13

Ее хрупкая фигурка была облачена в роскошное черное бархатное платье. Достаточно закрытое, чтобы спрятать любые синяки и шрамы. А на голове Мэри, сверкая рубинами и мерцая ониксами, была закреплена диадема в форме трехконечной короны. Именно в таком наряде девушка, как никогда, была похожа на Повелительницу Преисподней. Только восторженный блеск глаз портил все впечатление.

– Не может жена Люцифера быть такой счастливой, – улыбнувшись своему отражению, заметила Мэри.

– Кто сказал? – раздался сзади низкий голос. Мэри обернулась и увидела супруга облокотившегося на косяк двери плечом. Девушка радостной пичужкой подлетела к нему, но в шаге замерла несмело. Он развел руки в стороны, приглашая ее в свои объятия. И Мэри тут же прижалась к широкой груди мужа.

– Почему я здесь? – несмело спросила она.

– А где ты хочешь быть? В аду? – усмехнулся супруг.

– Но другие жены… – начала было Мэри, но муж прервал ее речь, положив свой указательный палец на ее губы. Мэри вопросительно заглянула в его черные глаза. Он вздохнул, поцеловал ее в лоб и зашептал на ушко:

– Другие отринули меня как супруга, а ты приняла. Через мой портал могут ходить только я и моя жена. Поэтому ты здесь.

– Значит, мы можем туда еще сходить? – с замиранием сердца спросила Мэри.

Люцифер усмехнулся:

– Зачем? Я захватил кнут с собой!

Мэри зарделась, а супруг взял ее за руку и потянул за собой:

– Пойдем, любовь моя, леди Иденская ждет нас на похороны своего супруга. Если бы не ее беспокойство за твою жизнь я бы проигнорировал смерть твоего жалкого отца.

Мэри покорно пошла за супругом, готовая следовать за ним даже в Преисподнию…

Эксперимент

Луна высоко висела на небе, звезды устало перемигивались. Скоро придет пора, и на место ночному светилу придет дневное. А пока лишь тусклый отблеск солнца мертвых отражался в грязных оконцах кособоких домиков.

Неспокойно было на селе, неспокойно было в душах людей. Прервались дни, заполненные рутиной повседневных дел. Все замерли в ожидании, завтра решится участь еще одной молодой девушки. Мало, кто спал в эту ночь. Во многих домах светились лампадки, плакали воском свечи, словно заранее оплакивая несчастную. Доносились тоскливые песни, изредка прерываемые сдавленными рыданиями.

На берегу узкой речушки, носившей гордое название Великая, но прозванная местными ребятишками Грязнулькой, в пышных кустах прятались двое.

– Ох, и влетит нам, Мил, если заприметят нас, – тихонько проговорила молоденькая девчушка, прижимаясь боком к крепкому пареньку.

– А мы чуть-чуть, – жарко прошептал юноша, сжимая в объятьях смущающуюся девушку, – а мы маленько, – проговорил, впиваясь поцелуем в податливые девичьи губы. Никто не выйдет сегодня из дома, – пробормотал парень, прокладывая дорожку поцелуев по нежной шейке, убирая тугую лямку, чуть приспустил легкое платье, оголив высокую грудь.

– Неправильно это, – горячо выдохнула девушка, охнув, когда губы паренька чуть прикусили сосок, – ругаться батя будет, – прикрыв глаза, прошептала, когда рука с твердыми чуть шершавыми пальцами коснулась заветного местечка между ног.

– Вернется твой батя только к рассвету, – парень перевернул девушку на живот, стиснул грудь, провел уверенной рукой по спине от шеи книзу и вновь погладил дрожавшую девушку между ног.

– Мил, – девчонка схватила за руку парня, перевернулась, – а ты меня любишь?

– Люблю, – юноша стянул платье, завел одной рукой руки девушки за голову, второй сдвинул маленькие трусики вбок, – очень люблю, – рука парня двигалась все быстрее, с губ девчонки сорвались громкие стоны.

– Тихо, Рая, – впился в губы поцелуем, его самого била крупная дрожь, – не веришь, что люблю тебя? – чуть приподнялся над девушкой, заглядывая в огромные, казавшиеся черными, глаза. – Завтра же сватов пришлю твоему отцу.

– Завтра может быть поздно, – девчушка, словно внезапно смутившись, подтянула платье, прикрыла грудь.

– Ты же знаешь, нельзя было раньше, – юноша сделал попытку убрать руки девушки с ее груди, потянулся к ней поцелуем, но та отвернула голову, – никому из девок до двадцати нельзя, – не смог удержаться, провел языком по соблазнительному бедру, схватил узкие щиколотки в обе руки, развел в стороны и тут же припал между ног девушки.

Глаза Раи закатились от удовольствия, она лишь крепче сжимала правой рукой голову парня, полностью открывшись ему, в голове появился туман, лишь там, где горячий язык касался укромного места, пронзительными острыми вспышками возникала сладкая боль. Пружина напряжения скручивалась внизу живота все сильнее, сильнее.

Теперь уже девушку била крупная дрожь, по телу стекали крупные капли пота, она сжала бедра, прижала двумя руками голову парня сильнее, ближе к себе, вздрогнула и громко вскрикнула.

– Видишь, как люблю тебя, – шептал на ушко, водя рукой по расслабленному телу, – а ты меня любишь? – парень торопливо снял с себя штаны, схватил девушку за руку, ведя ее к своему напряженного естеству. – Покажи, как любишь, – горячо шептал, водя ее узкой ладошкой, вздохнул рвано, когда она чуть сильнее сжала руку.

– Мил, – девушка приподнялась на локте, заглянула в лицо любимому, – а давай по-настоящему! Хочу, – лизнула щеку юноши.

– Нельзя нам, Рая, – часто дыша, отвечал парень, рука девушки не переставала усердно работать, – пока нельзя. – Сильнее обхватил ладошку девчонки, заставляя двигаться резче.

Через несколько минут разгоряченные молодые люди сидели, обнявшись. По щеке девушки скатилась слеза.

– Не плачь, любимая, – юноша нежно вытер слезинку.

– Я боюсь, Мил, – страстно прошептала, схватила его за руки, – давай по-настоящему. Умоляю, – прижалась к твердым губам, всхлипнула, не почувствовав ответа. – А если он меня выберет?! – оттолкнула парня, вскочила.

– Не выберет, – парень вскочил следом, прижал к себе дрожавшую девчонку, – отец сбережет тебя. Была бы на то Его воля, еще четыре года назад к себе призвал бы. Завтра все решится…

– Пожалуйста! – крепче прижалась к широкой груди. – Сделай меня женщиной! – опустилась на колени перед парнем. – Умоляю!

– В своем ли ты уме, Рая? – парня начала раздражать настойчивость девчонки. – Забыла ты, что с Ниром и Тоной произошло?! – девушка вздрогнула, Мил поднял ее на ноги. – Забыла их крики, когда их заживо сжигали? – коснулся пальцами подбородка девушки, заставляя посмотреть ему в глаза. – Дождемся завтра, любимая.

– А если…

– А если случится, что тебя выберет, – парень стукнул кулаком по раскрытой ладони, – костьми лягу, но тебя не отдам.

– Брешешь, – слабо улыбнулась в ответ, – все боятся Его.

– А я не боюсь! – выкрикнул парень, Рая, смеясь, прикрыла ему рот ладошкой. – Не боюсь! – повторил юноша, целуя нежную ручку. – Клянусь кровью предков! Не отдам тебя!

***

Едва отец зашел в дом, едва взглянула на его враз почерневшее лицо, Рая поняла без слов.

– Нет! – кинулась к родному человеку, упала перед ним на колени, крепко за ноги обняла. – Не отдавай меня! Не отдавай, – задохнулась от собственных рыданий. – Я не хочу, папа. Не отдавай.

Черной тоской заполонило душу мужчины, слезы дочери словно ножом прошлись по израненному сердцу. Выбор сделан. Не уберег дитя Агны. Не уберег.

– Поднимись, дитя.

Глухо звучал родной голос, отшатнулась Рая, на отца взглянула. Слезы утерла, поднялась, прямо в глаза посмотрела.

– Одна ты у меня, Рая, но ничего я сделать не могу, сам лично Его слово слышал, – твердо проговорил мужчина, лишь бившаяся жилка на виске выдавала его волнение. – Прими свою судьбу! Не опозорь свою мать, не опозорь отца! Выбор сделан! Сегодня ночью уйдешь ты…

– Была бы мама жива…

Звонкая пощечина прервала жаркую речь. Рая прижала ладошку к горевшей щеке.