Алый снег Обервальда

Но воткнуть другой рулон бумаги вместо кляпа в рот бранившегося, как этого захотел, его подручный уркаган, тому не позволил.

– Пусть, ёлочка зелёная, балаболит, – забыв про нанесенную ему только что обиду, удивленно велел своим людям предельно строгий и безгранично властный басино. – Недолго ему осталось небо коптить…

Прежде избитый им, узник, но прощенный, таким образом за свою дерзость, увидев, что убедил-таки мучителей к нему прислушаться, не заставил их долго ждать со своими откровениями.

Глотая окончания слов, он заторопился:

– Желаешь разбогатеть?

Худой ещё раз руку на него поднимать не стал и услышал от начала, и до конца то, что так не хотел, молча уносить с собой в могилу и, кому пожелал оставить на земле свой мстительный привет, «без пяти минут» покойник:

– Тогда посчитаешься с тем, кто меня сюда упрятал…

Глава первая

Сегодня напоминание о горах и туристских тропах для Сергея Калуги пахли самой обычной плесенью.

– Вот, уж точно, «отблагодарить» следует, отоварить прямо в лоб, недотёпу, – себе под нос ворчал парень на своего сменщика.

Гневался он не без причины.

Вчера тот, окаянный, беспечно принял, у каких-то шалопаев, как и сам, такое добро, что сегодня требовало немедленного спасения.

Это были, давно промокшие и уже поддавшиеся тлению в своих капроновых чехлах, «казённые» палатки и спальные мешки из их «Пункта проката».

Усугублялась ситуация тем, что недобросовестная группа туристов, вернувшая накануне в столь плачевном состоянии свое снаряжение, была довольно многочисленной.

– Хотя и без единого настоящего туриста, – оценил Калуга. – Не коли среди них дельного завхоза, кто бы мог позаботиться о сохранности, взятых на время, клубе туристов, альпинистов и горнолыжников, вещей для проведения загородного похода.

Потому, когда принял смену и учуял горьковатый плесневелый дух, исходящий от кучи, внешне вполне благопристойных, упаковок, Сергей сам принялся в срочном порядке исправлять создавшееся положение.

Действовал он теперь по старому проверенному принципу, выраженному короткой фразой:

– Лучше поздно, чем никогда!

Начал с того, что вытащил наружу из подвального складского помещения все это, едва не пропавшее окончательно имущество. И уже на свежем воздухе аккуратно принялся переделывать то, в чем виноват был исключительно приемщик!

Хотя и казнил себя при этом в душе, за то, что поддался на уговоры приятелей, путем такой сверхурочной подработки, «прихватить» к выходным дням еще и понедельник на, так манившую к себе, богатым клёвом и общением с друзьями, рыбалку.

И вот теперь, пойди ты, отыщи тех балбесов, которые, без зазрения совести, свои непосредственные служебные заботы свалили на него, буквально прорыбачившего на берегу, с поплавковой удочкой всё «Царствие небесное».

И всё же сложилась смена не так уж плохо.

Повезло уже в том, что это «авральное» утро выдалось, как и полагается ранней осенью, да еще в разгар бабьего лета – ясным, светлым, сухим и безветренным. К тому же, никакие облака не мешали в этот час лучам солнца исполнять свои привычные функции – заливать теплом внутренний дворик их старого, еще дореволюционной московской постройки, здания. Того самого, что с незапамятных, для Калуги времен, занимает в уголке старого Замоскворечья столичный Клуб любителей путешествовать на природе.

…Между тем, дело понемногу продвигалось.

Развешанные на капроновых веревках-репшнурах, туго натянутых от стены до стены каменного периметра, многострадальные спальные мешки и палатки постепенно теряли былую схожесть с помойкой.

Если сначала они густо парили усыхавшим на глазах, бледным налётом, то потом заметно посвежели. Особенно, когда просохнув, были хорошо и основательно выбиты деревянным древком от альпенштока.

В ходе этой довольно простой, но исключительно действенной процедуры удалось заодно осыпать с восстанавливаемого инвентаря на асфальт двора последние остатки еловых колючек и пыль уничтоженной плесени.

Вот за таким, не совсем приятным, занятием и застала парня их вездесущая бухгалтер – Любочка Дедова, спустившаяся сюда вниз с «инструкторского» этажа особняка, где у нее был свой кабинет на правах не только ответственного и уважаемого счетного работника, но и, даже по совместительству, личного референта самого директора клуба.

Тучная поклонница бродяг всех мастей и столь же отрицательно относившаяся к лишней суете, теперь она, судя по всему, изрядно торопилась. Потому чувствовала себя явно не в своей тарелке, когда громко, на весь двор крикнула:

– Сережа, у меня к тебе серьёзное дело на «штуку баксов!»

Обещание, знакомое по прежним просьбам, и на деле абсолютно несбыточное у них в коллективе, было, тем не менее, тут же материализовано.

– Оно оказалось в задании, – как понял его будущий исполнитель. – До сей поры зажатым девичьими пальчиками с ярчайшим «пожарным» маникюром.

Больше привычке к пирожным и шоколадным батончикам, чем к предметам ритуального толка, теперь они протягивали Калуге, столь не вязавшуюся с её обликом, черную траурную ленту.

Тогда как сам материал был хорошо знаком Калуге, да и выглядел как всегда в таких случаях – оказался свернутым в несколько раз в виде рулончика, и лишь концы в виде «ласточкиных хвостов» траурно свисали гораздо ниже мини-юбки смешливой «заказчицы».

Дурное предчувствие своим острым коготком, почему-то вдруг больно колупнуло душу «выбивальщика пыли». Пришла даже мысль о возможной трагедии:

– О несчастном случае, возможно, случившимся с кем-то из ребят.

Как это, к сожалению, бывало не раз, когда неудачники пешком отправлялись по маршруту, чтобы вернуться обратно не свои ходом и в «деревянном бушлате». Всегда тем самым вовлекая Сергея в орбиту похоронной церемонии.

Ведь он – Калуга, в качестве единственного здешнего внештатного художника-оформителя, прежде уже не раз, выполнял именно такие щекотливые директорские поручения – писал аккуратно золотыми буквами по черному шелку подходящие траурные слова к похоронным венкам.

– Кто погиб? – Сергей мигом забыл о нагретой под лучами солнца, палатке, в тот момент аккуратно складываемой им после успешного дворового моциона.

Бросив себе под ноги этот, последней из спасенных предметов просушенного инвентаря, он шагнул навстречу «вестнице нехорошего».

Но Дедова, заметив совсем иную, чем желала бы, перемену в лице собеседника, не к месту, и не к случаю, вдруг звонко рассмеялась:

– Никто не погиб!

И чтобы избежать подозрения в розыгрыше, обстоятельно посвятила художника-инструктора-сушильщика в суть происходящих вокруг них, вещей.

– Этот венок – какому-то генералу с Кавказа, – произнесла бухгалтерша. – Знакомому нашего начальства.

И пояснила для верности:

– Только что сообщили о готовящейся панихиде.

Сказать на это Сергею было просто нечего. Тогда как, сама Любочка продолжала тараторить, заодно прояснив и обстановку в начальственных верхах их общественной организации:

– Директор уже находится в республиканском представительстве. Оттуда звонил, чтобы тебе поручили его важное задание!

Далее из её сбивчивого рассказа Калуга узнал, что, когда директор клуба позвонил, то еще сообщил по телефону другие факты. Например, что именно там днем состоятся и прощание с покойником, и вынос гроба.

– Будет полно наших кавказских партнёров, – уже от себя, строго добавила специалист по кредитной политике их, отдельно взятого клуба туристов, альпинистов и горнолыжников. – А к профессиональному художнику из службы ритуальных услуг с подобной просьбой обращаться уже поздно.