1974 г.» Далее, как это принято, поставлено тире и запись «Дату смерти ведает только Бог. Сынок, если ты жив, возвратись к нам! Если тебя нет – пусть будет пухом земля.»

Федор был в глубоком шоке. Он не мог понять, почему мама Васьки захотела сделать такую надпись на памятнике. Значит, она не верила в смерть сына? Федор несколько раз пытался выяснить причину этой надписи, но мать лишь коротко отвечала, что все в руках Бога и опускала глаза. Ей трудно было с кем-либо общаться, она предпочитала одиночество.

– Ты, Феденька, видел Васю мертвым? Нет? И я нет. А это значит, что он может быть живым. Ты только в церкви не ставь свечку за упокой его души. Ставь свечу там, где желают здоровья и долгих лет.

Эти глубокие слова она произносила также спокойно, почти равнодушно, пряча глаза в пол. Она даже в глаза Федора не посмотрела ни разу. Такое поведение матери друга еще тогда показалось Федору настолько странным, он не знал, что думать и как понимать случай с внезапным исчезновением своего лучшего друга.

Федор вздохнул, снова боль потери друга ощутил, как в те трудные дни, закурил снова, и в памяти всплыли детали сна. В начале сна Федор увидел все то, что произошло. Как Васька нырнул вслед за спиннингом в воду и исчез. И вот друга не нашли, поставили памятник. Федор как будто сидит на берегу, там, где исчез его друг Василий. Вдруг появляется из воды человек, вернее, только голова человека видна… Федор узнал в этом человеке Ваську.

Даже во сне Федор содрогнулся. Его друг утонул. Как он мог оказаться живым, когда сетями избороздили всю речку. Водолазы исследовали дно, особенно омуты… Васьки не было. Видно, есть все-таки на Волге тайные уголки, где человеческое тело может потеряться. На дне сколько хочешь коряг от старых деревьев, зацепилось тело, там и останется навсегда… Но Васька вынырнул и крикнул Федору:

– Друг, спаси меня, спаси, прошу тебя! – В этот момент какая-то сила дернула его, и он резко скрылся под водой. Через минуту вынырнул и снова крикнул:

– Спаси меня, друг, спаси!

Федор, потрясенный до глубины души, успел только спросить:

– Так ты не утонул, Вася?!

– Не утонул! Спаси меня, спаси!

Это было настолько неожиданно. Все тринадцать лет со дня исчезновения Василия под водой не было никаких снов. И тут такой реальный сон! Федор вскочил, занервничал. Уснуть больше не мог. Следующей ночью сон повторился с точностью до мелочей. Федор жил один в своей квартире. Никто не видел, как он вскакивал ночью, начинал нервно ходить по комнате, размахивая руками. В конце концов, не может быть случайным то, что друг каждую ночь просит помочь ему, просит спасти. Неужели Васька жив?

И вот тут, после тринадцати лет со дня гибели Василия, Федор еще раз проанализировал поведение матери Васьки. Что она отказалась принять датой смерти день его исчезновения. Федор вспомнил еще эпизод, на который на выпускном вечере не обратил даже внимания.

Директор школы, вручая Василию аттестат зрелости, пожал ему руку и с доброй улыбкой спросил:

– Ну, Василий Петрович, куда надумал поступать учиться? Кем хочешь стать?

Васька хмыкнул, это получилось даже немного оскорбительным для директора. Некрасивая, кривая ухмылка появилась на лице Васьки. Да, она действительно была, как сейчас вспомнил Федор.

– Кем я буду? – Васька поднял указательный палец вверх и сказал: – Буду! А кем – придет время, вы узнаете!

Директор явно не ожидал такой реакции от своего ученика, которого знал с рождения. Больше он не захотел спрашивать выпускника ни о чем. Васька важно взял аттестат зрелости и вернулся со сцены в зал. Тогда никто не обратил внимания на такие пафосные слова, но… Теперь возник вопрос, что имел в виду его друг? Кем он хотел стать?!

Федор обдумывал, что же он может сделать для Василия. Спустя тринадцать лет… Что в его силах сейчас?

Глава 2. Поиски следов школьного друга

Этот день прошел в тревожных мыслях. Пролетело тринадцать лет, у Федора своя жизнь, у Васьки – своя… Если он не погиб, то почему распорядился именно так своей судьбой? Пропасть из вида… Ну, хорошо! Чужим людям как-то безразлична его судьба. Посочувствовали родителям Васьки и разошлись по домам, а там у каждого свои беды и радости. Если действительно, Васька не погиб, тогда что могло такое произойти, что он решился бросить родителей?

Федор то и дело вскакивал и быстро пересекал комнату из угла в угол. Он обдумывал в который раз уже, как может найти Василия и помочь ему? Земля большая, адрес он никому не сообщал. Василий мог оказаться по воле судьбы в любом уголке нашей планеты, даже в Зимбабве или Анголе… Если вообще жив… Сон, пусть даже и повторяющийся, это не факт, не написанный рукой документ. Сон – это лишь ощущения… Поэтому Федор разговаривал сам с собой, приводил доводы в пользу каждой версии. К вечеру он пришел к выводу, что искать Василия надо. Тем более, что до выхода в море оставалось еще дней десять. Эти дни нужно использовать.

Утром Федор встал очень рано, спал так же плохо, как и в предыдущие ночи, и снова видел во сне Ваську, который отчаянно просил друга спасти его. Но кто-то не давал ему выплыть и постоянно затягивал под воду… Страшная картина! Стоит только вдуматься в ситуацию. Ведь не исключено, что Василий действительно отчаянно просит помощи у друга. Очевидно, у него нет возможности отправить осязаемую физическую весточку, вот он и пытается таким образом привлечь внимание друга. Сколько еще в природе неизученного и таинственного…

Автомобиль летел по трассе на высокой скорости. Федор спешил так, как будто от того, насколько быстро он окажется в своем селе Боровлянка, будет зависеть жизнь его друга – Василия Никонова. Два часа пути, и он резко затормозил у родительского дома. Родители никак не ожидали увидеть сына. Федор обычно извещал их о своем визите, чтобы они не уехали куда-то по делам…

В родном доме ничего не изменилось. Родители жили вдвоем. А с кем им еще жить, если Федор у родителей – единственный сын. А он в свои тридцать лет еще не успел подарить старикам внуков. Федор для родителей был как свет в окошке. Мать бросилась накрывать на стол. Однако Федор остановил ее жестом, сказав, что ему надо ненадолго сбегать к Никоновым.

Мама вопросительно посмотрела на сына. Он лишь ответил, что давно не видел родителей Василия. Мать покачала головой, и сказала печально:

– Феденька, сынок, Петр Иванович – отец Василия, недавно скончался. Еще сорока дней не прошло. Сейчас Верочка – моя подруга, осталась одна. Никого не осталось у бедняжки. Это хорошо, что ты сейчас навестишь Веру Николаевну. Я к ней каждый день забегаю. Понимаю, как ей сейчас нелегко.

– Да, мама, я пошел. Не волнуйся. Приду, вместе стол накроем и пообедаем. Отдыхай, мамуль! – чмокнул мать в щечку и быстрым шагом направился к дому своего друга Васьки Никонова.

Он тихонько постучал в дверь. Очевидно, в доме никого не было. За спиной услышал чьи-то шаги. Обернувшись, он увидел Веру Николаевну, которая неслышным шагом шла к дому.

– Ой, Феденька, ты приехал! Проходи, проходи в дом! – она произнесла это тихим голосом, почти шепотом. Очевидно, сил у бедной женщины уже не осталось. Федор обнял ее, поглаживая по плечу, успокаивая мать. Понятное дело, никакие слова не дадут ей чувства покоя, легче теперь уже не будет никогда.

– Тебе мама говорила, что муж мой умер две недели назад? Нет Васеньки, теперь и мужа у меня нет. Совсем одинокой я осталась.

Они вошли в дом. Окна были закрыты, в комнатах царил полумрак, мертвая тишина повисла в доме. Не с кем Вере Николаевне теперь и словом перекинуться… Она открыла занавески на окне в кухне, и при свете дня Федор понял, что мать живет совсем не в реальном мире. Все кастрюльки убраны, нигде не видно какой-то еды. Мать может не выдержать, силы ее на исходе.

– Феденька, садись за стол. Я сейчас чаю подогрею. Посидим хоть с тобой, поговорим. Одичала я одна… – Вера Николаевна тихонько, беззвучно заплакала. Беззвучные, молчаливые слезы всегда более горестные. Безысходность сквозила в ее поведении. Явно, жить теперь ей было не для кого.

Федор решил сразу приступить к расспросам. Хотя понимал, что время сейчас не самое лучшее. Но само дело, по которому он явился к матери друга, не терпело отлагательства.

– Вера Николаевна, от Василия так и не пришло весточки?

Мать вскинула глаза на Федора, заплакала снова, слезы текли по морщинистым щекам.

– Да, – подумал Федор, – состарило горе Веру Николаевну. Его мама выглядела лет на двадцать моложе, хотя они были ровесницы с Верой Николаевной.

– Какая, Феденька, весточка! Никакой весточки, только и напоминаний о Васе, что памятник на кладбище. И в комнате его сохраняю все в том же виде, как было при нем.

– Вера Николаевна, а я хотел вам рассказать о некоторых важных вещах.

– Говори сынок, я тебя слушаю. – и она с волнением всматривалась в глаза Федора. Материнское сердце всегда надеется на чудо, как ни печальна действительность. Надежда умирает последней…

– Вы знаете, я потерял покой. Мне уже две недели каждую ночь снится Василий. Я вижу один и тот же сон. Как он резко свалился воду вместе со спиннингом, но так и не выпустил его из рук. Хотя я еще успел крикнуть ему об этом. Я тут же нырнул вслед за Васей, но его нигде не было.

– Да, видно, сынок мой не захотел расстаться с подарком дяди. Это он привез ему спиннинг в подарок.