Кукольная королева

– Пожалуй, – помолчав, сказала она, – лучше поговорить о другом.

Какое-то время ответом ей служила лишь туманная серость.

– Рассвет скоро, Фаргори-лэн, – бросил дэй. – Там будет легче. Поверьте.

И почему кажется, что он говорит не только о погоде? Даже не столько о погоде…

Что ж, попутчик Таше определённо попался интересный. И их недолгое путешествие обещало выйти… занимательным.

Когда сквозь серость наконец пробилось солнце, выяснилось, что уже за полдень. С первыми же лучами туман рассеялся, будто его и не было, открыв белые одуванчиковые просторы с сиреневыми крапинками чертополоха. Ветер потеплел и повеял сладким, небо засияло безупречной лазурью – лишь где-то на горизонте дрейфовали ватные кручи облаков, наползая на бледную четвертинку Аерин.

Таша не сразу вспомнила, что из трактирного окна одуванчики выглядели вовсе не белыми.

Она не знала, как дэй умудрился не потерять тропу в тумане, но сейчас они скакали по ней. Тропка была прямой, как натянутая нить, почти столь же узкой, но видной отчётливо – и Ташу это только насторожило. Не так часто путники захаживали на Равнину, чтобы её протоптать.

– Пора сделать привал, – произнёс дэй.

– Я думала, когда мы минуем Равнину…

– Боюсь, к этому времени ваш конь успеет порядком выдохнуться.

– И где тогда… привалимся? – Таша оглядела окружающие просторы: картина была не то чтобы безрадостная, но вот её бескрайность не особо веселила.

– За рекой.

– За какой… а.

Река, казалось, возникла впереди только потому, что её упомянули. Вместе с шумом бегущей воды, которого – Таша готова была поклясться – до этого не доносилось. Скорее не река, а речушка, через которую кто-то перекинул резной каменный мост коромыслом: под такими в сказках обычно сидели тролли…

Ах да. Никаких троллей. Ложные Земли не держат зла.

Цокот копыт колокольчиком зазвенел по мосту, и Таша увидела, как вода весело струится по камням жидким хрусталём – речка была совсем мелкой, едва ли по колено.

– Мы же хотели сделать привал, – напомнила Таша, когда Принц благополучно порысил по другому берегу.

– Не у самой реки.

– Почему? Мы бы заодно…

– Не стоит пить из реки, текущей по Ложным Землям. Ни человеку, ни коню. В конце концов, здесь ничто не является тем, чем кажется, верно?

Возможно, Таше лишь почудилось по скользнувшей в словах интонации, но у неё возникло смутное ощущение, что дэй видел как раз не реку, а то, что казалось рекой.

В какой-то момент шум воды за спиной пропал – так же резко, как появился.

– А вот теперь привал.

Дэй осадил Принца там, где у обочины дороги примостились два плоских булыжника: больших и круглых, похожих на низкие каменные табуреты. Единственных на всю округу. Откуда они здесь взялись, оставалось загадкой. Впрочем, на Равнине загадок было так много, что Таша уже почти не удивлялась.

Присев на камни, оба поели. Таша сжевала медовую лепёшку, которую выудила из сумки, дэй же – пару пресных из своей котомки. Вида они были не слишком аппетитного, однако даже их поиск довольно-таки затянулся; в процессе дэй выложил на камень буханку ржаного хлеба, и Таша признала, что лепёшки предпочтительнее. Решилась было предложить попутчику свою снедь, но, уже разомкнув губы, застеснялась невесть чего. Прислушалась к тонкому голоску разума, напомнившему, что еда им с Лив и самим пригодится – и, сердито дожевав лепёшку, которая не слишком охотно лезла в горло, скатилась с камня, чтобы растянуться на ковре из одуванчиков.

В воцарившейся тишине слышно было, как шуршат на ветру зелёные листья и пофыркивает Принц, хрумкая пушистые белые шарики соцветий.

Заложив руки за голову, Таша украдкой взглянула на дэя. Тот сидел, глядя куда-то вдаль, подперев подбородок ладонью. От него веяло… умиротворением: светлым, почти ощутимым, словно лёгкий аромат свежих духов.

Странно, но в его присутствии Таше действительно было спокойнее. Ком, поселившийся в груди день назад, растворился. Бездна тревог исчезла, уступив место тихой глади привычных мыслей. Или это просто выглянувшее солнце подняло настроение? Хотя, наверное, на Равнине и солнце вполне может выглянуть потому, что у тебя настроение поднялось…

Интересно, они так и будут молчать?

– Не самое подходящее место для разговоров. – Ветер донёс ответ на незаданный вопрос. – Тут и мысли порой материальны, не то что слова.

Таша удивлённо вскинула брови. Вспомнив, что почти привыкла ничему не удивляться, отвела взгляд; сощурилась, глядя на рыхлое облако – оно клевером скользило по небесной прозрачности, подкрадываясь к солнцу, плавно меняя очертания по пути.

Закрыла глаза.

Пожалуй, оставшееся привальное время лучше скоротать во сне. Его Таше не хватало куда больше, чем бесед.

В конце концов, теперь весомых причин болтать у них нет.

Когда они наконец покинули Ложные Земли и копыта Принца коснулись широкой пыльной дороги – две колеи, добротно изъезженные телегами, разделённые узкой полоской ромашек и подорожников, – Таша оглянулась на то, что они оставили позади.

Широкую, мирно цветущую Равнину вновь окрасила желтизна. За ней ровным рядком сияли берёзовые кроны, вызолоченные вечерним солнцем. За берёзами не видно было ни тракта, ни Приграничного – одни лишь бескрайние луга с редкими перелесками. И никаких следов реки.

Чудеса, да и только.

– Древняя магия – странная вещь, – заметил дэй, будто вновь неведомым образом угадал её мысли.

– Не поспоришь. – Отвернувшись, Таша вгляделась в пёстрые крыши небольшой деревеньки впереди. – Это Потанми, надеюсь?

– Скоро проверим.

– Как?

– Думаю, нам должен попасться указатель.

Указатель действительно вскоре попался. Вместе с сенокосным лугом, раскинувшимся рядом. Таша издали услышала отзвуки музыки и певучих голосов; когда они подъехали к лугу, жители Потанми копнили сено. Селяне как раз прервались на передышку, но, завидев пришлых, девушки оборвали песню, а парни убрали от губ деревянные дудочки. Поднявшись на ноги, седовласая деревенская староста прокричала усталым путникам приглашение присоединиться к их отдыху и не побрезговать пшенкой с маслицем. И коню, если надо, корма дадут…

Вскоре Принц с высочайшего позволения старосты уже общипывал сенные валы в сажень высотой, а Таша уплетала пшенную кашу под жалостливыми взорами деревенских баб (дома соседки тоже любили поохать про её худобу да бледность). Дэй от пшенки отказался, однако колодезной водички с ломтем свежевыпеченного хлеба вкусил с нескрываемым удовольствием.

– Откуда и куда путь держите, святой отец? – учтиво вопросила староста.

Говорила она, характерно акцентируясь на букве «о». Таша думала, такой говор присущ скорее жителям Заречной, но могла и ошибаться. А, может, сказывалось то, что Потанми находился неподалёку от границы.

– Из Озёрной в Заречную.

В Прадмунте тоже сенокос, некстати вспомнилось Таше. Они с Гастом и Лив сейчас тоже должны быть на лугу: кидаться сеном друг в дружку, петь и танцевать, бегать с ребятами по ягоды и на озеро. И мама должна ждать дома…

Пшенка резко утратила вкус – но слёз не было.