Хан Батый и десантники. Книга 6. Могущество. Альтернативная история с попаданцами

Слух о баснословно богатом Русе, тут же помчался по рынку и городу. Я прибыл на корабль и начал разбираться с покупками. 19 никейцев, 4 мокши, 3 эрзя, 7 булгар и 28 русских. Невольников накормили и сняли с шеи рабские ошейники. Всем нашлись места в кубриках. Пусть отдохнут немного, а там что-нибудь придумаем. Кстати, вечером собрал их всех и пообещал отпустить, по приезду домой, через 2-3 недели, если они того пожелают. Ну а дальше я приготовился ждать, пока привезут нефть.

Первые 30 тонн нефти, нам натаскали на следующий день. Чтобы не платить за стоянку в порту, мы отвели корабль чуть южнее, на 2-3 км и бросили якорь у берега. Со мной прибыли рота легионеров, рота юнкеров 3 курса и взвод кадетов старшекурсников. В трюме стояли 50 лошадей, которых мы выпустили пастись. На земле разбили несколько палаток, где собирались ночевать те, кто не хотел находиться в жарких кубриках.

Я разрешил увольнение в город 25 человек ежедневно. Сам купался и загорал. От скуки, беседовал, по очереди, с выкупленными из рабства, невольниками. Мужчин я приставил следить за лошадьми, а женщинам помогать на кухне и в прачечной, а также убираться в отсеках. Каково было моё удивление, когда на второй день, уже перед тем, как я собирался спать в своей каюте, ко мне явились, те самые, две молоденькие красавицы. Я уже имел с ними беседу и знал, что они сёстры близнецы и им по 16 лет.

Их отец был боярин у князя Владимирского Андрея Ярославовича, разгромленного монголами всего два года назад. Девочки попали в плен со своим отцом и, как важные персоны, содержались в относительно приличных условиях. Однако, пару месяцев назад, их увидел царевич Неврюй и взял их себе. Отец пытался протестовать, но был убит, а девушки попали к Неврюю. Около месяца он развлекался с ними, а потом они ему надоели, и он продал их генуэзцам, привёзших девушек на торг.

Девушки умоляли меня не отпускать их на волю, а оставить себе, пусть даже простыми наложницами, потому что им некуда идти, а работать они не умеют, поскольку содержались в тепличных условиях. При этом они ласкались и целовали мои руки, трогали и гладили ноги, да так, что я не выдержал и принял их условия, всю ночь занимаясь с ними любовью. К тому же, девчонки, в самом деле, были очень красивы. Так что теперь, они постоянно были при мне и, как могли, угождали, подавая полотенце после купания, помогая одеваться и раздеваться. Конечно же, мне было приятно, но глодала мысль, куда я их дену в Аскольде? Моя жена оторвёт мне голову, если узнает, что я ей изменяю. Я решил пока отдаться течению времени, на всё время ожидания нефти.

На пятый день, 15 августа, я решил, что чем простаивать, отвезти пленных греков в Синоп, который был совсем рядом и отплыл туда в тот же вечер. Не спеша, мы прибыли туда в обед 17 августа. В первую очередь, я посетил кефалия Филона Умпертопуло и сообщил ему, что привёз выкупленных из неволи 19 граждан империи. Кефалий поморщился, на лице его выразились неодобрительные чувства, ведь за них надо было платить. Империя выделяла определённую часть бюджета на эти цели, но чиновники, обычно, клали эти деньги в карман, но не в этом случае.

Филону было некуда деваться, и он, с театральной улыбкой, поблагодарил меня за доброе дело и осведомился о цене. Зная, что эти деньги он истратит на свои нужды, я заставил его раскошелиться и он, скрепя сердце, выдал мне 190 золотых из казны. Выпуская греков, я всё-таки, выдал каждому из них по 3 серебряные монеты, чтобы они могли расплатиться за доставку их домой. Навестили Гармене, где пробыли пятеро суток, купаясь и загорая на солдатском пляже, чтобы не мешать отдыхающим.

Я проверил службу охраны, исправность зданий и оборудования, а 23 августа отправились обратно в Туапсе и вновь расположились в стороне от порта. Однако черкесы сработали оперативно и уже 25 августа, мне доложили, что я могу забрать оставшиеся 18 тонн нефти. Корабль зашёл в порт и в течении дня, нефть перекачали в ёмкости. Невольников больше не поступало, и я отчалил утром 26 августа.

Я не торопился, обдумывая ситуацию с девчонками близнецами и поэтому, заходил во все генуэзские порты, попадавшиеся по пути от Мавролако до Боспоро. Их оказалось 7. В каждом порту мы выкупали русских, мордву, булгар и других своих соседей по Орде. Заходя в реку Дон, мы выкупили в общей сложности 236 человек, в большинстве русских. Высадившись в Ростове, я уточнил у бывших пленников, куда они хотят податься? Встречавшие меня замы Вождёва, Тетюш и Вельмат, уговаривали их остаться здесь.

Однако, абсолютно все невольники запросились плыть со мной, видимо, почитая за своего спасителя и считая себя обязанными именно мне. Я был не против, люди мне были нужны, а вот что делать с близнецами? Я заглянул к жене Фёдора Молвите, как наиболее грамотной и серьёзной. Всё-таки дочь поморского вождя, почти князя. Молвита предложила близняшкам остаться, но они, рыдая в голос, хватались за меня. И я решился – беру их с собой. Моя жена сама из мусульман и поймёт меня. Так что все продолжили плавание до Воронежа и оттуда я увёл всех в Аскольд, значительно увеличив его население.

Брак по расчёту

Итак, мы расстались с Иманкуловым после Керченского пролива и направились в Константинополь, куда прибыли 10 августа. Я посетил императорский дворец, но не застал там императора Иоанна. Оказывается, его состояние несколько улучшилось, и он отбыл в провинцию Лидия, в город Смирну, по своим делам. Я немного расстроился, так как хотел спросить совета у него, по поводу женитьбы на дочери генуэзского правителя. Увы, пришлось отправляться далее и действовать по собственному разумению. Мы путешествовали с Тепловым, которого я взял в качестве шафера, так обычно называется свидетель со стороны жениха в Европе.

Его обязанности были нам смутно знакомы, но главное, шафер должен постоянно присутствовать при женихе и следить за проведением всех свадебных ритуалов. Скрепя сердце, мы прихватили с собой наряды архонтов, позаботившись удлинить доломан, чтобы он прикрывал наши причиндалы. В Геную мы прибыли 15 августа, ночью, но не стали входить в порт и провели ночь на корабле. К 8 часам утра, оба наших корабля, вошли в гавань и встали у причала. Подошедшим чиновникам мы отрекомендовались, приглашёнными главой республики, Модельяни.

Если на «Оку» никто не обратил внимания, то поглядеть на наш катамаран, подошли все, кто имелся на пристани. Корабль без парусов и вёсел – невероятно! Тут я пожалел, что мы не предусмотрели к «Надежде» парусов, хотя бы для чистой конспирации. Ведь нас, таким образом, могут объявить колдунами и сжечь на костре инквизиции. Я поделился с Тепловым этой мыслью, но он высказал сомнение в этом. А как же приглашение? Может быть, с первого раза не сожгут? Да, мы попали!

Надо было хотя бы матросов с шестами выставить! Но ничего не поделаешь, мы посмеялись и велели вывести из трюма 10 лошадей, которых мы взяли с собой. Это были чудесные арабские скакуны чистых кровей, полученных на нашем конезаводе. С нами ехали капитан корабля, командиры рот легионеров и юнкеров, а также 5 легионеров. Легионеров мы нарядили в отличные рыцарские доспехи из блестящей хромированной стали, отражающие солнечные лучи, как зеркало.

Трое офицеров были одеты в гражданские платья, купленные в Константинополе на рынке, ну а мы, в одежду архонтов с соответствующими атрибутами власти. Наша кавалькада помчалась по улицам Генуи, направляясь ко дворцу совета консулов. Уже через несколько лет, глава города будет называться дожем, как в Венеции, а сейчас он всего лишь подеста. Но вот и дворец республики. Перед входом стоят стражники с щитами и алебардами. Мы подъехали вплотную к воротам, и я крикнул:

– Дорогу посланцам «Совета десяти»!

Через пару минут к выходу подошёл офицер и спросил нас о цели приезда. Я ответил, что мы приглашены самим графом Модельяни. Вероятно, офицер имел какие-то инструкции на случай нашего появления и приказал открыть ворота, куда мы и проехали. Оставив коней на попечение подбежавшим конюхам, мы направились к входу во дворец, у дверей которого, стояли другие стражники, пропустившие нас с сопровождающим офицером. Прошли несколько комнат и наших легионеров попросили остаться. Я, Теплов и офицеры, проследовали дальше. Наконец мы оказались у дверей малого зала. Я остался, а Теплов с офицерами вошли в комнату.

Насколько меня наставлял консул Таны, просить руки Дианы, должен был мой свидетель от моего имени. Через 15 минут позвали и меня. Здесь мне представили главу республики, окружённого охраной из десятка рыцарей и двумя десятками придворных. Модельяни оказался сравнительно не старым человеком, не старше 45 лет.

Несмотря на жару, он был облачён в меховую накидку, поверх камзола. На голове он имел берет. Я слегка поклонился и встал, не зная, как себя вести далее. Теплов уже попросил руки Дианы и меня просили подтвердить эту просьбу. Я подтвердил. Затем закрутилась процедура сватовства, в которой я выполнял какие-то телодвижения, отвечал на вопросы, практически не вдумываясь в их смысл. Затем последовал обед, на котором присутствовала и Диана.

Нас посадили напротив друг друга, и я ещё раз подивился на её красоту. Она сидела, скромно потупив голову и не сказала ни слова, а перед окончанием обеда, удалилась. Потом меня повели в церковь, чтобы я покаялся в грехах. На вопрос: – Грешен ли я?

Я ответил – Да, у меня 4 жены и 20 детей, а я собираюсь взять ещё одну.

Священник велел мне прочитать 100 раз молитву «Отче наш» и отпустил грехи. Этот и 4 последующих дня, мы провели в хлопотах и подготовке к обручению или ещё чего-то там. Я пожалел, что моя невеста, дочь правителя государства, которую не так просто выдать замуж, не проведя всех положенных процедур. Нас познакомили со свидетельницей невесты, хорошенькой девушкой, по имени Виолетта, имеющей титул маркизы ди Сан-Рокко. Мы постоянно ходили впятером.

Офицеры, не понимая латыни, держались рядом. Хотя нам предоставили жилище во дворце Монтальди, но я предпочитал ночевать на корабле. Перспектива спать в комнате с ночным горшком под кроватью, меня не устраивала, как и остальных моих спутников. Каждое утро, мы отправлялись во дворец, под охраной пятерых наших рыцарей, отпускали их и проводили время в церемониях и подготовке к свадьбе, постоянно находясь в контакте с Виолеттой и другими подружками невесты.

Обедали и ужинали вместе, а вечером возвращались на корабль. Между нами возникли дружественные отношения, а у Теплова с маркизой и вовсе, чуть ли не любовь, но по всему было видно, что она этим и закончится. Капитан «Оки» также сдружился с одной девушкой из числа подружек невесты. Кстати, капитан «Оки», прошлогодний выпускник юнкерского училища, лейтенант Пётр Тихомир, ещё не был женат, в отличии от остальных.

Его ожидало прощание с кораблём, который я вчера презентовал совету консулов Генуи. На корабле я оставлял два орудийных расчёта, механика, электрика и трёх слесарей, для обучения членов новой команды. Предполагалось, что, закончив обучение к концу октября, канониры вернутся домой, а технари останутся до весны. Комплектование экипажа галеры итальянцами, уже началось и через неделю корабль будет послан в испытательное плавание с новым экипажем.

Подарок весьма обрадовал власти города и меня благодарили все члены совета. Между тем, мне надлежало получить дворянский титул, наделяющий меня правами гражданина республики. 17 августа, в торжественной обстановке, я получил патент на титул маркиза ди Лаванья, с правом на небольшой замок и одноимённую деревню в 15 км к востоку от Генуи, на побережье лигурийского залива. Мы выехали туда с провожатыми, и я принял замок и деревню в своё владение. Замок представлял собой унылое зрелище. Давно не ремонтированный, он местами обрушился. Его бывший владелец умер 4 года назад, не оставив наследника, промотав всё состояние.

В замке проживал управляющий с семьёй, поддерживая замок из последних средств. Мы осмотрели замок, и я вручил управляющему 500 золотых, на ремонт и последующее поддержание порядка в замке. В деревне, в 42 домах, проживали 290 жителей, плюс священник церквушки и церковный староста. Священнику я передал 20 золотых на нужды храма, а каждому жителю деревни, не зависимо от возраста, вручил по золотому цехину в связи с вступлением на должность.

На один цехин вполне можно было купить свинью, а для многодетных, на полученные деньги, корову или лошадь. Так что все селяне, в одночасье, становились зажиточными. Порадовав жителей и управляющего замком, мы вернулись в Геную. Я теперь был вынужден задуматься, что делать с замком? Меня, можно сказать, привязывали к республике, а у меня есть имение и в Кастамоне, Никейской империи. Хоть разорвись. Однако день свадьбы неумолимо приближался. Датой назначили 25 августа.

Много времени я уделял общению с будущим тестем, обсуждая план свадьбы и последующую жизнь Дианы в Ростове на Дону. Я сообщил, что специально для жены, там возводится дворец, где она будет жить. Однако, я настоял, что невеста будет обращена в православную веру после женитьбы. Эту процедуру я планировал устроить в Константинополе, за неимением церкви в Ростове. В конце концов, граф согласился на обряд.

Мы составили брачный контракт, в котором предписывалось, в случае развода, лишить меня титула маркиза, который перейдёт Диане и некоторые другие, не столь значительные пункты. А я радировал в Гармене, что медовый месяц собираюсь провести в доме отдыха и зарезервировал за собой 20 мест на сезон с 1 сентября. Наконец наступил день свадьбы. Мы собрались в соборе святого Лоренцо, главном кафедральном соборе Генуи. Всё было очень торжественно. Я с друзьями прошли к алтарю и стали поджидать прихода невесты.

И вот она показалась в проходе, под руку с отцом, ведущим её к нам. Её фату поддерживали сзади два пажа. Следом шли Виолетта и другие подружки. Граф передал невесту мне, и мы встали рядом. Священник прочитал подлежащие случаю молитвы, и мы обменялись кольцами. Однако указания поцеловаться не последовало. Ну и ладно, обойдусь до вечера. Мы вышли из собора и нас повезли в карете до замка. Теплов разбрасывал в толпу серебряные монеты, которых мы, для этого случая, приготовили целый мешок. Их там было 2 000. Толпа кидалась подбирать монеты, вступая в драку, что было очень забавно, и гости хохотали. Мы прибыли во дворец к обеду.

Начался пир. Я и Диана сидели в центре. Со стороны Дианы расположились её подружки, а с моей стороны мои друзья. Мы принимали поздравления от гостей, несущих подарки, которые складывались на отдельном столе. Близость Дианы волновала меня, я даже ни разу не поцеловал её и меня бросало в дрожь от мыслей, что сегодня вечером она станет моей. Здесь не было традиции кричать «горько», и мы сидели, степенно отведывая различные кушанья. Я выпил немного вина. Часа через 2-3 начались танцы. Я не умел танцевать и поэтому только наблюдал. Диану, можно сказать, затерроризировал некий юноша, приятной наружности.

Он уже танцевал с ней третий танец. Что интересно, Диана нисколько не противилась этому, хотя, по принятым здесь понятиям, танцевать с чужим мужчиной более 2-х танцев подряд, считалось неприличным. Мало того, я заметил, что молодой человек распускает руки, обнимая Диану чересчур крепко, хватая её за талию и ниже. Заметил это и Теплов и, как обязанный следить за невестой во время свадьбы, направился к этой паре, вместе с лейтенантом Терехом.

Теплов положил руку на плечо юноши и остановил танец. Он упрекнул парня в слишком вольном обращении с дамой, но тот повёл себя не адекватно. Юноша закричал, что он любит Диану и она должна принадлежать только ему. При этих словах, он вынул из -за пояса мизерекорд и попытался вонзить его в грудь Дианы, однако Теплов кинулся вперёд, закрывая её своим телом, и кинжал вонзился ему в грудь, юноша успел ещё раз ударить его прежде, чем лейтенант, схватил его и повалил на пол. Поднялся шум и гам, я кинулся в толпу и к лежащему там Теплову. Одна рана кровоточила в левой стороне груди, чуть выше сердца, вторая была нанесена в живот.

Длина кинжала составляла не менее 20 см и кинжал проткнул тело насквозь. Я опустился на колени перед Тепловым и поднял его голову, положив на свои колени. Он был жив и в сознании, даже улыбался. Я заорал: – Врача! К нам уже спешили двое. Один из них был придворным врачом, второй его помощником. Я взял Валеру на руки и понёс в соседнюю комнату, куда мне указал врач. Там находился стол, на который я и уложил своего друга. Врач с помощью помощника, быстро освободил Теплова от верхней одежды и начал бинтовать тело полосками материи, принесённой помощником. Кровь лилась и с груди и спины, показывая сквозные отверстия.

Но кровоток уже прекратился. На руке у Теплова был одет браслет здоровья, и я надеялся, что он поможет. Врач предложил нести раненого в лазарет, но я отказался и приказал вести Валеру на корабль. Мы тут же покинули свадьбу и погрузив Теплова на повозку, помчались в порт. Что интересно, за нами поспешала маркиза Виолетта со слугой. Она прошла вместе с нами до корабельного лазарета, где стояла совсем рядом. Она же склонилась над раненым и поцеловала его в лоб. Он был всё ещё в сознании и вновь улыбнулся, памятуя о силе волшебного браслета, нисколько не переживая за дальнейшее.

Я велел выдворить всех посторонних, но Виолетта заупрямилась, утверждая, что она останется, чтобы ухаживать за раненым. Я согласился. Корабельный врач подошёл к кровати и заметив, что кровь не течёт, приоткрыл раны, чтобы посмотреть на них. Каково же было его удивление, когда он увидел, что раны уже слегка затянулись. Тем не менее, он обработал раны йодом и перевязал чистыми бинтами. Теплов к этому времени потерял сознание, а может быть просто крепко уснул. Дыхание его было спокойным. Я понял, что нам больше не стоит беспокоиться и расслабился.

В помещении находились я, врач, санитар, Виолетта и лейтенант. Я заявил, что беспокоиться нечего, рана была не опасной и раненому ничего не угрожает. Присутствующие поглядели на меня с удивлением, но поверили мне на слово. Лейтенант был свидетелем того, как кинжал пронзает грудь и живот Теплова, выходя из спины насквозь. Такая рана не может быть не опасной, но промолчал. Я разрешил всем разойтись, позволив Виолетте остаться. Её слуге я показал, где находится туалет и как им пользоваться. Оставив их, я пошёл в свою каюту, будучи уверен, что всё обойдётся самым лучшим образом.

Я усмехнулся про себя – вот тебе и брачная ночь! Даже поцеловать невесту не пришлось. Ладно, потерплю ещё немного. Через час прибыл посыльный от графа, спросить о самочувствии Теплова. Я ответил, что положение тяжёлое, но мой врач сделает всё необходимое. Посыльный осведомился, вернусь ли я на свадьбу? Я заявил, что это исключено. Потом я улёгся спать и встал около 5 часов утра. Я зашёл в лазарет и нашёл там дремлющую Виолетту и спящего слугу. Теплов тоже спал. Я занялся утренними процедурами, умылся, почистил зубы, сходил в туалет и велел подать в лазарет кофе и бутерброды. Угостив полусонную Виолетту и её слугу горячим, сладким кофе и бутербродами, я уговорил её прилечь, а сам остался сидеть у постели. Теплов продолжал спать, и врач заявил, что его сон показывает, что тот достаточно здоров.

Нагноений и воспалений не наблюдается. Пусть спит и дальше. Мы с Виолеттой провели у постели Теплова весь день, сменяя друг друга. В течении дня несколько раз прибывали посыльные, чтобы узнать о самочувствии раненого и о моих намерениях. Часов в 5 вечера прибыл сам Монтальди и взошёл на борт. Я вышел ему навстречу и предложил зайти в кают-компанию. Подеста Генуи горячо извинялся передо мной, сетуя на горячность юноши, который, как оказалось, являлся сыном коллеги графа, члена совета консулов.

Оказывается, парень дружил с Дианой с детства, и они проводили много времени вместе, вот юноша и влюбился. Никто и не подозревал, что сын почтенных родителей может поступить столь диким образом. А теперь его ждёт казнь, он находится в тюрьме и пытался покончить с собой. Тогда я предложил графу – раз такое дело, давайте женим этих молодых людей! Я уверен, что мой друг простит мальчика, а я тоже не держу на него зла, хотя эта выходка заслуживает примерного наказания.

Но я считаю, что это наказание не будет очень суровым, по крайней мере, не будем предавать его смерти. Между нашими странами останутся добрые отношения, мы не отступим от своих обязательств. Однако граф категорически заявил, что это недопустимо. Мы обвенчаны перед Богом и людьми, дали клятву быть верными до самой смерти. Такое развитие событий просто неслыханно и не подлежит обсуждению. Диана обязана стать моей женой и это последнее его слово. Он не потерпит другого варианта, поскольку здесь поставлена на карту его репутация, как главы государства.

Никакой щенок не может испортить нам наших планов, дело сделано, и он не позволит такого позора. Мне пришлось с ним согласиться. В самом деле, когда на кону стоят интересы государства, не должно быть места мальчишеским порывам. А если честно, во мне что-то оборвалось. Я вновь почувствовал себя кобелём, позарившемся на молоденькую девочку. Сколько уже сам читал в молодости о так называемых, неравных браках и порицал богатых стариков за подобные деяния. И что-то чувство моё к Диане, несколько потускнело. Ведь она, я заметил, отвечала юноше с симпатией.

Явно, между ними имелись обоюдные чувства. Граф уехал и тут приехала Диана. Я впустил её в лазарет, чтобы она поглядела на жертву своей привязанности к молодому человеку. Диана обнялась с Виолеттой и, постояв над спящим Тепловым, попросила меня выслушать её наедине. Я провёл её в свою каюту и запер дверь на ключ. Неожиданно Диана встала на колени и стала горячо умолять простить её. Я слушал, не делая попыток, поднять её на ноги. Она брала всю вину на себя, укоряя за минутную слабость, за детскую дружбу. Я был уверен, что она попросит меня оставить её и был вполне готов согласиться с ней, уехать домой, числясь, чисто символически, её мужем, чтобы она, без помех, могла жить с любимым человеком.

Однако я ошибся. Диана уверяла, что кроме детской привязанности к юноше, она не собиралась с ним жить и он ей, в этом отношении, безразличен. Более того, она призналась, что потеряла с ним свою девственность, но только из любопытства и по незнанию последствий, будучи совсем юной. Было это всего один раз и более она не подпускала его к себе. А сейчас она клянётся, что любит меня одного и будет мне верна всю жизнь. Она станет для меня самой верной подругой, поддерживая во всех моих начинаниях, послушной и любящей женой, доброй матерью наших детей.

Я слушал и не знал, верить ей или нет? Что–то подсказывало, что она искренне верит своим словам и что, в самом деле, она, скорее всего, выполнит свои обещания. Мне стало её жалко, ведь она, в сущности, совсем девочка. Уже, скорее, как старший брат, чем муж, я поднял её на ноги и сказал, что я прощаю её. Надеюсь, что все её слова были сказаны от души и я берусь поверить ей. Она тянулась ко мне губами, но я отвернулся и, взяв её за плечи, вывел на палубу, и велел возвращаться домой.

Я непременно прибуду за ней в скором времени. Она, часто оглядываясь, вышла на пристань и, сев в карету, уехала. Я остался в лазарете с Виолеттой. Подходили офицеры, врач, справлялись о состоянии здоровья раненого. Однако тот продолжал спать. Всю ночь мы опять провели у постели Теплова, сменяясь с Виолеттой. Врач прослушал его, осмотрел раны, которые потихоньку затягивались.

Наступило утро 27 августа. Теплов продолжал спать. Врач велел дать ему бульон, что мы и сделали с Виолеттой, налив ему в рот целых два стакана. Потом повторили это в обед и ужин. Он не просыпался. Я начал беспокоиться, но не подавал виду, уверяя себя, что браслет выполнит свою функцию. Опять приезжал граф в сопровождении нескольких членов совета консулов, в том числе и отца юноши. Последний умолял простить его единственного сына и его самого, недоглядевшего за его воспитанием.

Я ему отвечал, что если больной поправится, то право на прощение, принадлежит только ему. Приехала Диана и заявила, что никуда больше не уйдёт с корабля, оставшись со мной, поскольку я её муж, с которым она должна делить и радость, и печаль. Я не возражал. Однако что-то всё-таки произошло в моей душе. Исчезло то чувство влюблённости и преклонения перед красотой Дианы. Я воспринимал её, как, скажем, Веселину или Бажену, к которым привык и относился с чувством признательности. Эту ночь мы вновь провели у постели Теплова, но теперь, если я и Виолетта, заботились о раненом, то Диана заботилась обо мне.