И каменное сердце любит…

Все небо озарилось сверкающим светом молнии. Она пронзила небо с высоты и вошла в окно кухни. Причем стекло даже не развалилось на кусочки. Шаровая молния оплавила стекло и влетела в комнату. Они остолбенели. Ни жених, ни невеста не ожидали прихода такой грозной гостьи. Светящийся шар диаметром сантиметров 20 пролетел прямо над головой Хенрикки, опалив его волосы, стукнулся о каменный очаг и разлетелся на мелкие кусочки огня. Один кусочек прилетел в грудь жениха.

Хенрикки упал как сраженный пулей. Дождь хлестал со страшной силой. Но гром прекратился. Гроза закончилась. Свечи погасли. Икона лежала на полу рядом с женихом, так и не успевшим стать мужем несчастной Айны.

Девушка вдохнула полной грудью. Ей показалось, что Божья Матерь открыла ей дыхание, исчезли спазмы в груди, и она вдохнула чистый кислород. Хенрикки стонал, он не мог пошевелить ни единым мускулом. Он что-то шептал, но голос был настолько слаб, что Айна не могла понять ни единого слова. Из его горла вырывался только хрип, он тщетно пытался что-то произнести. Почти беззвучно.

Айна взяла его подмышки и пыталась утащить в спальню. Поняв, что ей это не по силам, она побежала к домикам, где жили работники.

Мужчины ринулись вслед за Айной. Они вдвоем подняли Хенрикки и принесли его в комнату. Сняли с него верхнюю одежду и положили на кровать. Айна видела по его взгляду, что хозяин все понимал, все слышал. Только не мог шевелиться, разговаривать тоже не мог. Его парализовало. Парализация была двухсторонней. Не шевелились даже пальцы.

Айна побежала к себе, с остервенением сорвала с себя платье невесты, бросила его в угол и свалилась на кровать. Было состояние прострации. Ей по-человечески было жаль хозяина, но Бог, несомненно, все 15 лет видел ее страдания и слезы и принял сторону пленницы. Миновала угроза стать его женой. Но няней и сиделкой она обязана при нем быть. Просто по-человечески обязана. И она будет делать все, что нужно.

Глава 4

Свалившееся на Айну несчастье не сломило ее нежную душу. Уже пятнадцать лет она не видела сына, мамочку. Она иногда садилась под березу и смотрела на российскую сторону. Ей казалось, что она видит рельеф родных мест. Вот оно, видит око, а зуб неймет!..

Теперь ей пришлось взять на себя ответственность за ведение всего хозяйства. Надо было собирать урожай, забивать скот и везти мясо на рынок. Ко всему этому она не имела отношения до сих пор. Но теперь…

Хенрикки все понимал. Она рассказывала ему о положении дел. Что работники делали сегодня, что планируется на завтра. Он только внимательно ее слушал и движением век показывал, согласен или не согласен с ее действиями.

Сам Хенрикки понимал, что женщине не под силу справиться с таким большим хозяйством. Как-то она спросила, что он думает по поводу того, чтобы найти управляющего хозяйством. Чтобы у нее оставалось время для ухода за хозяином. Хенрикки кивнул головой, что было бы неплохо. И у него возникла мысль, кому конкретно он мог бы доверить эту работу. Но озвучить ему было трудно. Айна догадалась и начала произносить одну букву за другой, ожидая реакции хозяина. Когда она произносила нужную букву, Хенрикки прикрывал веки. Она записывала эту букву и показывала хозяину. Он нервничал, но запись продолжалась.

В конце концов, она смогла понять, что это мужчина по имени Тармо Ярвинен. Хозяин был удовлетворен проделанной работой, он устал и отвернул голову от Айны. А она тотчас отправилась к своим работникам. Они-то могли знать этого человека.

Шел апрель 1991 года. Айна чувствовала большую ответственность перед Хенрикки за состояние его бизнеса. Во-первых, она мало вникала до сих пор в хозяйственные дела. Больше занималась по дому и с Олави. А теперь она металась между неподвижным Хенрикки и фермой. Поэтому торопилась с приемом на работу управляющего. Но, к великому сожалению, этого Тармо никто не видел в последние несколько лет.

Сама она никуда не могла поехать в банк или магазины, потому что у нее не было совершенно никаких документов, удостоверяющих личность.

Из тех мужчин, кто работал на ферме, Айна выбрала одного, которому более-менее доверяла. Она отправила его в долину. Нужно было много чего закупить для хозяйственных нужд, но самое главное – найти Тармо, которого работник знал лично. Работник отсутствовал неделю. Айна уже потеряла покой. Мало ли что может случиться. Он ведь имел при себе немалую сумму денег.

Прошла еще почти неделя. От работника не было никаких вестей. У Айны уже не было физических сил. Вдруг ночью Айна услышала скрип колес, а также ржание лошади, радующейся прибытию в родной двор. Она выскочила из дома. Работник все-таки выполнил все поручения хозяйки. Но самое важное – с ним вместе прибыл и Тармо. Мужчины выгрузили все покупки с телеги и перенесли в дом. Айна зажгла фонарь, накрыла стол, чтобы покормить уставших мужчин.

Несмотря на глубокую ночь, Айна посмотрела, спит ли хозяин. Хенрикки не спал. Он был рад увидеться с Тармо. Однако гость не ожидал увидеть Хенрикки в таком тяжелом состоянии. Он остановился рядом с кроватью хозяина и растерянно смотрел, не зная, что можно сказать в таком случае.

– Друг, Хенрикки, что с тобой произошло?

Парализованный хозяин только и мог, что беззвучно пошевелить губами и показать веками, что он слышит, только ответить не может. Хозяин глаза перевел на Айну, показывая этим, что Айна уполномочена ответить на вопрос.

– Хенрикки болен, его парализовало. Очень жаль, что все так случилось. Мы не можем справиться без управляющего. – И повернулась к хозяину.-Я правильно говорю, Хенрикки?

Хозяин только веки опустил в знак согласия.

– Поэтому мы послали за вами специально своего человека. Согласны вы работать в нашем хозяйстве?

Произнося последнюю фразу, Айна подняла голову и посмотрела в глаза Тармо. Их взгляды встретились. Пробежала искра огромной силы между двумя совершенно незнакомыми людьми. Айна даже вздрогнула и чуть не потеряла равновесие. Но Тармо вовремя успел подхватить женщину. Это было что-то необычное. Айна никогда не чувствовала такой зависимости от незнакомого мужчины. От его прикосновения, когда он поддержал ее за локоть, у нее пробежала по телу дрожь, чего не мог не заметить Тармо.

Айна успела рассмотреть гостя. Он был высокого роста, темноволосый. Глаза его были карие и блестящие. Их блеск был заметен даже при неярком свете фонаря. Ему было чуть более сорока лет. Темные волосы, с седыми висками делали его внешность очень приятной и в то же время загадочной.

– Пойдемте, я вас покормлю и покажу, где сегодня вы будете спать. У нас много свободных комнат. А завтра мы вам выделим один из домиков. Там вам будет удобно.

– Спасибо, хозяйка!

В кухне Айна быстро разогрела суп с говядиной и запеченную баранину, нарезала свежеиспеченный домашний хлеб. Чай с медом, заваренный из местных трав, был необычайно вкусен. Айна присела вместе с мужчинами за стол, предложила им еду, а себе налила чаю с медом.

– Вы жена Хенрикки? Хозяйка дома?

– Нет, я – прислуга в этом доме. Но я отвечаю за состояние дел в хозяйстве. Теперь это будет вашей обязанностью. Все свои решения прошу согласовывать со мной, таково решение хозяина.

– Хорошо. Завтра утром я готов приступить к работе.

– Условия жизни у вас будут самыми лучшими, какие мы только сможем обеспечить. От вас хозяин ждет добросовестной работы. А сейчас я вам покажу вашу комнату.

Айна решила разместить гостя в комнате Каролины. Это была просторная комната, пустовавшая со дня смерти матери Хенрикки.

В своей комнате Айна села на кровать и замерла от новых ощущений. Что такое случилось с ней? Ее никогда не волновал ни один мужчина. Она до сих пор чувствовала его легкое прикосновение к своей руке. Его взгляд был как будто спокойным, но проникал в самое сердце, от чего оно екнуло. И Айна едва устояла на ногах.

Она лежала на широкой кровати, такая маленькая и хрупкая. И такая несчастная, а в то же время и счастливая… Сон ушел напрочь, и она лежала, глядя в темноту, а перед ней мелькали как в кино кадры ее жизни. Начиная с детских лет. Что было в детстве? Родилась Аня после войны. Отец был геологом, а мама – медсестрой в больнице. Когда девочка была совсем маленькой, ее отец пропал в горах. С геологами происходили самые невероятные случаи. Кто сорвался в пропасть, кто попал под лавину, кого задрал медведь в густом лесу… Самое страшное было в том, что мама много лет плакала и говорила, что если бы был жив ее Алешенька, разве мог бы он не вернуться домой? Нет, не мог бы! Он любил и жену, и дочку самой чистой любовью. Мама плакала от того, что ей было невмоготу одной, что она не могла похоронить мужа. Да, и надежда не умирала, она все время надеялась на подарок от Бога. Мог же муж потерять память, и не знает, кто он и что его ждет семья… Все могло быть.

Тем не менее, годы проходили, Анютка росла без папы. Долгое время она была худенькой, незаметной. На нее парни стали обращать внимание только тогда, когда она окончила среднюю школу и поступила в швейное училище. Оно называлось довольно странно – училище прикладных наук.

А из всех наук она лишь научилась шить, вязать и вышивать. Для женщины это были самые необходимые науки.

Пришла и к ней любовь в виде красивого парня по имени Захария. Грузинские корни, имя необычное. Красавчик, работал водителем в леспромхозе. Любовь оказалась пылкой, но недолгой. Когда Анютка поняла, что беременна, решила поделиться прежде всего радостью с Захарией. А потом уж они придут вдвоем и сообщат ее маме, что ей предстоит скоро стать бабушкой. Правда, прежде должна быть свадьба, а потом – внук или внучка.

Однако Захария не воспылал радостными чувствами. Он сказал, что дети – это хорошо. Что завтра после работы они обсудят их будущее, а сегодня уже поздно и надо расходиться по домам. Аня была в состоянии эйфории, ей не хотелось даже руки убирать с животика, ведь там уже был ее маленький сыночек или дочка. Ей было все равно, кто родится первым. Она хотела как минимум трое деток, а лучше – пять.

Вечером она долго прождала Захарию. Но он не пришел на обычное место их встреч. В волнении, лишь только за его здоровье, она пришла в общежитие леспромхоза, где вахтерша горестно покачала головой и сказала:

– Эх, девка, девка! Уволился твой Захария и уехал утром сразу. В город уехал. А ты поди уже и беременная?

Аня подскочила на месте, яростно замотала головой, как бы отвечая на вопрос, что ничего она не беременна. Вернулась домой она глубокой ночью. Плакала на лавочке возле дома. Но матери ничего не сказала. Можно многое скрыть, но только не беременность. Наконец, до матери дошло, что дочка уже скоро может пойти в декретный отпуск.

Мать спросила дочку мягко, стараясь не обидеть вопросом:

– Анюта, ты ничем не хочешь со мной поделиться? У тебя нет для меня новостей?

– Нет, мама! Все как всегда…

– А ты на учет по беременности когда встанешь? Надо ведь знать, нормально ли протекает беременность.

Анюта вскинула глаза на мать. В них был испуг и стыд. И девушка горько расплакалась. Ей было горько, обидно за свою судьбу, за свою доверчивость. За чистую любовь, оказавшуюся безответной и даже растоптанной…

– Мамочка, прости меня, я такая дурочка, доверчивая. Но я не хочу делать аборт. Пусть будет у нас в доме маленький. Неужели мы вдвоем с тобой не вырастим одного человечка? – она с надеждой смотрела на мать и вытирала слезинки со щек.

– Доченька, ты не обидишься, если я спрошу, где отец ребенка? Он знает, что скоро станет папой?

– Мамочка, в том и беда, что знает. Я сказала ему сразу, как только поняла, что беременна. Он обещал, что о будущем поговорим завтра вечером. А сам утром уволился и быстро уехал. Сказали – в город уехал. Мама, я его не буду искать. Если мы ему не нужны, то нам зачем предатель-отец. Не сейчас бы предал, так позже мог. Я это уже все перестрадала. Ты-то меня простишь, мамочка?!

– О каком прощении ты говоришь? Твоей вины в этом нет. Неужели я буду тебя в чем-то упрекать, ты же самый дорогой мне человек на земле! Не волнуйся и береги здоровье. Завтра пойдем с тобой в женскую консультацию, надо на учет тебе встать, сдать все анализы и готовиться к родам. Помни о том, что должны быть только положительные эмоции, ребеночек все слышит и понимает. Пойдем, я тебя уложу баиньки, как тогда, когда ты была маленькой. Тогда ты засыпала с зайчиком, а теперь обнимешь животик, и с малышом будешь вместе засыпать. Спи, доченька. Нам не о чем плакать! У нас впереди столько радостных дней!…