Забытая скамейка

– Итак, Гриша, ты помнищь, какой был госпиталь? Найдем его, он ведь находится в Рязани, как я понимаю.

– Да, в Рязани.

– Там в архивах поднимем фамилии солдат, поступивших после той катастрофы на учениях. Будем искать их. Сейчас при помоши интернета это сделать вообще легко. А еще проще найти их через военкомат. Гриша, это я начну делать уже завтра. Созвонюсь с госпиталем, узнаю, где хранятся их архивы.. По линии военкоматов найдем их. Ребята могли видеть и помнить факты той катастрофы.

– Возможно, Оля. Я плохо понимаю, как искать. Я с компьютером не знаком.

– Гришенька, зато я знакома с компьютером! А сейчас проводи меня домой. Ты сегодня уже устал от моих вопросов. Согласен завтра продолжить работу?

– Конечно, согласен! Я в этом заинтересован больше всех!

Постепенно между Ольгой и Анатолием, которого она теперь называла только Гришей, установились доверительные отношения. Они часто сидели рядышком, обнявшись. Ольге было приятно находиться рядом с человеком, который, как она уверена, был ее женихом, за которого она не успела выйти замуж… И чувства к нему остались такими же сильными, какими они были полвека назад.

Глава 7. Поиски истины продолжаются

Ольга проснулась от тихого стука в окно. Она испуганно вскочила, не зная, какой сюрприз может ее ожидать. В последний месяц ее жизнь кардинально изменилась. Теперь она жила больше интересами Гриши, чем своими. Она быстро сбросила одеяло и подбежала к окну. Удивительной красоты снегирь стучал клювом в окно. Он смотрел на Ольгу, ей даже показалось, что птица осмысленно смотрела на нее, словно хотела о чем-то сообщить женщине.

Какую весточку принес ей снегирь? Она раньше не видела эту краснобокую птичку в своем дворе… Но в любом случае, Ольга тут же оделась и вынесла на улицу пшеничной крупы, которую насыпала в кормушку. На нижней ветке березы она сама смастерила кормушку для птиц. Снегирь тут же смело приблизился и начал клевать крупу. Он так же смотрел на нее. У нее возникло ощущение, что это только внешне птица, а на самом деле это – ангел, который поддерживает в ней желание помочь своему Гришеньке и сделать все возможное, чтобы они были счастливы.

Она вернулась в дом, и настроение было прекрасным. Такая маленькая птичка, а сколько позитива она принесла ей этим холодным утром! Ольга даже не стала завтракать дома, напекла блинчиков, завернула хорошенько, чтобы не остыли, и побежала к Грише. Они теперь не расставались и все дни проводили вместе. Встречались утром, и только поздним вечером он провожал ее домой.

У Ольги появилось ощущение, что они стоят у истоков создания их семьи.

Его дом преобразился. Первое, что сделала Ольга в доме Григория – обновила портреты дорогих людей. Они купили новые рамки, красиво разместили фотографии. Купили обои, стены заиграли новыми оттенками и рисунками. На окнах появились занавески. Ольга из дома принесла свою любимую скатерть и ковер, который несколько лет стоял в углу, свернутый в рулон.

Когда умерла ее мама, Ольга закрыла дом и вернулась во Владивосток. И приехала только сейчас. Зачем ей тут теперь ковры. А вот в доме Гриши – другое дело… Это начало их семейной жизни. Постепенно домик повеселел. Настроение Ольги и Григория тоже улучшалось. Самое интересное для Ольги было наблюдать за собой как бы снаружи. Она видела семидесятилетнюю пенсионерку, у которой светились глаза, она делала всякую работу быстро и энергично. Ольга с удовольствием хлопотала у плиты, готовила то, что Гриша любил в их юные годы, а он хвалил ее и радовался каждому дню. Григорий благодарил Бога за подарок, который он даже не ожидал – Ольгу. Она появилась в его грустной и одинокой жизни как ангел-хранитель.

Ольга была уверена в том, что вместе они победят его болезнь.

– Гриша, вспомни, что тебе говорили в госпитале. О том, кто ты, как жил, какие друзья были.

– Помню только то, что я – воспитанник детского дома. И никаких родственников нигде нет. Эти данные были в моем воинском личном деле.

– А вот как ты приехал в Калугу и нашел этот дом? Тебе кто-то говорил этот адрес? Кто?

Григорий когда волновался, он всегда сжимал голову руками, эта привычка появилась после госпиталя. Он этим как будто просил мозг мобилизоваться, чтобы вспомнить нужный момент. И сейчас он сел на диван, ладонями сжимая виски, с трудом справляясь с приступом головной боли… Потом поднял глаза на Ольгу и неуверенно сказал:

– Мне никто не говорил.

– Гриша, а куда ты пошел, когда вышел за двери госпиталя?

– Оленька, я как сейчас помню, что меня не просто выписали из госпиталя. Меня же хотели определить в дом для военных инвалидов. Я там мог бы жить всю жизнь под наблюдением врача, за мной бы там ухаживали, кормили, поили, показывали кино… Мне об этом говорил главный врач госпиталя. Но я отказался. Сказал, что мне есть куда ехать. Меня выписали, я вышел за ворота госпиталя, и полдня сидел на какой-то остановке и думал, что мне делать дальше.

Григорий продолжал говорить медленно, подбирая каждое слово. Ему даже простая речь давалась нелегко. Он боялся показаться неадекватным. Ольга гладила его руки, она их держала в своих и подбадривала его взглядом.

– Потом я услышал, что кто-то спрашивал водителя, идет ли этот трамвай до вокзала. Водитель ответил утвердительно. И я подумал, что именно на вокзал мне нужно ехать. На вокзале я подошел к расписанию движения поездов. Это место мне показалось уже знакомым.

– Что ты вспомнил, что именно показалось тебе знакомым, ты видел это расписание поездов когда-то раньше?

– Мне казалось, я его изучал, готовился встречать кого-то.

– Да, Гришенька, ты все правильно говоришь! Я после летней сессии в июне собиралась к тебе приехать на несколько дней. Ты мог изучать расписание, потому что обещал встретить меня. У нас в Рязани жили родственники, и ты обещал встретить меня и проводить к родным.

– Правда, Оленька? Значит, что-то тогда оставалось в памяти.

– Кстати, у меня ведь все твои письма до сих пор целы. Я бережно сохранила все до одного. И сейчас они во Владивостоке. Я же говорила тебе, что по окончании института получила направление на работу во Владивосток.

Ольга задумалась на минутку, а потом воскликнула:

– Гриша! Я позвоню соседке, которой я оставляла ключи. Попрошу ее взять из моей квартиры одно из твоих писем, сфотографировать и отправить мне сюда по интернету. И мы сравним почерк твой и тот, которым писал мой Гриша. Если почерк будет одинаков, значит, ты еще раз убедишься в том, что ты и есть Григорий Дмитриевич Кораблев.

Теперь Григорий сидел в оцепении, обдумывая какую-то мысль, которая казалась ему очень важной.

– Гриша, о чем ты думаешь?

– Ты говоришь, что Кораблев Григорий имел отчество Дмитриевич?

– Конечно.

А ведь он действительно мог быть моим отцом… – задумчиво сказал Григорий.

– Кто мог быть твоим отцом?

– Оленька, ты знаешь, я сейчас анализирую свое возвращение домой. Я не знаю, что меня заставило взять билет до Калуги. Я помню, что долго рассматривал расписание там, на вокзале. Название города «Калуга» мне почему-то сразу понравилось, красивое название. Я решил, что в первую очередь я поеду в Калугу. Прошлого я не помнил, но неплохо ориентировался в реальном сегодняшнем мире. У меня были документы на инвалидность. Мне выдали приличную сумму денег, поэтому я не рисковал ничем. Мог поехать хоть куда и прожить какое-то время. Я запомнил все, что мне объяснили. Я должен встать на учет там, где буду жить, чтобы мог получать пособие по инвалидности.

Ольга внимательно слушала и записывала важные моменты в блокнот. Да, тогда он лежал около двух лет в военном госпитале, но память не восстановилась. А любовь способна творить чудеса. Она верила, что поднимет глубинные пласты памяти и Гриша вспомнит все: детские годы, их планы… Надежда умирает последней…

Дома, возвращаясь от Гриши, Ольга до глубокой ночи искала в интернете случаи потери памяти и чудесное ее восстановление. Медицинские справочники и факты, статистику, форумы – все она штудировала с одинаковым интересом.

– В Калуге я осмотрелся и пошел к трамвайной остановке. Как будто я тут сотни раз ходил. Одним словом, Оленька, я пришел к этому дому, сам не знаю, что меня привело именно сюда.

Причем, я шел очень уверенно, как будто каждый день тут ходил. Вошел во двор. И только тут подумал, что я скажу хозяевам. Что мне тут нужно? Я постучал в дверь и мне ответил мужской голос, сказал:

– Входите!

Удивленная Ольга спросила:

– Там же никого не должно быть. Мама Гриши – Лидия Николаевна умерла на моих руках, когда получила урну с прахом Гриши. У нее отказало сердце.

– Оленька, я вошел. Меня встретил мужчина, который сидел в инвалидном кресле. Он был без ног. Совершенно еще не старый человек. С густой сединой в волосах. Его торс был крупный. Очевидно, если бы он стоял на своих ногах, то он был бы одного роста со мной. Его живые красивые черные глаза мне уже кого-то тогда напомнили. Но и сейчас я не могу понять, кого именно. Я тогда подумал, что молодой мужчина, а уже седой. На вид ему было не более сорока пяти лет. Он представился мне Дмитрием Ивановичем. Дядя Дима.

Глава 8. Бездействие равносильно предательству

Он пригласил меня, вскипятил чаю, пригласил на обед. Я удивился тому, как ловко этот человек справляется в кухне. Я спросил у него, чей это дом, где хозяева. Он сказал, что приехал к жене, но не застал ее в живых. Она умерла в тот момент, когда узнала о гибели их сына. Мужчине трудно было рассказывать, слишком тяжелые воспоминания. Слезы то и дело выступали у него на глазах…

О своей жизни он мне рассказал более подробно гораздо позже. А тогда, в первый день он сказал, что приехал к жене, а нашел закрытый дом. Соседи рассказали об ее смерти. То, что он мне рассказал, поразило меня до глубины души.

– Гришенька, расскажи!