Таймер

– Что будешь встречаться с Верой, а ко мне по-прежнему заглядывать на дружеский секс? Хрен тебе со свёклой, Арсенька,– усмехнулась Таня,– не надо путать лёгкость в отношениях с беспринципностью и бесхребетностью. Лёгкие люди остаются лёгкими, потому что умело избавляются от всего утяжеляющего, от лишних мыслей и обид, они не удерживают до бесконечности и не вертят в голове неудачно сказанные фразы и поступки, которые выставили их в нелепом свете и точно так же выбрасывают из головы ненужные размышления о других людях. Это вовсе не значит, что их всепрощение и всепонимание безграничны, просто у них особенный инстинкт самосохранения, а в остальном они совершенно обычные. Я спокойно говорю с тобой о сопернице, не возражаю против твоего права на выбор и никоим образом на тебя не собираюсь давить. Я пускаю тебя в свой дом и в свою постель только потому, что я появилась раньше. За четверг – спасибо Вере огромное, но о тебе мы с ней переговоров вести не станем. Всё, что ты решишь, будет твоим личным выбором, но, запомни, выбором окончательным и бесповоротным. Если ты откажешься от меня в её пользу, я приму, пойму и уступлю, но не жди, что я буду ждать тебя с распростёртыми объятиями, когда ты наиграешься там и решишь поиграть в другой песочнице.

– Сама-то больно взрослая,– огрызнулся я. Меня задела фраза про игры и песочницу.– Привела меня в больницу, разрешила делать больным уколы. Очень по-взрослому. Уж и не говорю о том, что ты первому встречному секс предложила, как будто так и надо.

– Ты не первый встречный,– спокойно отозвалась она,– а вообще, некрасиво попрекать тем, что раньше тебе казалось приемлемым.

– И сейчас кажется,– я улыбнулся,– прости, это я зря с попрёками. Но подожди. Ты сказала: не первый встречный? Значит, ты и раньше про меня откуда-то знала?

– Нет, просто понравился сразу.

– Мой сосед говорит, что любовь с первого взгляда – чушь, что есть мимические изъяны, которые отвращают от лица при повторном взгляде и всё такое прочее.

– Арсенька, сейчас любовь рассматривают с точки зрения квантовой физики, а ты всё ещё веришь соседям? А насчёт расширенных функций,– она вернулась к прежней теме,– то я прекращу их выполнять, едва ты определишься с выбором. И прекращу не из уважения к сопернице и не из женской солидарности, а только потому, что однажды я сама могу найти человека, от которого мне не захочется уходить к тебе. И я не обязана буду тебе объяснять, почему халява кончилась, верно? Поэтому лучше уж и не начинать.

– А ты ещё не встретила такого человека?

– Какого?

– От которого тебе не хочется уходить ко мне?

– Нет.

– Это плохо.

– Плохо?

– Ну да,– я вздохнул,– я думал, если ты уйдёшь первая, мне будет легче определиться.

–Хитренький. Нет уж, разбирайся, пожалуйста, сам. Давай договоримся: как только ты всё для себя решишь, ты меня оповестишь. Ни на что претендовать в этой гонке я не намерена, но помни: ты мне не безразличен. Клясться в верности на этот срок я не стану, появится претендент – уйду к нему, но пока никого на горизонте нет, и я согласна ждать.

– Без ревности согласна делить меня с соперницей?

– Нет, делить я тебя не намерена. Я согласна ждать, сказала же. Некоторое время. Не всю жизнь. И что вообще за слово такое – «делить»? Вере твоей вершки, а мне корешки? И слово «ревность» мне не нравится. Ревность – это посягательство на то, что тебе не принадлежит. Из всех человеческих глупостей ревность – самая преступная. Хуже воровства, вроде как воруешь у человека его самого, его свободу, его интересы, не считаясь с ними, не уважая их, не позволяя партнёру быть собой. Другой человек – не наша собственность. Ты не мой, я не твоя. Ты не принадлежишь Вере, и сам тоже присвоить её не можешь. Поэтому и делить, передавать, как почётный кубок, дарить, отписывать по завещанию никого нельзя. Можно быть вместе. Без принуждения. Можно захотеть стать чьим-то, принадлежать кому-то. Это должно быть добровольно – и хорошо, когда это обоюдно. Но ревности при таком раскладе взяться неоткуда. Я не хочу навязываться тебе, Арсенька. Ну скажу я, что ты мне нужен, ты останешься, а потом будешь меня ненавидеть за то, что я повлияла на твой выбор.

Я не удержался и чмокнул её в нос. Тарелка в моих руках наклонилась, остатки булки и котлет, перемазанных соусами, вывалились на пододеяльник.

– Балда. Теперь придётся стирать.

– Стирка будет позже.

Котлеты потерялись в складках чумазого одеяла, словно оказались им проглочены. Мы тем временем наслаждались расширенными функциями дружбы.

«Людей я ем,– вспомнилось мне некстати,– добавляю в них недостающие ингредиенты…»

Губы… Соус… Котлеты… Танька… Какие ещё нужны ингредиенты? Это блюдо совершенно. Танька – совершенна. Без соуса и котлет. Губы пусть остаются.

Уставшие от секса, мы нашли в складках одеяла остатки еды и набросились на неё с утроенной силой.

– Тащи сковородку,– велела Танька,– доедим всё, что там осталось.

Под дамским романом заворчал мой мобильник.

Мишка.

Мы перекинулись парой слов, я положил трубку и расхохотался.

– Представляешь, этот олух сломал дверной замок! Всё не верил, что дверь можно открыть в любое время, и этаж не исчезнет. Вот и додёргался. Утром поеду к нему.

– Возьми ему что-нибудь поесть. У тебя, небось, в холодильнике шаром покати.

– У тебя скоро тоже станет пусто! – пошутил я, но Таня вдруг посерьёзнела и посмотрела на меня сурово:

– Ты бы прекращал эксперименты с этими людьми, Арсенька. Это живые люди, а не герои компьютерной игры. Ты наверное думаешь: жизнь подкинула тебе крутой квест. Никто в таком ещё не участвовал! Классная игрушка! Необычное лето! Это цинично, Арсенька. Неправильно это.

Губы… Соусы… Котлеты… Танька… А вот взрослость её тут на фиг не нужна! Может, права Вера, людей надо готовить по кулинарным книгам? Что-то добавить, что-то убрать.

Ничего не хочу убирать. Разве что одеяло с Тани (она уже снова успела в него завернуться, в чумазое). И ещё разок сексом заняться…

Сказано – сделано.

Секс – идеальное блюдо с Танькиным участием. В нём взрослости самое место.

Глава 13

– Так прямо и сказала? – Мишка хлопнул ладонями по коленкам. Он недавно проснулся, хотя день был в разгаре. Незапертая дверь его не смущала.– Правда-правда так и сказала? Согласна ждать и не против соперницы?

Я кивнул.

– Тогда ты стал заложником самого отъявленного женского вранья и одной из самых распространённых мужских фантазий. Чтобы жена и любовница знали друг о друге и мирно сосуществовали. Так не бывает. Не терпят женщины соперниц. Это претит их природе. Так что определяйся с выбором и мой тебе совет: оставайся с Танькой.

– Это почему еще? – я заупрямился.

Из коридора слышался шум – слесарь устанавливал новый замок. На плите закипал чайник – ещё минута-другая – и первые трели истеричного свиста огласят квартиру. Этот чайник мёртвого поднимет, если, конечно, кто-то живой предварительно поставит его на огонь. Мелко подрагивал в углу кухни холодильник: он съехал с подложенной под него картонки и сделался шумным.

Я принёс Мишке суп в банке, контейнер с макаронами и остатками котлет. Мы всё-таки умудрились не уничтожить их все. Ещё Таня передала бутылку с компотом. Первое, второе и третье, короче говоря. Принесённую помимо прочего пачку чипсов Мишка открыл сразу. Рассыпая кругом крошки, он затолкал щедрую горсть чипсов в рот. Потом собрал просыпанное и тоже съел.

– Потому что с Веркой – не судьба.

– У меня ещё одна попытка,– напомнил я. Мишка был в курсе нашей с Верой «Русской рулетки».

– Не в попытках дело,– приятель протянул мне шуршащий пакет, я прихватил разом десяток чипсин, одна из которых оказалась огромной. Погрузив губы в ладонь, я захрустел чипсами, словно лошадь овсом, осыпал линолеум крошками, как недавно Мишка, только я и не думал их подбирать.

– А в чём?

– Дело в том, что не судьба и всё! – Он ссыпал в рот чипсы, оставшиеся в пакете, а пакет надул и хлопнул.– Её присутствие не делает тебя счастливым, а отсутствие – не делает несчастным. Это о многом говорит. Ты не скучаешь, пока она летает вместе с этажом. И вообще, Вера тебя бесит.

– Ты никогда не видел нас вместе.

– Я слушал твои рассказы. Этого хватило. И ещё! Сколько раз ты улетал в моей квартире? Семь? Восемь?