Замещение. Повесть

– А что, есть еше страна вечного мира и любви? Тогда вы не туда попали.

Агент недоумевал: в его стране такие учреждения, которые паразитируют на людей по-настоящему пашущих, да еще гадят на них, давно исчезли за ненадобностью.

Соратники вышли мрачными. Что это было? Что-то тревожное снова накатывалось на них. Близнецов был подавлен.

– Они вообразили, что наступило обнуление гуманизма.

– Такого не бывает, – в недоумении сказал Агент. – Гуманизм нельзя обнулить, он только обогащается новыми возможностями.

12

Еще тяжелее были заботы чиновников наверху, на высшем уровне властной Системы государства. Там было неизмеримо больше риска, но и уверенности в силе.

В своем бункере поздно ночью Лидер империи отключил множество экранов, где руководители страны и регионов отчитывались перед ним, и стал протирать глаза.

Давно уже он не спал нормально, несмотря на накачку сонными таблетками. Ночью перед его глазами возникали одни и те же нерешенные проблемы, не проходила злость на нерадивых исполнителей, и сон пропадал начисто. Зато яснее возникали решения.

Он давно знал: неопределенные романтические идеалы эпохи в конце концов обнажаются голым интересом. Как говорил аятолла Хомейни, развитые страны поделили мир, а теперь призывают к миру – это им выгодно.

Тоже когда-то был романтиком, видел народ богоносцем и хотел служить ему. Но понял, что народ быстро поддается пропаганде. Государство, власть не может действовать иначе, как насилием. Это инструмент насилия. Потому что оно вводит в спасительные рамки своеволие и хаос роящихся граждан… Насилию претит любое сомнение, когда оно переходит к действию. А если есть сомнение? Тогда нельзя править народом. Поэтому лидеры выходят из силовиков.

При встречах с интеллигенцией либералы возражали ему:

– Узда нужна для преступников. А для творческих личностей она противопоказана. Именно они пробивают дорогу в будущее.

Он отвечал, что ограничивать, направлять в нужное русло – это назначение любого государства. Вообще конфликт между сомнением и действием – парадокс законов человеческого общества.

Но последняя косвенная война с западными «партнерами», поддержавшими отколовшуюся славянскую страну в нашей прямой военной спецоперации, помогла увидеть влияние войн на современный мир. Он оказался настолько централизованным, что уже видно, к чему ведет развязывание войн.

Лидер был встревожен. Опасался, что его планам может помешать такая глобализация экономик и культур, что любое колебание в любой точке сразу обрушивает жизнь стран и людей, возникают рецессии и депрессии. Как жаль, что из-за давнего, в перестроечные времена, предательства власти, наводнившей нас всем иностранным, стране пришлось зависеть от поставок из-за границы, и вот не замедлили драконовские санкции, которые заставили перейти на импортозамещение. Это и сейчас отзывается эхом на экономике.

– Как много людей на планете нас не любят! – морщился он. – Что мы им сделали? Неужели желание укрепления русского мира так бесит тех, кому наступили на пятки при разделе экономики планеты? Разве возможно допустить, чтобы на наших границах появлялись их военные базы?

Он вообразил эти мириады зомбированных западной пропагандой лиц, готовых прилюдно застрелить. Бр-р! Близко ощущал настороженное дыхание массы чужих ему людей – они были отдельными от него, ожидающими чего-то, завистливо глядящими на избранного, и ожидали от него блага себе, и готовые безжалостно устранить.

Его министр обороны давно звал отдохнуть в чудесные нетронутые края его детства, но куда тут денешься? На кого положиться?

Лидер, как никто, ощущал угрозы своему огромному хозяйству. Действительно, вспомнил он слова предшественника, работа, как на галерах. Женщины – и те перестали интересовать. Многие главы в мире почему-то ловятся на красивых любовниц, и часто доходят до импичмента. Чтобы в этом не подловили, лидер – нет, не аскет, а человек, – запретил разглашать его личную жизнь.

Ему казалось, что только он отвечает за все, а другие норовят отлынивать от ответственности за положение страны, или стремятся подсунуть лакированные отчеты, которые потом отзовутся большими просчетами. Они выглядят блестяще, но вот только неповоротливый ход хозяйственной машины не ускоряется. И авторитет в мире падает.

– Что это за люди? Никакой ответственности, без поджопников никак. Как тут успеть охватить все самому! Прав, ой, прав был Иосиф Виссарионович, считая таких вредителями. Был зол на бардак, на ничтожество людей.

Иногда ему становилось тесно от постоянно держащей узды ответственности, и тело бунтовало, стремясь на свободу.

Засыпая в старинном дворце над бункером, на широкой царской кровати, он продолжал думать:

– Что меня держит наверху? На-вер-ху-у, – сладко и мстительно потянулся он. – Ох, лучше наверху, чем внизу.

Он уже смутно помнил, как от простого офицера дошел до лидера, словно был им всегда. Оказался в нужное время в нужном месте. Население радостно доверилось новому вождю, подхватившему знамя борьбы за славянский мир. Человек выбирает эмоционально, вот и сделал свой выбор. Клюнул на лозунги: «Все будет хорошо». Банальный популизм, сам недавно понял, и народ сыграл в рулетку.

Он не ожидал, что такое реальная политика. Думал, будет красиво, интересно. А его обухом по голове – пришлось разруливать в опаснейших поворотах глобальной политики. Такой тупой злобы зарубежных лидеров не мог себе представить.

Он хотел быть могучей силой в огромной тьме, которая податлива и не может ему помешать, если он задумает что-то смелое и рискованное, и покорная тьма пойдет за ним куда угодно.

Рано утром он стал готовиться к встречам, глянул в огромное старинное зеркало с витой дубовой рамой, предназначенное для тренировок показа его фигуры народу и произнесения речей.

– Какая постаревшая морда, со злыми морщинами! И лишь каменный отпечаток ответственности. Но это ничего, делает общение серьезным.

Аскетизм нужды в детстве усугубил его аскетизм ответственности.

Пришел с докладом министр безопасности, сухощавый старик, словно с выпаренным лицом, не умеющий улыбаться.

Лидер заранее морщился: опять что-то успокаивающее, мол, меры приняты. А народа толком не знает, боится ножками протопать по закоулкам страны. Что там, в народе? Почему власть поддерживает только простое невежественное большинство? Спасибо, идеологическая составляющая у нас на высоте, телевидение почти не врет – много дает вражеской брехни, под усмешечку ведущих. Люди нам верят.

Он давно понял, что люди зомбируются очень быстро. Вон, в Октябрьскую мгновенно восприняли новую убеждающую идею! Если, конечно, не насмотрятся всякого мусора в сети. А от книг они не наберутся – слишком заняты тяжелым трудом. Но почему умные, интеллигентные молчат, таятся? Кроме, конечно, довольных своим благополучием и подлипал.

Лидер часто прислушивался к внутреннему чутью, чем дышит народ, расстилавшийся далеко до горизонта, где начинается океан, и не совсем понимал. Что-то в том дыхании есть опасное. Не дай бог, голодные бунты!

Там тоже немало ненавидящих его. А ведь богатых развернул от западных кормушек на службу родине! Кстати, как это получилось, что друзья молодости почему-то оказались миллиардерами? Ведь я их не толкал к этому.

Министр безопасности с бесстрастным лицом, чтобы не выдать себя ничем, раскрыл черную папку.

– Некая общественная организация «Вселенское сознание» пытается залезть пальцами нам под дых. Там появился некий пришелец, в мире которого, якобы, наступило доверие во всем мире. Там витают в облаках творчества, и не учатся брать лопату и копать. Не знаю, что это – умопомрачение? Пришелец затевает экологический поселок, где хочет создать школу по воспитанию личности. Отрицает наше понимание истории. Кто такой, неизвестно. Подозреваю, подосланный.

– Как это? – недовольно откинулся в кресле лидер. – Сейчас нам, как никогда, нужны чернорабочие кадры, чтобы воссоздать страну.

– Он всюду рассказывает, что есть такая планета, где царит вечный мир, нет идеологий, и потому долга перед родиной, и люди целиком посвящают себе творчеству. Как будто сам оттуда прилетел.

– Вот как?

– Так что делать? – бесстрастно вопросил министр.

– Как что? – недовольно отозвался лидер. – Вы не забыли, что мы уже не сажаем за идеологию? Не трогайте. Они и так не выживут. Такое время, придется им приносить пользу, чтобы выжить.

Он подумал.

– Вот что. Пригласите-ка его ко мне. Я сам с ним поговорю.

13

Кизяков выслушал отчет Агента о поездке за границу.

– До чего же мы похожи! – удивился он. – Запад и Восток – братья-близнецы.

Там забуревшая демократия, чем-то похожая на нашу, – властью обладают только владеющие ресурсами, то есть деньгами, корпорациями, средствами массовой информации и т. п.

Но в отличие от восточного мира, там нет никаких запретов в духовной жизни, в свободном обществе разрешается все, – любые средства массовой информации, даже фашистские, любые идеи вплоть до ку-клукс-клана, разрешения на повальное ношение оружия. Даже – во дают! – понуждают «определиться», мужчина ты или женщина, трансгендер или транссексуал, из опаски нарушить свободу их называют родителями номер один и номер два.