Изображая зло. Книга первая

– Ваша сестра?

– Это Вероника, мой близнец.

Женщина перевела взгляд на книжную полку, где прятался среди бесполезных сувениров наполовину полный флакон цветочных духов.

– Давно она пропала? – последовал закономерный вопрос.

– Что? – прошептал Алан, не веря своим ушам. – Как вы догадались?

– Это нетрудно. Ну, давно ваша сестра пропала?

– В августе.

– И это, без сомнения, сделали «они».

Юноша молчал. Лишь обречённо закрыл глаза. На его лице проступило мученическое выражение.

– Угрожали?

– Писали, что разделаются с ней, если не прекращу работать.

– И поэтому вы держите рот на замке…

– У меня нет выбора! – заорал Алан и в ярости сбросил со столика вазу. – Когда это касается жизни Вероники! Я пойду на все их условия! Сделаю всё, что прикажут! Если надо, буду в ногах валяться, если прикажут убить, убью! Я ни перед чем не остановлюсь!

– Откуда вам известно, что она ещё жива?

– Ниоткуда. Я просто верю в это. Верю их словам. Ничего другого ведь не остаётся.

– Ясно.

– Да что вам может быть ясно? Вы вините меня. Смотрите и вините…

– Я вас не виню.

– Ну, ещё бы… С другой стороны, кто вы такая, чтобы меня винить? Подруга убитой? По сути, никто.

– Для вас, мистер Вэйн, конечно, никто. Но поверьте, для этих выродков я значу куда больше.

– Они велели молчать. Я буду молчать. Пожалуйста, покиньте мой дом, – у Алана не было сил, чтобы продолжать разговор.

Виктория положила возле рамки продолговатую карточку.

– Вот моя визитка. Я всегда на связи.

После её ухода Алан некоторое время тупо смотрел в пространство. В душе парня шевелились змеи: колючий страх, осознание слабости и собственной бесполезности, тягучая ненависть, жалость к убитой Неми… Неровными шагами он приблизился к столику и взял визитку. На ней витиеватыми буквами, прямо над номером мобильного телефона, стояла надпись: «Виктория Морреаф, директор компании „Walpurgis adherents“».

Глава 4. Имя мне – Гнев

Что есть сон, что есть реальность? И как обнаружить границу между сном и реальностью? А может, мир, в котором живут люди, тоже сон? И как узнать, во сне ли происходят все эти кошмары или наяву?

Дни, ночи, дни, ночи… Всё сливалось в единое целое, не имевшее ни начала, ни конца. Как будто издали чувствуешь прикосновения чужих рук, обрывки фраз, голоса, что-то о тебе говорившие, выкрики, а затем – долгая протяжная тишина, резавшая не хуже ультразвука.

Время и пространство бесконечны. И понимаешь эту истину, когда находишься в глубинах своего «Я»: без воспоминаний, без возможности пошевелиться. Что такое тело и что такое мысль? Здесь они теряли всякое значение.

Если бы Майклу Абботу сказали, что со стороны он выглядел как молодой мужчина с отросшими на голове патлами, с лицом, хранившем абсолютно безэмоциональное выражение, смотревшими в одну точку глазами, он бы не поверил.

Потому что Майкл Аббот имел престижную работу, высокую должность, бешено дорогие часы и спортивный автомобиль. Потому что Майкл Аббот успешный человек. Он вспомнил бы себя именно таким, если бы проснулся. Но чудовищный сон не желал отпускать. Существовало две реальности: та, в которой Майкл вёл переговоры с иностранной делегацией и угощал выпивкой красивых девушек, и та, в которой он, как безвольная кукла, сидел неподвижно в палате, одинокий, жутковатый, жалкий.

– Только одно удерживает его в состоянии овоща, – сообщил психиатр. – Сильный гипноз.

– Его волю запечатали, – добавила Виктория, с интересом разглядывая безучастного пациента.

– Нам бы дверь найти.

– Но все двери к его подсознанию заперты?

– Да.

Врач беспомощно развёл руками и оставил женщину наедине с Майклом.

С минуту Виктория ничего не предпринимала. Мужчина не реагировал на посетителя.

Затем появилась зажигалка. Раздался короткий щелчок, и из отверстия вылез огонёк. Виктория поднесла пламя к равнодушным глазам пациента; на стеклянных радужках забегали блики, но зрачки не расширились. Майкл смотрел прямо на огонь, едва не задевавший глаза, однако не видел его. Пламя перекочевало к носу. задело кончик, зацепило ноздри. Кожа покраснела. Остался ожог. Реакции на боль не последовало.

– Вот как? – выдохнула Виктория. – Значит, вы всё ещё их адепт, мистер Аббот. Ждёте приказа? Любопытно.

Сквозь маленькое решётчатое окно проглядывал закат. Время от времени слышались стенания других душевнобольных, запертых в своих палатах, как в адских камерах. «Что за ненавистное место», – с оттенком презрения думала Виктория, выходя от пациента, помочь которому было невозможно.

В вычищенном коридоре стук её каблуков отдавался гулким эхом. Не обращая внимания на многочисленных медсестёр и безликих врачей, фрау Морреаф потонула в мыслях, как вдруг совершенно случайно взгляд упал на человека, шедшего ей навстречу.

– Александр! – окликнула она.

От неожиданности мужчина чуть не выронил документы.

– Вы? – воскликнул он, лишившись хвалёного самообладания. – Что вы, чёрт возьми, здесь делаете?

– Какая разница? – пожала она плечами. – Пришла проведать знакомого.

– Вы? Знакомого? – Александр обвёл рукой пространство клиники. – Не пытайтесь играть! Я знаю причину вашего появления. хотя не был уверен, что вы вернётесь.

– В таком случае предупреждаю: нам не по пути, – женщина коварно улыбнулась. – Не буду задерживать.

Она собиралась скрыться за поворотом, но расторопный детектив из Скотланд-Ярда дёрнулся вперёд и схватил её за плечо прежде, чем потерять из виду.

Виктория оборачивалась мучительно медленно.

Александр знал, что не стоило так прикасаться к ней: это не тот человек, которого можно трогать, когда вздумается. В её глазах пронеслась опасная буря. За те несколько секунд, пока рука сжимала чужое плечо, Александр успел представить, как появившееся из-под складок пальто лезвие молниеносно отрезает кисть. Прежде мужчине доводилось видеть, как это бывало с другими, и ему совсем не хотелось повторить судьбу тех смельчаков, оставшихся калеками до конца своих дней.