Часы из прошлого

Часы из прошлого
Фёдор Быханов

Неоконченное следствие #1
Почти два десятка лет, в одной из психиатрических лечебниц Подмосковья содержится слабоумный по кличке Экскаватор. И вдруг появляется богатая иностранка, прежде любившая этого человека, в пору, когда он работал. Она добивается, начав безграничное финансирование, чтобы началось действенное лечение юриста, потерявшего память, в результате мести преступника. И оказывается, что по сюжету фантастического романа Федора Быханова «Часы из прошлого», открывающего дилогию «Неоконченное следствие», не всё так просто в его судьбе. А ручные часы, оказавшиеся при нём в момент поступления в больницу, ведут в предвоенные годы, когда за них гибли люди и пострадал, ныне содержащийся в той же лечебнице выдающийся учёный, изолированный за правозащитную деятельность.

Фёдор Быханов

Неоконченное следствие

Книга первая. Часы из прошлого

Пролог

Глава первая

День выдался подстать всей затянувшейся осени – исключительно промозглым и ветреным. Но этим вовсе не собиралась ограничиваться неприветливая погода Так что тревожное ожидание чего-то еще более безжалостного лишь подчеркивали, беззастенчиво раздетые до самых сухих веток и гораздо раньше времени, голенастые ныне тополя и клены. Словно взывая о милосердии к природе, как свой последний шанс уцелеть, сейчас выставили они – навстречу низко плывущим серым стадам облаков, растопыренные клешни своих озябших веток.

И хотя понятно всем, что уже поздным-позднёхонько что-либо менять. До будущей весны не вернуть вспять прежние яркие краски только что отгулявшего короткого бабьего лета. Однако, смирилась со своей участью пока лишь одна листва, густо усыпавшая все вокруг миллионами обрывков недавнего желто-красного праздничного наряда. Им так и не успела роща покрасоваться всласть – как в прежние годы с теплой затяжной осенью, перед суетливыми обитателями соседней автострады.

И опавшая листва безропотно, но с хозяйской деловитостью, улеглась по обе стороны асфальта разноцветным мягким ковром. Да так, что проезжающим мимо нельзя не заметить, как повсюду мокнут эти своеобразные визитные карточки осени, то скрученные наподобие папиросных заготовок, то абсолютно плоские, словно вырезанные из консервной жести отточенными ножницами затейливого кровельщика.

Так они и разлеглись, не выбирая особенно лучшего кому-то места. Одинаково густо, опавшие с деревьев листья укрыли и мохнатую от сухой травы стерню обочины, и глубокие рытвины. Скрасив, (словно напоследок старика – тщедушная бородка), «земляные морщины» канав и оврагов, протянувшихся вдоль разбитого полотна дороги. Правда, наблюдать за их соседством пришлось недолго, лишь до, тходящего здесь, резко в сторону от «асфальтовой реки», своротка уже проселочной «гравийки».

Первой, на здешнюю – далеко не самую лучшую перемену своей участи, отозвалась капризная подвеска одинокой машины, рискнувшей окунуться в средоточие примет, надвигающихся на среднерусскую полосу, зимних холодов. С какой-то откровенной брезгливой дрожью в своих чутких амортизаторах, совершенно необычной – синей расцветки «Мерседес-600» покатил вглубь чащи, не разбирая пути – прямо по лужам, все дальше и дальше в беспросветную глушь от благородного покрытия трассы.

Водитель, даже затылком напрягшийся от подобного варварского использования его любимца, недоумевающе глянул в зеркало заднего вида. Сделал это не случайно, с стараясь по глазам, сидящей сзади него в салоне лимузина, пасса жирки понять, ее ошиблась ли она, с сегодняшним маршрутом?

И у него настоящее время был конкретный повод для подобной, пусть и немой укоризны. Дескать, может быть, не подумала хорошенько, когда указала ему именно на это жалкое подобие пути, как на конечную цель их неблизкого путешествия от столичного благополучия?

Та, словно по сгустившемуся в салоне машины напряжению, несомнено почувствовала недовольство водителя. Однако, не обратила на него должного внимания. Во всяком случае, не проявила никакого опасения по части всего мерзопакостного, увиденного за окном теплого и уютного салона их машины. Тем более, что появилось полное убеждение в в правильности именно этого, только что выбранного ею, пути.

Им, окончательно и теперь уже совершенно бесповоротно, стал самый обычный дорожный указатель. Тот самый, чьи облупленные на ветру и солнце, белые буквы тесно жались друг к другу на синем поле гнутого жестяного прямоугольника. Он косо висел сейчас, зацепленный одним левым углом на, чудом сохранившемся в теле столба, гвозде.

– Указатель-то старый-старый, но задачу свою исполняет исправно, – вслух усмехнулся шофер, оценив перемену, произошедшую на лице пассажирки.

Да и как иначе, можно было отнестись к указателю, коли именно на нем путникам вполне успешно удалось разобрать суть первоначального, еще не выгоревшего на солнце, как сейчас, текста. А значит уже нисколько не сомневались сидевшие в машине насчёт того, что близки к своей цели. «Психиатрическая больница Мособлздравотдела» была где-то здесь совсем не по далеку. Многоопытный шофёр для себя ещё и уточнил, что скорее всего – сразу по окончанию этой сумасшедшей дороги.

Как будто разделяя его мнение, куда более солидно выглядела, на том же самом столбе, грубо вырубленная дощатая стрелка, повернутая своим острым концом именно на, так негостепреимно принявший иномарку, неказистый проселок. Что сразу не понравился городскому водителю, избалованному роскошными московскими асфальтами.

Только стрелка дорожного указателя, как стало ясно в дальнейшем, их не подвела. За парой-другой поворотов, сменявших один другого в густых зарослях смешанного леса, мужчине и женщине, сидевшим в «Мерседесе» открылся вид на конечную цель их поездки.

Это было кирпичное, давным-давно нуждающееся в новой побелке, низкое одноэтажное здание. Каких понастроено видимо-невидимо в караульных целях. В том числе и в психиатрическом ведомстве. Потому, в очередной раз, оказался прав в своих умозаключениях водитель.

– Приехали до конечной остановки! – заявил он, не оборачиваясь к пассажирке. – Ишь, какие надолбы, на танке не прорвешься!

Та промолчала, хотя и она прекрасно видела, как по обе стороны этой невзрачной обители сторожа – влево и вправо, стеснительно нырнув в густые сплетения кустов, уходят крепкие кирпичные стены. Если и было на данном «редуте» что еще более примечательное, так лишь ржавые треугольные стальные кронштейны, горделиво торчащие поверх старой кирпичной кладки с выцветшими полосами цементного раствора. Над стеной, хищно ощетинившиеся острыми шипами, тянулась, густо протянутая в несколько рядов, колючая проволока.

Как ни странно, но именно эта – столь явная примета чьей-то неволи придавало в глазах новичков особое значение работе неведомых теперь уже строителей. Некую дополнительную солидность, затерянному в здешней непроезжей глубинке, учреждению. А у женщины, опасливо вышедшей из машины под нудные струи мелкого облажного дождя, ограда вызвала еще кое-какие эмоции. В том числе – истинную веру, что не зря, выходит, колесили они полдня в такой нелепой глухомани!

Во всяком случае, в ее тревожном взгляде водитель, поправляя автоматическое зеркало заднего вида, заметил затаённый оттенок надежды. И не только сидевший за рулём остановившегося перед строением «синего чуда немецкого автопрома» теперь уставился на мокнувшую под дождём особу.

Внимание на странную приезжую теперь обратили и те, кто сам оставался вне поля видимости приехавших. И она быстро убедилалась, что успела привлечь, еще более любопытные, взгляды незнакомых, пока, обитателей сторожки. Мелькнувшие за пыльными стеклами двойных оконных рам, они тоже смогли по-достоинству оценить внешность нежданной гостьи. Невольно подтвердив тем самым исключительную живучесть и непоколебимость старейшей истины – провожают-, конечно, по уму, но встречают даже в «доме умалишённых» именно по обличию.

Синяя широкополая шляпа из тончайшего фетра была так искусстно подобрана в тон безупречного покроя английскому классическому пальто, что даже она, как бы извинялась за слишком решительное в эту минуту выражение лица хозяйки. Указывая на то, что она более привыкло к снисходительной улыбке, чем к столь серьезной, как теперь, озабоченности.

Между тем, крайне неуверенно ступая по гравийному покрытию тропинки острыми каблучками высоких – до колен сапожек, как нельзя больше подчер кивающих безупречность фигуры, пассажирка «Мерседеса» за несколько шагов оказалась на крыльце перед самой дверью.

Теперь давно треснувшаяся, а когда-то, давным-давно, достаточно степенная вывеска, оказалась не сама по себе, а лишь копией уже виденного приезжей, продублированного дорожный указателя, вещавшего насчет необычного статуса учреждения, напрямую связанного с психиатрией.

Причем и там – на дороге, и здесь – в непосредственной близости, никак нельзя было понять, какая именно это по счету психиатрическая больница Московского областного отдела здравоохранения? Так как ответ не давал, да и не должен был, скорее всего, этого делать бюрократического плана, застеклённый в рамке, пыльный квадрат со словом «Справочная». Тот самый, что вообще имелся даже не на самой кирпичной стене, а лишь нависал над подслеповатым оконцем, проделанном прямо посреди обшарпанной двери, обитой вытертым старым дерматином.

Само оконце выглядело под стать всему прочему. За его мутным стеклом тоже виднелись, как и в других окнах, толстые стальные прутья решетки, нисколько не утратившие своей функциональности за все время долгой эксплуатации служащими психиатрии. Хотя, обитатели лечебницы, несмотря на крайнюю убогость своих возможностей, судя по всему, старались и из этого выкраивать хоть что-то, напоминавшее строгий порядок.

Подтверждала это мнение незнакомки, аккуратно выкрашенная вместе с косяком в один, пусть и невзрачный бурый цвет, кнопка электрического звонка. И еще она была подстать надежно скроенному окружающему тем, что тоже находилась в рабочем состоянии. Более того – отреагировала моментально, едва, не без некоторого сомнения, женщина дотронулась до нее тонким пальцем руки, затянутой в синего же цвета лайковую порчатку.

Звоночная «пуговка» была не только на редкость податливой, но и хранила за собой, где-то в недрах учреждения, весьма требовательный голос. И тот час же после нажатия, за дверью задребежали его гнусавые переливы, заставив обитателей «Справочной» переменить за окном своё отношение к просходящему на за воротами учреждения.

Оставив позицию сторонних созерцателей необычного визита, дежурные превратились в официальных сотрудников учреждения, просто вынужденных приступить в подобных случаях к своим непосредственным служебным обязанностям. Внутри возникло оживление, заскрипели половицы, раздались звуки шагов, давая посетительнице понять, что кто-то направился к двери.

Ещё через несколько томительных минут звякнула откинутая железная щеколда, и наружу вышел пожилой коренастый мужчина в сине-зеленой форме стрелка ВОХР – так называемой, вневедомственной военизированной охраны.

– Что нужно? – строго спросил «вохровец», не особенно обременяя себя вежливым обхождением с кем бы то ни было. – Почему от дел отрываете?

Не ожидая ответа на заданные, вполне риторические вопросы, он, наглядно продемонстрировал мощь режима тут же попятился было назад в свою «караулку» со словами:

– Свиданий сегодня нет. Приходите завтра!

Но его бесхитростная уловка – отделаться таким образом от назойливой посетительницы ему на этот раз явно не удалась.

– А я и не на свидание. Больше по делу! – вернула того к суровой действительности требовательная модница.

И далее, как стало понятно старику, она вовсе не собиралась уподобляться роли «бедной родственницы», которую можно заставить еще раз повторить долгий путь от города до этого неприветливого присутственного места. После её строгих слов совсем недолго оставалось ждать охраннику куда более конкретного доказательства серьёзности намерений. И он довольно скоро убедился, что такие особы как эта госпожа, вовсе не по личной прихоти разъезжают по провинции в столь дорогих иномарках «супер» класса, что еще не разу и не видывали, заевшиеся здесь, на дармовых харчах, неповоротливые сотрудники пригородного «дурдома».

Подтвердился истиный статус-кво незнакомки достаточно просто. Сразу за первым своим высказыванием посетительница, произнесла и вторую за всю поездку фразу, не считая, разумеется, недавнего повеления персональному шоферу свернуть сюда с окружной автодороги.

– Вот моя визитная карточка, – уверенно заявила визитерша неприклонному пока ещё вохровцу. – Немедленно сообщите руководству о моем приезде!

Она брезгливо отдёрнула руку от ладони служаки, куда вложила визитку.

– И не вздумайте тянуть с исполнением, – в том же духе ответной неприязни продолжила «синяя дама». – Я этого не люблю!

Оказавшийся в руке, растерянного таким напором, контролера ВОХР кусочек картона, был за мгновение до этого, прямо на глазах старика, вынут женщиной из миниатюрной дамской сумочки. И теперь он буквально сиял своим сусальным золотым отрезом по краям и герольдической короной поверх витиеватой цепочки слов, также драгоценной краской отпечатанных в типографии.

Тогда как, заявив всё, что хотела, строгая госпожа, не слушая ответных и откровенно обиженных сетований на то, что «Ездят тут всякие!» повернула с крыльца обратно к своему автоубежещу, сулившему полную безопасность от капризов погоды. Перебирая узкими носами сапожек, сделала, как и прежде, несколько шагов по сырой щебенке пешеходной дорожки и сердито скрылась за, услужливо распахнутой водителем, дверцей роскошного автомобиля.

Трудно бывает понять значение самых простых вещей на последующее за ними развитие событий. Именно эта демонстративная расторопность холеного шоферюги, как и его, неприкрытое ничем, желание угодить своей хозяине, повлияли на самого служаку из «справочной» гораздо сильнее, чем какая-то там визитная карточка, пусть и сопровожденная строгим выговором богатой дамы.

Охранник, и не только в годы своей долгой службы на этом посту, успел повидать немало подобных молодцов, за аккуратными физиономиями «интеллигентов физического труда» скрывавших наклонности и манеры безжалостных костоломов. Обычно не высказываясь на такую щекотливую тему, как «служащие компетентных органов», на этот раз про себя обладатель поношеной шенели рядового ВОХР не утерпел, чтобы не буркнуть в пол-голоса, чтобы не слышал еще кто-либо кроме его самого: