Сказочница из Вракинска

– Раскладка! – вдруг вспомнила она. Положив блистеры и стеклянный пузырёк с таблетками, Саша всё-таки забыла о пластиковой коробочке, разделённой на ячейки. Она прошла в сапогах на кухню. Время ожидания можно оплатить, не страшно, главное, чтобы таксист дождался, предновогодний вечер – время нервное и дорогое. Стартанёт к новым клиентам, даже не предупредит. Спустятся Саша с бабушкой, а машины уже и нет. Саша выглянула в окно: какой-то автомобиль стоит у подъезда. Номера не видно, но, вероятно, это их такси.

Забирая с подоконника раскладку с таблетками, Саша увидела несчастный камамбер, выложенный Юлией Алексеевной из холодильника.

– Прыгай в сумку, – сказала она сыру и бросила картонную коробку к остальным вещам, – пусть и у тебя состоятся новогодние перемены!

ГЛАВА 4

Таксист – круглолицый говорливый мужчина лет пятидесяти в синих джинсах и свитере с оленями – принял у Саши сумку, помог Ульяне Васильевне разместиться на заднем сиденье. Саша села с бабушкой рядом.

– Какая удача, – восклицал таксист, – редкая удача! Я сам из Варкинска. К вам сюда человека привёз, думал, обратно пустой поеду, а тут ваш заказ. До полуночи точно на месте будем, я время специально рассчитывал, чтобы самому к праздничному столу не опоздать. Вас как зовут?

– Саша. А бабушку Ульяна Васильевна.

– А я Сергей.

Ульяна Васильевна по привычке смотрела в окно. Кажется, ей всё равно, где находиться, лишь бы там были окна. Даже выходить на улицу ей не так интересно, как смотреть на неё через стекло. Сейчас она сидела, не меняя позы, но не оставалось сомнений, что она с интересом наблюдает, как торопливым шагом идут по тротуарам прохожие, как проносятся мимо шустрые автомобили, как меняются сигналы светофоров. Снег усилился, быстро работали щётки стеклоочистителя, они с усилием сдвигали по стеклу влажную белую массу. Сергей развлекал пассажирок беседой. Саша прислушивалась через слово, бабушка не слушала вовсе.

– Для меня всегда важно, кого я везу последним в уходящем году! – поделился таксист. – Вы, если не секрет, куда путь держите – домой или в гости?

– Пока сложно сказать, – уклончиво ответила Саша – она и правда не знала.

– А куда это мы едем? – вдруг спросила Ульяна Васильевна.

– Домой, бабушка, – ответила Саша.

– Домой? – Ульяна с гораздо бо?льшим интересом посмотрела за окно и стала вглядываться в окружающие пейзажи – пристально и вдумчиво, пытаясь составить из увиденных деталей подтверждение, что едут они действительно домой.

– Что-то там в Варкинске ждёт новое, – сказала Саша себе под нос, но Сергей расслышал.

– Так на то и Новый год, чтобы радовать новизной! – прокомментировал он Сашино бормотание. – Вот повезло мне: и попутчики на обратную дорогу достались, так ещё и едут в поисках нового! Я для вас как будто Дед Мороз!

– А куда это мы едем? – трескуче переспросила Ульяна Васильевна.

– Домой, бабушка.

– А ты взяла мои тапочки?

– Они уже дома, в коридоре.

Саша не помнила, есть у бабушки в коридоре тапки, но точно знала, что из Варкинска домашнюю обувь Ульяны Васильевны не забирала.

Ульяна отстранённо кивнула, но Саше почудилось, что бабушка готова захлопать в ладоши или вот-вот начнет ёрзать на сиденье, посекундно спрашивая, как ребенок:

– А долго нам ещё ехать? А когда мы уже приедем? Ещё не подъезжаем? А теперь? А сейчас?

На время бабушкиных расспросов Сергей поначалу замолкал, но потом уже не прерывал своих рассказов. Саша слушала вполуха, автоматически отвечала бабушке, а думала о своём. Сегодняшние сборы в Варкинск почему-то напомнили ей давние детские впечатления, когда она, маленькая, с кем-то из семьи – уже и не вспомнить, с кем – ходила вешать объявления о пропаже кота. А днем позже – вот так же с папой или мамой – она ходила эти объявления снимать. К счастью, снимали их потому, что питомец нашёлся. И тогда Саше показалось: нет ничего радостнее дня, когда ты знаешь, что любимый кот дома, что можно смело и весело вышагивать вдоль столбов и срезать липкую ленту, поддерживающую распечатанное на принтере фото, что позади волнения и тревоги за Пушистика, переживания, что его сбила машина и что он никогда не ляжет больше Саше в ноги, не станет, выпуская и втягивая когти, царапать поутру торчащую из-под одеяла голень, пока Саша не возмутится:

– Пушистик, да перестань ты уже!

Эти снятые объявления были для неё свидетельством, что всё хорошо, всё в порядке, всё так, как должно быть. Да, конечно, объявления снимают и в трагических случаях, но ведь и тогда это означает, что появились вести – пусть печальные, зато они приносят точное знание о происшедшем, а любое неведение всегда хуже знания. Вот и в тот день, когда собирала бабушкины вещи в Варкинске, Саша будто снова развешивала объявления о пропаже кота, а сегодня – снимала.

Скоро они с бабушкой приедут в квартирку с балконом, поселятся: бабушка в большой комнате, а Саша – в комнатке с письменным столом, тахтой и тумбочкой, на которой стоит фотография. Прошлого не вернуть, но успеть за него хоть чуть-чуть подержаться – можно!

– У моей жены с памятью – тоже беда с недавних пор, – рассказал таксист после очередной порции Ульяниных вопросов про тапочки. – Повторяет и повторяет без конца либо одни и те же истории, либо одинаковые фразы. Поначалу раздражало, даже ругался, книги ей какие-то купил про улучшение памяти, кроссворды заставлял разгадывать. Всё без толку! Ничего не помнит, без конца переспрашивает. Так внук что придумал: записал бабкины фразочки на диктофон, в какой-то музыкальный программе пошуршал и на праздник мне песню сделал. Рэп, что ли… Или как назвать – не знаю! Три строчки сам прочитал, а вместо последней бабкину болтовню подставил. И смешно, и грустно! Я даже сначала подумал: хулиганство какое-то, вроде как издевательство над больным человеком. А сейчас она совсем не говорит. Осталась эта запись да ещё пара видео из телефона – а больше нигде уже и не услышать её голос. Странно: вроде телефоны у всех с камерами, а некогда всё было, не снимали. Внук нас тоже не особо фоткает, ему девчонок снимать интереснее. Вот вроде говорят, что имеем – не храним, потеряем – плачем. Но так это ж выходит, каждую секунду надо помнить, что память может отшибить, или кирпич на голову упасть, или ещё что-то… От таких сценариев голова лопнет. Так что правильно это – плакать только тогда, когда уже потеряешь. Заранее – ни к чему!

Через два с половиной часа автомобиль свернул на развилке с указателем «Варкинск 3 км».

– А куда мы едем?

– Домой, бабушка.

– А ты взяла мои тапочки?

– Они уже дома.

Такси проехало мимо главной площади Варкинска с высокой праздничной елью, укутанной в искусственные сугробы. Рядом с ней высились фанерные фигуры Деда Мороза, Снегурочки и нескольких снеговиков. Площадь светилась, искрилась, с ветвей окрестных деревьев «стекали» световыми каплями гирлянды-сосульки. Люди разговаривали, смеялись, везли на санках детей.

Машина свернула к вокзалу. Уже виднелся вдали восемнадцатый дом по Первой Варкинской улице.

– А куда мы едем? Домой? – в бабушкиных глазах появилось узнавание, и вопрос изменился. Она будто знала ответ. Или хотя бы часть ответа заучила. С огромным трудом, но освоила.

– Да, бабушка.

– А тапочки… – Ульяна умолкла на полуслове и улыбнулась. Выражение лица её в эту секунду означало: ой, об этом я, кажется, уже спрашивала.

Прежде чем попрощаться, шофер достал из бардачка бутылку шампанского.

– Так сказать, от нашего стола – вашему.

Саша растерянно соображала, чем бы могла отдариться, но в сумке из съестного только бедолага камамбер. Может, и стоило бы его отдать, но другая мысль, куда более важная, перебила размышления об ответном подарке. Что они с бабушкой будут есть в новогоднюю ночь? Утро, проведённое за готовкой, и аппетитные запахи, витавшие в родительском доме, создали в Сашиной голове идиллическую картинку, словно всё то же самое сказочным образом очутится и в Варкинске! Но нет! Мясу и салатам в пустовавшей полмесяца бабушкиной квартире взяться неоткуда! Из-за метели и пробок они провели в пути больше времени, чем рассчитывали, пора заходить в квартиру, включать телевизор и наполнять бокалы. Останься до Нового года хоть час, можно было бы попросить таксиста отвезти их в круглосуточный супермаркет, но до боя курантов около двадцати минут, так что все трое рискуют встретить Новый год не дома.

Таксист тем временем махнул рукой:

– Хороший будет год, девчонки, – его напутствие пронеслось весёлой ноткой мимо Сашиных тревожных мыслей, – хороший, даже не сомневайтесь!

С этими словами он уехал.

Двадцать минут… Успеют подняться на второй этаж, включить телевизор, сесть за стол…

Саша подняла с земли сумку, второй рукой поддержала бабушку под локоть.

А что? Есть же камамбер, бутылка шампанского, можно заказать пиццу, а бабушке сварить, например, овсянку – к сожалению, только на воде. У всех стариков дома обязательно есть овсяные хлопья! А вот молоко, даже если и осталось в холодильнике, со времени бабушкиного поспешного отъезда уже должно было сто раз скиснуть.

Определившись с праздничным меню, Саша заметно повеселела и повторила вслед за таксистом:

– Хороший будет год… Даже не сомневаюсь.

До полуночи оставалось шесть минут, когда путешественницы, намыв руки, сели в кресла у журнального столика. Саша только дома осознала, что ни разу за всю долгую дорогу не поинтересовалась у бабушки, не хочет ли она в туалет, надеясь, что Ульяна скажет сама, если возникнет потребность. К счастью, никаких казусов в дороге не произошло.