И каменное сердце любит…

Иван стоял у окна и рассматривал пейзаж за окном.

– Ванечка, садись за стол, я тебя сейчас покормлю. Тебе сейчас надо быстрее встать на ноги. – Мать погладила сына по спинке. Ей хотелось, чтобы Иван ее обнял, но парень, похоже, еще стеснялся проявлять свою любовь и нежность. Слишком долгой была разлука, и вместо мамы у него была теперь бабушка.

– Мама, давай вместе позавтракаем. У тебя для себя, наверное, времени не хватает.

– С удовольствием, сынок!

После завтрака Айна собрала всю посуду, унесла в кухню и тут же вернулась в комнату к сыну. Им предстояло многое узнать друг о друге.

– Ванечка, родной, расскажи, что с тобой случилось. Почему ты оказался за границей. Ты от кого-то скрывался? Потому что не по сезону одет и без документов, скрывался, шел ночью. Я хочу вообще все знать. Как вы с бабушкой жили без меня. Как здоровье бабушки сейчас?

– Нет, мама! Я первым хочу услышать твой рассказ о том, что с тобой случилось. Пятнадцать лет тебя не было. Ты жила совсем рядом с домом и ни разу не могла отправить весточку? Мне это непонятно. Вот это я и хочу узнать.

Глаза сына увлажнились. Тем не менее его карие глаза смотрели на мать выжидающе и даже строго. Айна понимала чувства сына. Он имел право знать всю правду.

– Хорошо, сынок! Поверь мне, что я исчезла не по своей воле. В тот день, когда я исчезла из поселка, был теплый солнечный день. Я его хорошо помню во всех деталях. Я вернулась с работы, вышла из автобуса, и мне нужно было пройти еще метров 200 до нашего дома. Я могла бы идти по тротуару вдоль дороги. Но было лето и сезон сбора лесной земляники уже заканчивался. Мне так хотелось тебя побаловать. Так, кстати, было всегда.

Тебя из садика забирала бабушка по пути, а я всегда проходила по опушке леса и собирала ту ягодку, которая в то время созревала. Сначала смородина, потом лесная малина, потом костяника, и земляничка. Землянику ты любил больше других ягод. И я так увлеклась, шла я в зоне видимости. Меня было видно с дороги. А мимо меня мчались и грузовики, и легковые автомобили, и рейсовые автобусы.

Я ниоткуда не ждала опасности. Перед моими глазами стояла нетронутая полянка, которая была красной от множества спелой земляники. Я присела и начала срывать ягоду вместе с веточками. Никого вокруг не было. Я даже шагов не слышала. Вдруг перед моим лицом мелькнула какая-то белая тряпка, и я потеряла сознание. Неизвестно, сколько времени я была без сознания. Видимо, меня усыпили эфиром.

Когда я очнулась, был глубокий вечер, сумерки. Я лежала на носилках, Руки мои были связаны, хотя и не больно, но развязать их я оказалась не в силах. Я закричала, просила о помощи. Меня несли на носилках двое мужчин. Еще несколько мужчин шли впереди и позади меня. Я пыталась развязать руки и просила объяснить, что они собираются со мной сделать. Куда мы все идем?

Бородатый мужчина, похожий на бандита, дал приказ сделать привал. Мне развязали руки, дали хлеба и маленькую бутылку сока.

– Ешь и не кричи, а то придется завязать тебе рот. – Он говорил на чистом русском языке.

О какой еде могла идти речь. Я отказалась. Тогда мне снова связали руки и понесли меня дальше. Так мы двигались в полной темноте всю ночь. Главный этой банды попросил меня не кричать, иначе все кончится не только их смертью, но и моей. Так что если я хочу жить, то не должна кричать. В противном случае мне просто заклеют рот пластырем.

К утру мы вышли из леса. Меня беспощадно всю ночь ели комары, я вся отекла. Остановились на привал. Разожгли костер, разогрели еду, поели. Главный бородач достал деньги из-за пазухи, рассчитался с людьми, и мы остались у костра втроем.

Должна сказать, что меня никто не обидел ни единым словом. Очевидно, бандиты получили заказ доставить меня в определенное место. И они это выполнили. Ко мне подсел этот бородач и миролюбиво заговорил со мной.

– Ты на меня не обижайся, что пришлось руки связывать, угрожать тебе. Мы тебя забрали рядом с твоим домом не случайно. Это вынужденная мера. Пойми. У каждого человека может случиться горе.

– Где мы сейчас? Что вы меня успокаиваете разными сказками. У каждого все может случиться. Но у меня дома сын и пожилая мама. Им как жить без меня?

– Мы сейчас в Финляндии. Перешли границу. Через болота и ужасные топи. Просто мы знаем все тайные тропинки. Ко мне обратился мой земляк, он недавно потерял маленького сына и жену. И у него сынок, которому всего 4 года, затосковал по матери, отказывается есть. Мальчик умирает. Не знаю, застанем мы его живым или нет. Этот человек дал мне фотографию своей жены и попросил привести для него девушку, похожую на его умершую жену, чтобы спасти ребенка.

Первой похожей девушкой оказалась ты. Мы выслеживали тебя несколько дней. И вот ты здесь. Он хочет, чтобы ты спасла его ребенка и побыла в его усадьбе несколько месяцев. Он заплатит тебе хорошие деньги. И мы же тебя снова доставим на российскую сторону. Я прошу тебя проникнуться сочувствием к этому человеку. Он и так потерял в жизни жену и сына. Нет гарантии, что и остальные дети будут живы, поскольку у его жены какое-то генетическое заболевание. Дети обречены тоже на вымирание. Поэтому тебя и просят помочь.

Я сидела в глубоком горе. Меня тут никто не спрашивал. И он предупредил, что самостоятельно перебраться через границу я не смогу, потому что без проводника – это верная смерть. А он сможет меня провести только по просьбе Хенрикки, который заказал мою доставку на финскую сторону.

– А теперь пойдем. Нас ждут.

К вечеру мы добрались до огромного холма, поднялись на холм. Там и жил этот человек. Мальчик был еще жив, но когда он бежал ко мне, у него нехватило сил сделать еще несколько шагов, бедный ребенок упал рядом со мной и потерял сознание. Хозяин заверил меня, что как только ребенок поправится, меня вернут домой.

Про прошествии полугода я поняла, что никто не собирался меня возвращать в Россию. Представь, какие у меня были страдания. Я вынуждена была ухаживать за двумя чужими детьми, а совсем рядом мой единственный сынок жил без меня.

Иван взял руки матери в свои, поцеловал каждый ее пальчик и сказал.

– Мама, а мы ведь с бабушкой верили, что ты жива. Я с тобой разговаривал каждое утро. У меня над кроватью бабушка повесила твой портрет и я каждое утро спрашивал тебя.

– Мам! Ты сегодня вернешься?

– А что отвечала я?

– А ты только грустно улыбалась и я понимал, что сегодня ты не придешь.

– А что бабушка? – с волнением в голосе спросила Айна.

– Она каждый день плакала, но старалась, чтобы я этого не видел. Нам было плохо без тебя мама! Неужели ты не могла никак передать весточку?

– Сынок, добраться до нашего российского консульства я не смогла бы. Меня бы сам Хенрикки не выпустил из дома, потому что мы живем в очень отдаленном месте, у самой границы с Россией. Идти до Хельсинки без знания языка и без документов – нереально. А через границу меня никто бы не смог перевести без согласия Хенрикки. Вот я и мучилась тут 15 лет. Месяца четыре назад умер последний сын Хенрикки. Его звали Олави. Это имя переводится с финского как «наследник». Он был самым младшим сыном в семье и скончался в возрасте 16 лет.

– Мама, ты не обидишься, если я спрошу тебя кое о чем?

– Нет, конечно, у нас с тобой не может быть секретов друг от друга.