Небо молчаливое

– Спорить не буду, – мрачно отозвался Фет. – Через два часа вылетам. Нужно ещё доставку принять.

– Как скажешь, – ведьма пожала плечами. – Но думаю, всё уже как обычно доставили к кораблю. Да, Луи?

– Да. Как обычно, Эмм. Там люди проверенные.

– Видишь? – улыбнулась она. Константин всё ещё ни черта не понимал.

– Вижу, но проверить всё равно надо. Так что долго не сидим.

Эмма кивнула. Луи протянул ей булочку. Она взяла и откусила, а потом продолжила есть салат. Ей, кажется, было не важно, что есть. Она почти не смотрела, завороженно глядела в станционную даль.

– С чем она? Тут семечки, изюм и какой-то творожный крем.

– Это кэп отхватил! – сообщил Луи. – Мне тоже понравилось.

Выбирал Луи, Константин только заплатил.

– Вкус у вас… – хмыкнул Фет. – Не буду комментировать.

– Правильно, – поддакнул Луи. – Не нуди.

Закончив свою сумбурную трапезу, Эмма спустила сумку, отряхнула её и легла, и тут же матерясь подскочила.

– Свечи. Шар…

– А ножи у тебя там есть? – усмехнулся Фет.

– Есть. А ещё отвёртка и разводной ключ.

Доктор помрачнел, приготовился сказать нечто нудное.

– Ложись ко мне, – ни на что не надеясь, предложил Константин. И она просто переставила сумку обратно, поправила юбку и действительно положила голову ему на колени. Константин замер, будто раньше женской головы не касался, и подумал, что она и просто на ступеньку могла бы лечь, что ничем его колени этого бетона для ведьмы не лучше. Может, хоть Фет разозлиться, но доктор отвернулся лицом к городу и продолжил читать.

Ведьма поерзала и немного приподняла голову, но не встала.

– У тебя, – она быстро провела рукой по его животу и груди, и мир закончился, – крошки тут, – закончила Эмма, мир вернулся, но Константин всё ещё не знал, что говорить.

– Время, – произнёс Фет и начал собираться. Луи тоже встал, и доктор вручил ему мусор.

– Я догоню, – сказала Эмма. – Мне встать?

Константин покачал головой.

– Долгий день, – пояснила она, – сначала анализы, потом кверенты. —Константин снова ничего не понял. Внизу доктор поторапливал Луи. – Не могу так, – она встала, – вроде бы наш корабль, а такое ощущение, что самолет, который вот-вот и без нас.

– Давай твою сумку, – предложил Константин, ему тоже уходить не хотелось, но вся магия правда распалась, и самолёт, который корабль уже готов отчалить.

Эмма оказалась на ступеньку выше, и они стали одного роста.

– Когда ты успел поседеть, капитан?

– Я? – удивился Константин. В двадцать четыре седеть объективно рано. Наверно. Но думал он совсем о другом. О холодных пальцах на его затылке, о приглушенном свете засыпающей Южной, о том, что Эмма стоит так близко и не собирается сбегать. – Почему? – спросил он, хотел спросить «почему теперь не уходишь, почему тогда злилась?», «я ведь хороший», хотел добавить.

– Чуть-чуть совсем. Не страшно. Хочешь закрашу?

– Нет, – он не понял о чём она. – Эмма?

Если бы именем можно было приблизить, можно было… Если бы имя было ключом, если бы. Но это не сказка, где за словами скрываются смыслы, скрывается магия. Он позовёт, а она ничего, только посмотрит испуганно.

– И правильно. Тебе так идёт. Капитан, – она усмехнулась.

– Константин.

Почему она ни разу не назвала его имени?

– Эмм? – спросил он тихо. Всё сила его и вся упертость точно волны о каменную твердь разбиваются. – Ты…

– Только не признавайся мне в любви… Боги, прости. – Она хотела пошутить, но смутилась. – У меня неважное чувство юмора.

– А если… – и у Константина сил шутить не нашлось, пришлось говорить правду: – Я хотел спросить, почему ты так не любишь меня.

– Не люблю?

– Я вижу, что неприятен тебе.

– Н-нет, – её шатнуло в сторону, и тонкая ниточка приязни лопнула. Нет, он не шагнёт на встречу, он и так ей надоел. – Нет, – повторила Эмма, глядя в сторону домов и всей большущей Южной. Она могла бы вот так запросто объять целую станцию да всю Верну. Но лучше бы обняла его. – Я лежала у тебя на коленях, – прошептала она жалобно, будто пристыженно. – Кэп? Я… так не делаю. П-пойдём к кораблю? Хорошо?

– Пора уже? – грустно спросил Константин. «Может ещё постоим? Корабль не уйдёт, обещаю», – подумал, говорить побоялся. Что с ним приключилось? Почему он страшиться всего?

– Пора, – отозвалась Эмма и спрыгнула на его ступеньку, и побежала вниз. Её тонкая юбка так красиво… Константин отвернулся, споткнулся, лучше б под ноги смотрел.

Глава 6

кони не воют

I

Константин потёр глаза. Впервые за столько дней на душе у него было тихо, не сказать, что тишина эта была хорошей, больше всего она походила на смирение, но уж лучше так. Константин скорчил гримасу отражению, смахнул остатки пены, причёсываться он не стал, лишь равнодушно пригладил волосы мокрой рукой. Кажется, что-то, что-то глубинное в нём переломилось или вовсе распалось в труху. Как раньше не выйдет. Увы. Он так долго ваял себя, сыпал позолоту на отцовскую славу. Герой героев! Куда уж там. Между этой жизнью и той, что осталась в несбыточно далёкой Тирхе, один жалкий месяц и тысячи тысяч километров. Если бы это могло утешить…

Если считать тишину минутами, выйдет неправильно и децибелами тоже немного не то. Константин это быстро выучил. Тишина на станциях была запахом, чем-то бесплотным, неосязаемым, точно чужие невозможные духи. «Вот поэтому они и носят респираторы и повязки цветные, банданы и прочую намордную муть», – понял Константин.

Мир немного дрожал. Локальное такое землетрясение без земли. Если считать тишину минутами, она задушит. Отец любил тишину, а Константина от неё тошнило. Мир пёстрый и живой переварить куда проще, он хотя бы переваривается, особенно если запить вискарём.

Корабль не зря назвали Молчаливым. Он весь был яд и смирение. Или это внутри теперь не сила, но яд и смирение? Константин вяло мотнул головой. Спокойствие равное посмертному. Дождь из серных облаков.

Она раскладывала карты. Константин шёл в машинное, но повернул голову, потому что идти в машинное и так мерзко, а если смотреть только в пол, можно рехнуться, а если в сторону… В стороне оказалась каюта ведьмы. Дверь она не закрыла, точно ждала кого-то. Но скорее всего не ждала, а просто забыла закрыть. В её пальцах совершенно голых и белых без колец, перчаток, браслетов, мелькали карты быстро-быстро. То есть, конечно, никто не носит браслеты на пальцах. Просто руки, кости, кожа, чернильные узоры под кожей. Боже, на чёрта ей столько татуировок? Разве это красиво? Женское тело… Она так мало подходила к стандартам… к пониманию желанной конвенциальной женской красоты. И вряд ли её это волновало.

– Привет, – холодно отозвалась Эмма. – Что-то нужно?