13

Вместе подошли к двери.

– Не смотри ни на кого, – увещевала ведунья, – не поднимай головы. Не говори ничего. Молчи! Помнишь, что с матерью твоей было?

Рая кивнула, всхлипнула. Страшно.

Опустилась ночь. Быстро время прошло за разговорами. Свежий воздух, чуть сладковатый запах с площади доносился. Пора.

Тишина. Вдвоем медленно шли они меж опустевших домов, ни в одном свет не горел. Все на площади собрались. Как каждый год было.

Ноги не слушались, сердце стучало набатом. Ладошка вспотела, но Рая не вырывала руки, лишь крепче руку старухи сжала. В последний раз человеческое тепло прочувствовать, в последний раз воздух полной грудью вдохнуть.

Пришли.

– Бутылек где? Со снадобьем, – Рая и не поняла сразу о чем ведьма спрашивает.

– Дома забыла, – так и остался он на столе лежать.

– Такова судьба твоя, девочка, видимо, – крепче руку старуха сжала. – Всю боль прочувствуешь.

Мгла кромешная, луна в тот самый миг скрылась за плотными завесами туч. Они вступили на площадь. Посередине вместе гроба, где сегодня днем Раю отпевали, камень поставили плоский. Красный. Не видно цвета в ночи. Но Рае думалось, красный он, не иначе. Столько крови в себя впитал.

Люди плотно друг к другу стояли, ровный коридор образовав. Шла Рая, дрожала, гордость призывая, не шла та, не отзывалась. Крепко за руку ведунья держала.

Глаза скосила, вздрогнула. И она сама из года в год в толпе людской стояла. И она сама глаза закрывала, не смея в лицо обреченной взглянуть. Лишь молилась, чтобы ее эта участь стороной обошла. Не обошла. Непрошенное воспоминание перед глазами будто видение встало.

Шумно, галдят вокруг. Она стоит, слезы текут, к маме тесно-тесно прижалась. Мама странная сейчас, не обнимает, ласкового слова не скажет, все смотрит на девушку, что на камне стоит. А что смотреть? Все знают, что будет. И Рая знает, она не маленькая уже. Восемь лет сегодня исполнилось. Взрослые часто разговоры вели, думая, что дети не понимают, не разумеют речей серьезных. Все Рая разумела, все-все, каждое слово, что тихими голосами за столом родители вели. Мама часто плакала, папа ругался. Рая тогда не понимала маму. Ну есть у них несчастье такое, что каждый год кто-нибудь с жизнью расстается, остальные-то живут! Разве жизни многих не стоят больше, чем жизнь одного? Она и маме тот вопрос задавала, да только та молчала в ответ, лишь по голове дочку гладила.

Ту ночь Рая хорошо помнила, не помогли ни снадобья ведьмовские, ни отцовские разговоры.

Как сейчас будто помнила. Вот стоит она в первых рядах с мамой, слезы текут все, текут. А почему текут, Рая и сама не знала. Страшно ей, домой хочется, чтобы мама рядышком с ней полежала, на ушко сказку шептала. А уйти нельзя, большая уже. Это только маленьких с собой не берут, остальные все должны присутствовать. Мама тоже дрожала, но глаза сухими были. Рая все на лицо мамино смотрела. На девушку страшно было. Будто привидение, их ребятишек часто ими пугали, по ночам даже в туалет боязно ходить было. Стояла девушка на камне плоском, голову вниз опустив, платье белое длинное в темноте светится.

Гром грянул! Люди замолкли мигом.

Кромешную тьму озарил свет солнца мертвых. Полная луна выплыла из-за облака и более не исчезала в тот час.

Возле девушки человек появился, в черном весь. Рая украдкой смотрела, к маме тесно прижавшись. Встал тот человек позади девушки, руку ее поднял, резкое движение сделал. С запястья девушки крупными каплями кровь закапала. Люди стояли, не шевелясь, вздохнуть боялись. Рая тоже боялась. Странным ей казалось, что молчит девушка, больно же должно быть, когда так кровь капает. Рая раз руку сильно порезала, долго болела, хоть кровь и не текла так сильно.

Человек в черном к шее девушки наклонился, Рае привиделись клыки острые, как на картинке, что в детской книге нарисованы у тигра были. Вонзились клыки те в шею девушки, и тогда не выдержала она, на колени рухнула. На всю площадь стон жалостливый раздался.

Рая замерла, во все глаза глядя на платье белое, которое вмиг красным становилось. Замерла, да вдруг осознала, что за руку ее никто не держит.

– Нельзя так! – увидела Рая маму, да только далеко та уже была, возле самого камня, к девушке той подбежала, поднять ее старалась. – Мы же люди! Не звери мы! Как можно позволять такое! – громко разносился голос мамин, Рая во все глаза смотрела.

Ни один не ответил, звука никто не издал. Лишь человек тот страшный, в черном весь, расхохотался громко, за волосы маму схватил, другой рукой взмахнул. Голова мамы от тела отделилась, в толпу полетела, за собой шлейф кровавый оставляя.

– МАМА! – бросилась Рая сквозь толпу, да куда ей, маленькой, вмиг схватил ее кто-то, на плечо закинул.

Очнулась дома уже, папа рядом сидел, грустно-грустно смотрел.

– Одни мы теперь с тобой, дочка.

Шла Рая мимо людей, головы опустивших, ни звука не ронявших. Шла, а казалось, вот-вот мама появится. Но вот и камень уж близко, отпустила руку ведунья, с толпой слилась. Рая на камень шагнула, замерла, прямо перед собой смотрела, а в голове все крик матери эхом отзывался.

Гром. Вздрогнула. Не удержалась, на лица людей посмотрела, все взгляды отводили, никто в глаза ей не посмотрел. Страшно им. А ей все же страшнее.

За спиной движение почувствовала, обернулась резко. Вот он – убийца ее матери. Глаза будто факелы сияют, губы алые-алые, словно напомаженные, а кожа белая. Во все глаза на него Рая смотрела, тот улыбнулся слегка, подошел к ней близко-близко, она его запах услышала. Свежий, будто ветерок летний с лугов аромат цветов принес. Подошел, за плечи взял, развернул, руку правую поднял.

И совсем не больно, Рая словно и не чувствовала даже, лишь видела, как тяжелые капли с ее руки стекают. Будто со стороны себя видела. Закончится все скоро. Она истово молила в ту минуту всевышнего. Пусть быстрее кровь из тела вытечет, пусть быстрее умрет. Тягостно ей вот так стоять пред лицами равнодушными. Не пожалеет никто, ни взглянет даже. Казалось Рая, что не люди перед ней, а статуи каменные.

За спиной шумно выдохнули. Вот тут уже больно, Рая неосознанно за шею схватилась, что-то горячее из нее хлынуло. Ноги ватными стали, на колени упала. А глазами все отца искала. Нашла. Выхватил взгляд родное лицо. Только отец в сторону смотрел, будто и дела ему не было, что родная дочь кровью истекает.

– Посмотри, – шепотом, но люди вздрогнули в первых рядах. – Посмотри! – злость Раю обуяла, гнев.

Умирает она, жизни на минуту осталось, а не жаль никому. Не жаль ее! Они жить будут, а она не увидит рассвета.

– Смотри же! – громко выкрикнула, на ноги поднялась. – Все смотрите!

Тишина в ответ, не шевельнулся никто. Человек в черном рукой взмахнул, перед глазами туман пошел.

***

Очнулась Рая, перед ней зеркало огромное. С интересом посмотрела Рая, сама на себя не похожа. Платье длинное белое все в красных разводах. На шее кровь запекшаяся, на запястье правом.

Едва слышно вздохнул кто-то, резко Рая обернулась.

В кресле человек сидел. Тот самый, в черном. И внимательно на нее смотрел. Рая в глаза ему посмотрела, черные-черные, а кожа белая.

Человек медленно встал, подошел к ней.

– Что ждет тебя знаешь? – голос бархатный, обволакивающий.

По щеке ногтем провел. Больно. Рая в зеркало увидела, как кровь струйкой полилась.

– Знаю, – тихо ответила, но в глаза продолжала смотреть.

Ушел страх. Не победить ей Его, и пытаться не стоит. Злость осталась, гнев сильный. На отца, на людей всех, что ее на смерть отправили. А Его почему-то не могла ненавидеть. Она и сама дивилась. И руки на него поднять не могла. Хотя вот он – убийца мамы. Пыталась на него злость свою направить, не могла. Перед глазами лишь лица односельчан ее стояли.

Мужчина подбородок ее двумя пальцами поднял, наклоняться начал, Рая подумала грешным делом, поцеловать хочет. Нет, в шею вонзился. Вздрогнула сильно, хватило лишь сил не оттолкнуть его.

– Сладкая, – прошептал человек, – досуха тебя выпью, – и вновь в шею клыками впился.

Рая стояла, мысли в голове светлые. Больно. А страха нет. Почему? Сама себя не узнавала. Горечь была. Гнев. Одного она лишь жаждала. Не осуществится то.

Слабость появилась. Мужчина почувствовал будто, на руки ее подхватил, к креслу прошел, на колени усадил.

– Почему не плачешь? – вдруг спросил.

Рая так удивилась, что привстала слегка, но рука крепко ее за талию удерживала.