Рейс в одну сторону

– Скорее всего, и тех и других, – отозвался третий.

Королев решил не задавать лишних вопросов: он и так догадался, что на территории базы может находиться биолаборатория – не зря же везде такая секретность. Однако, в столовой, его будто черт за язык дернул: спросил одного из своих соседей, куда, мол, везли животных. Тот посмотрел на него, как на младенца и добродушным тоном ответил:

– Вырастешь – поймешь.

Через мгновение он добавил:

– Если оно вам действительно надо, спросите у своего «гида», и, если он сочтет нужным, то поставит вас в известность абсолютно по всем вопросам.

Королев понимающе улыбнулся и стал завтракать с таким чувством, будто освободился от бремени ненужных вопросов. Он давно знал, что чем больше молчишь, и чем тише себя ведешь, тем легче живется на этом свете, и даже желудок не так сильно урчит, когда подавляешь в себе желание спросить что-нибудь не по делу.

Прошло пятнадцать минут после того, как Королев сел завтракать. Он не сразу заметил, как к его столику спешит Наумочкин.

– Прошу прощения за опоздание, – скороговоркой проговорил тот, протягивая руку всем, кто сидел за столиком. – Первый раз в жизни проспал, извините еще раз. Я за вами, – обратился он к Королеву. – Быстрее доедайте и пойдем уже до вашей мастерской.

Королев кивнул, с трудом проглатывая кусок котлеты, совершенно забыв про компот, стоявший напротив его тарелки.

Наспех покончив с завтраком, он встал и, пожелав всем приятного аппетита, пошел вслед за Наумочкиным, спешившим, как на пожар.

Как только они вошли в мастерскую, первое, что бросилось в глаза, было два ряда зеленых токарных станков, коих числом было шесть. Королев неспеша прошел между станками, и остановился возле сверлильного станка, стоявшего на столе с крепкими толстыми ногами. Старый, еще с советских времен, с облупившейся на жестяном кожухе красной краской, он вдруг всколыхнул в Королеве воспоминания школьных лет, когда вот так же, десятилетним мальчишкой, он сверлил на таком же станке металлические пластины – крепежи для черенков к лопатам для уборки снега…

Королев вернулся к, стоявшему у входа, Наумочкину, и еще раз окинул взглядом мастерскую. На правой стене, не далеко от входа, висел большой плакат без названия. На нем была изображена черная гора, вершина которой скрывалась за белой шапкой облаков. «Наверное, это и есть – та самая Пико», – подумал Королев.

В левой стене виднелась дверь, блестевшая новым железом, которым она была обита совсем недавно.

– Это склад, правда, маленький, но там есть все необходимое для вашей работы, – сказал Наумочкин, указывая пальцем на дверь. – Можем, прямо сейчас, пройти и посмотреть, что там есть.

Для входа на склад нужен был пластиковый пропуск, который Наумочкин тут же выудил из своего кармана и отдал Королеву.

– Кстати, этот пропуск будет у вас и для замка от входной двери в мастерскую.

– Спасибо, – ответил Королев, и провел пропуском по щели считывателя. Щелкнул магнитный замок. Заскрипела, открываясь, дверь склада. Из темноты пахнуло металлом и пылью. Наумочкин, знавший, где расположен выключатель, щелкнул клавишей – зажегся желтый свет: лампы были прикручены под потолком, на, противоположной от входа, стене. Королеву хорошо было видно пространство склада. На стеллажах, прикрепленных к стенам, громоздились куски металла, в виде болванок, прутов, уголков. Иногда, из этой груды, можно было выудить хорошие целые листы незакаленной стали, годной для, разного рода, креплений.

Когда они вышли со склада, откуда-то в мастерской появился серый кот: он уставился на Петровича круглыми неподвижными глазами, отливающими в неоновом свете ламп изумрудной матовой изнанкой радужной оболочки, будто елочный шарик в разрезе показал своё нутро.

Королев тоже, не отрываясь, смотрел на кота, пока тому не надоело глядеть на человека, и он, неожиданно отвернувшись от Петровича, стал облизывать себе спину и хвост.

Наумочкин ушел, пожелав успехов в труде, и Петрович, развернув вчерашний список заданий, приступил к его изучению. Первым делом надо было изготовить десять болтов нестандартного размера. Потом нужно сделать столько же гаек к ним.

– Ох, и здоровы же они, – вздохнул Петрович. Он вернулся на склад, и, подойдя к стеллажу с нужным материалом, практически, в первую минуту нашел там огромные стальные болванки, необходимые для болтов. Он прикинул, что из их обрезков, можно будет потом наделать и гаек.

Неожиданно открылась дверь мастерской. Королев выглянул со склада. На пороге стоял Наумочкин: он привел с собой какого-то человека.

– Знакомьтесь – это Сергей Леонидович Кульков, токарь шестого разряда, ваш начальник.

Королев несмело кивнул и тихо сказал «здрасьте». Кульков протянул широкую розовую ладонь, и они обменялись крепким рукопожатием. Плотный сильный, на вид, человек лет пятидесяти, выглядел вполне довольным жизнью, веселым от такого назначения, энергичным в свете неоновых ламп. По сравнению с тусклым Королевым, у которого с утра раскалывалась голова, он смотрелся неунывающим спортсменом, готовым ставить любые рекорды. Петровичу стало не ловко за себя, такого разбитого и неуклюжего, что он, не спросив даже, как Кульков добрался до места, пошел к своему станку, закреплять болванку для резки болта нестандартного размера, нужного для крепежа подвесной балки противовеса лифта номер четыре, что «ползал» внутри горы Пико.

Глава 7

Ежедневно Кульков давал задания – Королев их исполнял. Кроме них двоих и, разумеется, кота, никто в мастерской больше не работал. Оставался открытым вопрос: кому нужны шесть огромных станков, когда, по-хорошему, заняты только два? Ответа никто не давал. Тогда наши мастера решили использовать станки, как дополнительную помощь, то есть, если надо было сделать десять изделий, Петрович с Кульковым заранее помещали болванки в зажимы всех шести станков, чтобы потом не тратить время на их установление, чем значительно экономили рабочие часы.

Каждый день они вкалывали до семи вечера. После работы вместе шли в столовую, заправлялись кислородным коктейлем (Кульков любил еще и пива выпить), и потом – до комнаты отдыха, где уже половина работяг играли в шахматы, в карты, смотрели телевизор, или просто спали. Другая половина народа, отсутствовавшая в комнате, оставалась в ночную смену, доделывая то, что не успели сделать в дневную. Как ни странно, но сменщиков у слесарей не было – считалось, что у них и так не большая нагрузка, а иначе никто не смотрел бы на них с неким превосходством, на что Петрович старался не обращать внимания, в отличие от Кулькова.

На следующее утро всё начиналось сначала. Как только Королев, после завтрака, приходил в мастерскую, он сразу же начинал доделывать то, что осталось с вечера. Каждый раз нужно было торопиться, чтобы не схлопотать нагоняй в виде штрафа.

Обычно через час после прихода Петровича, появлялось «начальство».

– Здорово, молодой! – орал, входивший в мастерскую, Кульков.

– Здорово, старый! – в тон ему отвечал Королев, стараясь перекричать работающий станок.

Так каждое утро приветствовали друг друга мастер и подмастерье, иногда меняя обращение на «очкарик» и «толстый». Никто ни на кого не обижался – все были в одной лодке, в которой надо было поддерживать ровные отношения.

– Сегодня новое задание! – крикнул однажды Кульков, стараясь переорать работающий станок. – Болтов более не точим, втулок разных тоже не делаем, ибо теперь возьмемся за хомуты!

– Какие еще хомуты? – удивился Королев.

– Обычные, как на водопроводных шлангах. Только будут они во сто раз крупнее!

– Это для чего же такая страсть? – вновь подал голос подмастерье.

Кульков бросил на него усталый взгляд и постучал пальцем по своему лбу, на котором обозначились глубокие морщины, до сегодняшнего дня не замечаемые Королевым.

– Для чего-то более крупного, чем обычные шланги! Понял?

Станок Петровича продолжал работать, но, похоже, Кульков был рад тому, что не надо шептать на ухо то, о чем вслух говорить опасно.

– Будем их резать, когда выкройку сделаем! – проорал Кульков.

– А где металл взять: листовой-то давно кончился?

Кульков махнул рукой, мол, выключай станок, и, достав мятую сигарету, щелкнул зажигалкой.

– В течение часа нам должны его доставить из нижнеуровневого склада – вот и будем из него кроить и резать.

– А сейчас что делать? – по привычке проорал Королев, в наступившей тишине.

Кульков почему-то боязливо оглянулся, будто с ними в мастерской был еще кто-то.

– Выкройку будешь чертить, – ответил он, и достал из кармана, сложенный вчетверо лист бумаги, на котором была начерчена схема хомута.

– Это, что называется, сложная кройка. Видишь, сколько выемок и «карманов» надо сделать? Прорези, опять же, посмотри какие вычурные, будто в них иголки какие-нибудь вставлять будут. Короче, вот эту схему нам надо увеличить в девяносто семь раз, и всё расчертить на миллиметровке. Потом, вырежем шаблон, и аккуратненько, точь-в-точь, будем копировать на металл.

– А лазерных установок здесь нет, чтоб без всяких огрехов работу сделать? – спросил Петрович.

Кульков с силой выплюнул сизый дым.

– Ты на компьютере можешь работать?