Замещение. Повесть

Она стала раздражаться постоянно.

10

Исполком общественного движения «Поиск вселенского сознания» получил приглашение принять участие в глобальном форуме «Сознание будущего» в Нью-Йорке.

Политолог Кизяков по этому поводу прочитал Агенту целую лекцию. Он считал фундаментальный разлом между его страной и Европой проблемой на долгие годы. История и культура Европы близки нам. Греки – свои, а персы чужие. Культура Индии и Китая – незапоминающиеся вставки в общий европейский контекст. Мы воспитаны на «Мушкетерах» и «Графе Монте Кристо», а не на китайском классическом романе «Речные заводи». Наша молодежь встроена в глобальный мир. Отсюда искусственный характер евразийских убеждений. Русская культура оказала мощное воздействие на западную культуру. Нравственные представления Европы сложились под влиянием шедевров русской культуры. Россия является хранителем истинных европейских традиций, от которых отказывается Европа. Там сейчас муссируется тема третьего пола.

– Так что, мы – европейцы, сохранившие основы европейской культуры. Фундаментальных различий между нами и Западом нет. И придет время, когда мы снова сблизимся.

Агент удивлялся:

– Ведь, вы же говорили, что славяне несовместимы с ними.

Политолог засмеялся.

– Стерпится – слюбится.

____

Министерство внутренних дел и Федеральная служба безопасности отнеслись к выезду равнодушно. Там лишь усмехнулись: «Смотрите, как бы они не накостыляли вам по шее. Если даже пропустят. Для россиян пересечь западную границу – привилегия». И расхохотались.

Действительно, визы в Штаты получить было нелегко – русские уже десятилетия были нежелательным элементом. Все же, по протекции друзей Близнецова, уехавших на Запад, удалось получить визы.

И вместе они, наконец, вылетели в Нью-Йорк.

В аэропорту Кеннеди на стойке регистрации их долго мурыжил, разглядывая визы, респектабельный пожилой сотрудник с опрятной укладкой седых волос.

– Gentlemen, are you Russians? – упрямо повторял он, изучая документы. И не желал пропускать.

Приехал встречающий, американский индус с темными подглазьями. Кланяясь, переговорил с седоволосым, и дело уладилось.

Въехали на Манхэттен, под стены небоскребов, закрывших небо, которые издалека на заре видели огромным скопищем высоток, как в фокусе объектива.

Въехали в толпу, машину окружили искаженные негодованием физиономии, за стеклами автомобиля пестрели сплошные флаги и плакаты “No justice, no peace!”. Это был многотысячный митинг. По словам индуса, как разобрал Агент, это выплеснулось на улицы возмущение из-за невыносимой жизни, безработицы, возникшей из-за отступлений правительства, ушедшего из завоеванных позиций на планете, и обвала доллара, еще недавно мировой валюты.

Тысячная толпа требовала наказания полицейского, убившего протестанта. Перед толпой по давней привычке в раскаянии стояла на коленях шеренга полицейских, которым было приказано не вмешиваться и защищать себя.

Но толпа опрокинула их, и стала поджигать машины. Вдоль широкой Пятой авеню витрины магазинов и офисов заколочены, на окнах шопов надписи, нарисованные баллончиком: “Store empty!”, “Nothing left”. Там грабили магазины, нападали на банки и аптеки, разбивали витрины и выносили вещи. Было страшно видеть, как лохматые черные люди шли, держа в руках вешалки с одеждой и полные пакеты вещей из магазинов.

Агент был ошеломлен.

– Что это за люди? Почему целая масса народу так негодует?

– Ни разу не видел?

Близнецов улыбнулся ему, хотя тоже слегка удивлялся.

– У нас не бастуют, и со времени большевистского переворота не разбивали машины. А в Белоруссии протестанты вставали на скамейки, снимая обувь.

– Гудбай, Америка, – печально сказал индус, сидя на переднем сиденье. – Такой, как раньше, она не будет никогда. Мы все в одном мире, и нам нужно его менять и спасать. Кто, если не мы?

Он американец с рождения.

Они устроились в центре Манхэттена, в старой высотной гостинице, откуда виден Центральный парк. Номер с нечистым ковровым покрытием, двуспальной кроватью, гостиной, кухонькой и ванной. За стеной громкие женские вздохи, протяжные стоны и даже резкие вскрики.

Утром они отправились в сабвее на окраину города, на конференцию «Сознание будущего».

Это оказался бедный зальчик, без микрофонов, но с устройствами для синхроперевода в креслах. Здесь было многолюдно и тесно, участники – ученые и отставные политики из разных стран, преимущественно азиатских.

Агент вызвался быть переводчиком для Близнецова, хотя в его прямолинейном английском не ощущалось укорененности американцев в их образе жизни, но его понимали, как понимают официальный язык во всем мире.

Пленарное заседание открыл знакомый индус, уже в синем тюрбане, но в хорошем костюме.

Его вступительная речь была о новом миропорядке, который, наконец, должен быть принят после столетий вражды двух глобальных систем. Мир слишком велик и разнообразен, чтобы одна страна могла управлять им и устанавливать свои правила для всех. Америка перестала доминировать на планете, занялась внутренними проблемами. Россия давно отказалась от установления коммунизма во всем мире, Китай никогда не стремился стать мировым гегемоном, зная, что на это нужно будет потратить слишком много сил, ответственность большая, нагрузка огромная, а чем все закончится – неизвестно. И сосредоточился на своих внутренних проблемах, рассматривая себя как целую тысячелетнюю цивилизацию.

Зал аплодировал. Здесь, оказывается, было много тех, кто бастовал вчера вечером.

Дали слово представителю Госдепа. Все оживились в ожидании. В ловко сидящем костюме, великолепно подстриженный, в своей ухоженности непонятно, молодой или старый, он улыбался залу фирменной белозубой улыбкой американца.

– Мы цивилизовали Африку, Индию, повлияли на весь современный мир. И ушли, оставив их на высоком уровне современной цивилизации. Наша великая страна, наконец, сворачивает свои программы по всему миру, может заняться внутренними проблемами, приведением в порядок валютной системы, улучшением жизни граждан. Однако наша экономика связана со всей планетой, предоставляет новейшие технологии, и потому мы никогда не закроемся в своих границах. Мир – это мы, наша внутренняя суть.

В зале начался шум, выкрики:

– Hypocrite! After you, the world healed its wounds for a long time!

Агент перевел: «Лицемер! После вас мир долго залечивал раны!»

– Сейчас мы налаживаем экономические связи со странами Африки и Азии.

Кто-то выкрикнул из зала:

– Pinned down? Are you begging for gas from them because of the fuel crisis? (Прижало? Из-за кризиса с топливом выпрашиваете у них газ?)

У него был вид самодовольного владельца роскошного особняка и сауны, разбогатевшего на торговле. Словно застыл в коконе империи, привыкшей к превосходству, в целом поколении. Неспособный выйти из кокона, он словно не замечал выкриков, и поощрительно похлопал ладонями.

– И мы хотим одного – полной свободы индивидуальности, равноправия сообществ, прав для каждого и справедливой судебной системы.

– Freedom, rights – for you! When necessary, they are ready to trample (Свобода, права – для вас! Когда надо – готовы растоптать).

Зал шумел.

Один за другим вставали на трибуну азиаты. Они отстаивали национальные интересы своих групп влияния на мировые процессы.

В перерыве к гостям подошел познакомиться маститый профессор бостонского университета, русский по происхождению. Обрадовался, словно увидев своих.

– Как видите, здесь отказались от несения света демократии во все уголки мира, – словоохотливо начал он. – Ушли из Европы, забрав свои межконтинентальные ракеты и войска. Ушло в прошлое то, что на Востоке называли доминированием их интересов и верховенством над остальным миром. В том числе и обвинение восточной империи в агрессии. Короче, наш правящий клан и граждане в чем-то похожи на ваших. У нас выбирают из двух партий, у вас – из одной господствующей партии, и тоже приходится лавировать между политическими врагами, чтобы отстоять глобальные геополитические интересы.

Он почему-то радовался, что у них, как и у нас ниспровержение классиков искусства и литературы, тоже полоса сбрасывания с пьедесталов своих кумиров, «отцов» создания нации и демократии, которые сами владели рабами.