Рейс в одну сторону

Королев тоскливо посмотрел на лежащие в двух метрах от него новенькие листы, и, надев грубые рабочие рукавицы, стал вытаскивать лист за листом, стараясь не порвать свой халат. Листы он ставил рядом со стеллажом. Майор помогал ему, как мог, но Королеву лучше работалось одному, поэтому он жестко сказал:

– Я сам.

Майор тут же отошел в сторону, будто только и ждал этих волшебных слов. Королев, правда, ошибся в своих скоропалительных выводах, так как офицер пошел за огромной телегой с высокими бортами и, вскоре, подкатил ее к Королеву. Как оказалось, это была электрическая телега с универсальными колесами. Когда грузчик оказывался в ограниченном пространстве, где невозможно повернуть телегу, то нужно было всего лишь нажать кнопку рядом с поворотной тягловой ручкой. В ту же секунду из днища выскакивали длинные штыри в виде широких вилок, упирались в пол и приподнимали телегу. В это время колеса автоматически поворачивались на девяносто градусов, и штыри убирались – телега «вставала» на колеса и была готова к новым маневрам. Теперь она могла двигаться боком, и никакие узкие коридоры не были преградой для движения. Мощный электропривод телеги позволял перевозить до пяти тонн груза, но Королеву нужно было всего лишь полторы тонны материала для выполнения заказа.

Через три часа телега была набита доверху и, выезжая со склада, Петровича попросили расписаться в получении материала. Двери открылись (как оказалось, это были складские выдвижные ворота), и Королев с майором очутились в том же узком коридоре, из которого попали на склад.

Мерно жужжал электропривод, толкая телегу вперед. Петровичу было уже не так тоскливо на душе: задание он наполовину выполнил и теперь возвращался домой, где его ждали токарные станки, начальник и кот.

Путь назад оказался намного быстрее. Пройдя по тому же самому коридору и дойдя до лифтов, майор сказал, что здесь им придется расстаться, и что Королеву необходимо самостоятельно добраться до перрона номер четыре аварийной ветки метро, а там уже и до родной мастерской пятнадцать минут ходу, считая поездку в электричке.

Действительно, путь до электрички занял около получаса. Загрузившись в специальный товарный вагон, Королев с удовольствием растянулся на кожаном сиденье и даже задремал на пару минут, пока резкий толчок от остановки электрички не разбудил его. Выйдя на перрон номер три, он, по длинному коридору, шедшему параллельно основному «рабочему», вернулся назад, оказавшись по обратную сторону своей мастерской. Добрался он со своей телегой по короткому поперечному коридору, дойдя, наконец, до двери родной слесарки.

– Явился, не запылился! – весело приветствовал его Кульков. – Всё привез?

– Вроде как по списку всё, а так не знаю, может, еще чего надо было прихватить?

– Нет уж, спасибо – нам чужого не надо, – ответил Кульков и пыхнул сигаретой в сторону от Петровича.

Глава 10

Работа спорилась. В довольно короткое время Королев справился с шаблоном, сделав точное подобие схемы, аккуратно перенеся её на листы металла. Потом он нарезал аккуратную стопку хомутов, на что у него ушло, в общем, три смены. Кульков, иногда работавший вместе с ним, с довольным видом посмотрел на высокую стопку готовой продукции.

Хлопая по плечу Петровича, он сказал, перекладывая сигарету из одного угла рта в другой:

– Теперь за этим богатством приедет человек оттуда, – и он показал пальцем вниз. – Надо только звонок сделать.

Он сразу же набрал номер на настенном телефоне и отчитался кому-то о проделанной работе. Потом снова набрал номер и сказал, что можно подъезжать.

Через час приехал, знакомый Петровичу, огромный кладовщик, и, пожав руки обоим слесарям, погрузил всё на ту же самую телегу, на которой Королев привез сюда металл.

Все это время Наумочкин так и не появлялся в поле зрения Петровича. И только под конец третьей смены он пришел в слесарку какой-то возбужденный, с дрожащими руками и бледным лицом. Он старался скрыть волнение, но актер из него был не важный, что сразу, вслух, отметил Королев, уставший за десять часов работы. Сейчас он не старался быть деликатным и чутким к своему «гиду».

– Чего случилось-то, С.С.? – устало спросил он Наумочкина.

Тот вытер лоб, который не был потным (и это тоже Петрович про себя отметил), вздохнул тяжко.

– Понимаете, в чём дело, уважаемый Григорий Петрович?

– Ну? – отозвался Петрович.

– Ваша работа нужна всем на этом… как бы сказать… предприятии. Мы ценим ваш труд, стараемся хоть как-то помочь вам материально…

– Увольняете, что ли? – ровным тоном спросил Королев, стараясь показать, что ему всё равно.

– Нет, нет, – заторопился Наумочкин, – вы не так меня поняли.

– А как я должен вас понять?

– Слушайте, не перебивайте. Ваша работа высоко оценена там, – он показал пальцем вверх. – Вы все, работники данного предприятия, видны начальству, как на ладони. Ваше поведение, в целом, удовлетворительно, и даже, скорее, положительно, в отличие от… – он покосился на Кулькова, который в это время стоял около инструментальных шкафов и искал напильник.

Королев удивленно посмотрел на Наумочкина.

– А что с ним не так?

– Не всё сразу, и, лучше, не здесь. Позже я встречу вас в столовой, и мы всё обсудим. Только, прошу вас, о нашем разговоре – молчок.

Королев кивнул, и Наумочкина, как ветром, сдуло.

Сразу после смены Королев пошел на ужин, надеясь там встретить Наумочкина, чтобы поскорее завершить разговор. Но тот в столовой так и не появился, что неприятно подействовало на Петровича: он понял, что С.С. хочет предложить ему какую-нибудь гадость, с которой справится только он.

Когда Королев появился в комнате отдыха, он увидел Наумочкина около своей тумбочки – тот что-то разглядывал на столешнице, хотя Петрович, кроме будильника и бутылки с водой ничего там не держал.

Он подошел к своей кровати.

– Ну, здравствуйте, – сказал он. Наумочкин слегка подпрыгнул от неожиданности.

– Ах, вот вы где, а я ищу, ищу…

– Что вы хотели? – спросил Королев, снимая ботинки, давая понять, что сейчас ляжет спать и пора закругляться с разговорами.

– Не торопитесь так, уважаемый Григорий Петрович. Дело у меня к вам не совсем обычное. Пять дней назад случилось кое-что странное, что требует вашего, так сказать, участия в разъяснении.

– Что там еще случилось?

– Да, не перебивайте же меня! – чуть не крикнул Наумочкин, но тут же осекся, боязливо оглянувшись, хотя рядом никого не было.

– Мне нужно знать, где вы были 14 – го декабря с десяти утра до четырех вечера?

Королев наморщил лоб, делая вид, что вспоминает, хотя тут и вспоминать было нечего: почти весь день он был на семикилометровой глубине, на складе. Так он и сказал об этом Наумочкину.

– Кто может это подтвердить? – холодно спросил тот.

– Кульков, – уверенно ответил Петрович, – а также майор Орешников, или Орешкин, не помню: мы с ним и ездили тогда на склад.

– Еще вопрос: кто пользовался пропусками в метро и лифт?

Королев молча уставился на Наумочкина: ему так хотелось сейчас врезать по золотым очкам грязным своим рабочим кулачищем, что аж в спине заныло от напряжения.

– Ясен пень – майор!

– Какой майор?

– Вы совсем оглохли? – заорал Королев, чем привлек внимание своих соседей, сосредоточенно разыгрывавших «Сицилианскую защиту». – Я же говорю: Орешкин! Майор! Он приходил к нам в мастерскую в десять утра! – разбушевался Королев после трудных рабочих дней, и теперь ему было всё равно, что подумают окружающие о его «примерном» поведении.

– Вы ручаетесь за свои слова? – спокойно спросил Наумочкин, ни сколько не испугавшись грозного вида Петровича.

– Ручаюсь! – крикнул Королев и бросил спецовку на пол с таким видом, будто сейчас он сделает тоже самое с С.С. и отпинает его ногами.